— Надеюсь, не придется отдавать такой долг, — с опаской усмехнулся Раджед, имея в виду спасение жизни.

— А что со старой враждой за восстание? — не выдержав неопределенности, все же спросил Олугд.

— Восстание? Забудь о нем! Я… — Раджед запнулся, отвернувшись, признался: — Я виноват перед этими людьми, перед всеми ними.

— Вы изменились, — совершенно изумленно отозвался Олугд, пока Раджед работал над созданием портала и пересылал магическое послание льору Сарнибу. Олугд воодушевленно представил обширную библиотеку малахитового, все его многовековые знания. Может быть, судьба наоборот смилостивилась, послав более тяжелые испытания. Однако отсутствие талисмана накрывало вспышками неожиданной боли и неопределенной тревоги, переходившей в тремор и панику. Олугд, призывая всю свою волю воина, боролся с этими приступами, убеждая себя, что обычный человек и без магических талисманов как-то существует.

— Надеюсь, что изменился. Жаль, этого не увидел твой отец. Когда мы были молоды, то часто с ним спорили. Такой уж у меня нрав вечного спорщика, — с виноватой ностальгией заключил Раджед. — Иди! Малахитовая и янтарные башни теперь связаны. Если что-то случится, я сразу узнаю. У нас теперь общий враг.

========== 15. Сонное царство ==========

Раджед возвратился в достаточно благодушном настроении, хотя видимых причин для того не находилось. Он не одержал безоговорочной победы, не успел оградить Олугда от потери талисмана. Зато нападение на башню соседа доказывало, что вечный враг не дремлет, заодно это пролило свет на дальнейшие планы Геолирта. А кто владеет информацией, тот владеет миром. Приятные искорки адреналина разбегались по венам.

Добровольному заточению в недрах библиотеки приходил конец: наставал час решительных сражений и новых сложных планов. И опытного воина вовсе не повергала в трепет грядущая борьба. В конце концов, она отвлекала от созерцания гибели мира. Может, так они и не заметили, как упустили шанс Эйлиса на спасение…

— Сбежал все-таки, паук проклятый, чтоб ему окаменеть! — осклабился льор, выходя из портала, однако тут же замер в негодовании: Сумеречный наглейшим котом уже развалился на широком троне на манер хозяина. На сцену немого негодования нежданный — и едва прощенный — гость-друг только поудобнее устроился, приговаривая:

— Ой, какой замечательный трон! Всегда мечтал, обожаю сидеть, свесив ноги через ручки кресла…

— Брысь с трона! В конце концов, я здесь король! — Раджед взмахнул тростью и рассмеялся, осознавая, что впервые за пару лет кто-то его вот так беззаботно веселит. Безобидные выходки Сумеречного здорово рассеивали вечное уныние замершей в веках башни, словно древний монолит тревожила озорная пляска весны. И казалось, что Эльф несет ее вместе с собой, разумеется, не в те страшные периоды, когда в нем разрасталась тьма. Раджед задумался, что за несколько лет запрета появляться в башне никто бы не сдержал недобрую часть силы Сумеречного, и почувствовал себя в некотором смысле виноватым. Впрочем, он крайне редко сокрушал себя этим неблагодарным чувством, потому с удовольствием воспринимал кривляния приятеля:

— Эх… Печаль. Надо себе заказать такой же… Хорошо так растечься в нем…

— Эльф постучал по утонченным завиткам ручек: — Только без этих побрякушек, за одежду цепляются.

— Да у тебя и замка нет! — махнул шутливо льор, снимая душный камзол и разминая плечи. Он вовсе не устал, чему только удивлялся. После сражения, казалось, по всему телу перекатывалась неистраченная энергия, вела на подвиги, однако ничего определенного в ближайшее время не планировалось.

— Захочу, так будет, — как будто обиженно пробормотал Эльф, все-таки покидая трон; тон его изменился в сторону более серьезного: — А что же ты Олугда к Сарнибу отправил?

— Ты считаешь, ему в янтарной башне лучше будет? Эльф! Ты же знаешь наперед, что случится, — отмахнулся Раджед.

— Понятия не имею, если честно, — вдруг замер Эльф, нервно сцепив пальцы рук, словно боялся упустить что-то крайне хрупкое и важное.

— Да врешь опять, — не придал значения жесту Раджед, мановением руки накрывая себе пышный обед на золотой посуде.

— И все же?..

— Плохой из тебя стратег, вероятно. Янтарная башня — это главная мишень. Скоро Нармо нападет на нее. Мне еще мальчишку без силы защищать — лишний груз, — объяснил с некоторой долей цинизма чародей, обратившись к Сумеречному: — Что предпочтешь съесть, гость?

Конечно, оба знали, что неудавшемуся Стражу не требуется ни пища, ни отдых, однако Эльф с энтузиазмом отозвался:

— Что-нибудь вкусное…

— Вкусное… Растяжимое понятие, — задумался Раджед, рассматривая сервировку стола. Он всегда раскладывал приборы до малейшей вилки и ножа, не забывая об оформлении цветами и фруктовыми пирамидами. На длинном столе покоилась завитками оборок скатерть, а количество блюд определенно превышало то, что съедал поджарый хозяин башни. Он словно всегда ждал гостей. Когда-то они и приходили почти каждый день: мелкие вассалы и дружественные льоры. Когда-то напротив Раджеда за этим же столом сидел покойный отец Олугда. Но все кануло в невозвратимый поток прошлого. Последние годы льор скорее играл, окружая себя правилами этикета и прочими условностями. Ежедневные ритуалы, например, сервировки стола или подбор булавок к рубашке, помогали скоротать время и отогнать дремотное состояние, столь губительное для их мира.

Поэтому шикарный стол распрострется перед Сумеречным не совсем в честь его прибытия, а скорее по привычке. Однако в порядке исключения были поданы гигантские крабы, при взгляде на которых Эльф довольно ухмыльнулся. Вскоре их мягкое мясо, истекая соком, трескалось на зубах. Впрочем, вечный бродяга примирительно принимал условия скромного банкета и вел себя крайне прилично, демонстрируя едва ли не королевские манеры.

Миролюбивая обстановка настроила Раджеда на нелегкий разговор, который начался без вступления:

— Может мне извиниться?

— После того, что ты сделал? — поднял выразительные глаза Сумеречный, отчего Раджед недовольно вздохнул. Тонкие губы дрогнули сначала в натянутой улыбке вежливости, однако затем льор подался вперед, указывая длинными пальцами правой кисти на гостя, левой же властно сжимая край подлокотника и набалдашник трости:

— Ты был в мире Земли, я знаю. Где София? Я ищу ее уже второй год. И вот только теперь еле уловил координаты. Разве так сложно их вернуть?

— Так я тебе и скажу, — буркнул Сумеречный, накидывая на голову капюшон черной толстовки и будто уходя в него, как в нору. — Я изначально был против этой затеи.

— Ну, спасибо, «друг», — Раджед яростно потянул узкими ноздрями воздух, непроизвольно вскакивая с места. — У нее артефакт нашего мира. Последний Жемчужный чародей погиб триста лет назад. Талисман остался у Иотила. Теперь в ее мире он бесполезен. А мог бы помочь мне.

Сумеречный уходил все глубже в недра капюшона, отправляя туда остатки крабового мяса и бормоча угрюмо:

— Признайся, ты просто хочешь видеть Софью.

— Эту дерзкую девчонку? О да, я хотел бы показать ей, что значит идти против льора, — входя в раж предвкушал льор, однако вздрогнул, тут же одергивая себя: — Но… Или нет. Забудь.

— И что ты к ней лез? — Сумеречный неожиданно вынырнул из своего «укрытия», всплеснув руками: — Ну, сам подумай, тебе на вид сорок лет, а ей было едва шестнадцать. Старый хрыч.

— И что с того? Это вполне нормально, — совершенно не понимал Раджед, самодовольно откидываясь на спинку кресла. Он вовсе не считал себя старым, а легкую сетку морщин у глаз и в уголках губ воспринимал не иначе как украшение. Впрочем, он-то знал, что Софию оттолкнул вовсе не его возраст, что подтверждал и Сумеречный:

— Тут метод твой просто убил…

— Если нельзя извиниться, я буду мстить! — провоцировал Раджед.

— Вот так логика. И что ты получишь от своей мести?

— Я заставлю ее страдать, — вновь заговорила темная половина души, хотя после всего произошедшего льор едва ли намеревался осуществлять свои намерения.

— А потом убьешь что ли? Ну, мсти. Только это ничего тебе не принесет кроме еще больших метаний. Отомстишь ты, что потом?

— Ничего. Так ты стер ей память? Или не стер? — желал выспросить Раджед, вспоминая, как в минуту опасности девушка шептала его имя. Но, может, просто почудилось? Просто он выдавал желаемое за действительное? Запоздало он вспомнил, что Эльф говорил ему: София все забыла.