— Для него? — уточнил Найз и получил в ответ кисловатую усмешку караванщика:
— Скорее, для тех, кто не знает, о чем при его сиятельстве можно говорить, а о чем нельзя.
Гардекор покривил губы в пренебрежительной улыбке.
— Мое дело предупредить, — развел руками мастер Виклеан и двинулся к голове среднего стола, лавируя между людьми, устремившимися к столам со всех концов зала.
Найз спохватился, закрутил головой, отыскивая Эмирабель, Лунгу и свободные места — желательно всё сразу, и понял, отчего столов было так много. Половину мест занимали люди графа. Челядь, стражники и еще какие-то здоровяки, вооруженные, но не похожие на стражников ни одеждой, ни поведением, садились вперемешку с торговцами. Он радостно замахал рукой девочке, сидевшей через стол лицом к ним, приняв за Белку, но та лишь нервно втянула голову в плечи и отвернулась.
— Скромный, добрый, бескорыстный… Не понимаю, отчего невесты носы воротят от такого свёкра… — пробормотал гардекор и подтолкнул мальчика к ближайшей скамье: — Они с Лунгой за дальним столом, и там всё занято. Пойдем пристраиваться, куда есть. И пока есть куда.
— Но хотя бы рядом с мастером Виклеаном…
— Рядом с мастером Виклеаном места не для нас. Если, конечно, тебе не хочется поглядеть на графа Мугура поближе.
— Лучше я на чешуйчатую тварь поближе погляжу, — мальчик зыркнул на пустующее место во главе среднего стола как на самого графа и поспешил за Фалько.
* * *
Поздний обед — или ранний ужин, так и не понял Найз — прошел в неуютном молчании. Торговцы, обычно говорливые и смешливые, в этот раз тихо поедали поданное на стол, хотя поговорить после такого дня им было о чем. Но в окружении прислуги са Флуэра, хмурой и настороженной, они чувствовали себя как в стане противника, и языки, не знавшие бы покоя в иное время, сейчас благоразумно держались за зубами. Привольно себя за ужином чувствовали только волки — личная гвардия графа. Они хохотали, обмениваясь грубыми шутками и сплетнями об общих знакомых, без меры пили вино Виклеана — правда, разбавленное водой, тоже без меры, и многозначительно подмигивали женщинам, всем без разбора. Затихли и приосанились они лишь раз, когда сам граф Мугур осчастливил гостей своим присутствием. Чопорно поприветствовав торговцев, он выразил надежду, что впредь они будут более удачливыми, что на следующее утро ему с гвардейцами удастся отыскать зверей, напавших на караван, и что свой путь по его землям они завершат без новых злоключений. Выслушав благодарственную речь мастера Виклеана, граф сдержанно откушал от его щедрот и, наказав оставшимся веселиться и развлекаться, удалился.
Веселье и развлечение для купцов ограничилось неспешным доеданием ужина и мытьем посуды — правда, вместе с кучкой графских служанок. Найз, решив помочь, оставил кинжал и меч гардекору и присоединился к женщинам на кухне — длинном полутемном помещении в глубине дома, пропитанном запахами горелого жира, кислой капусты и утреннего хлеба. Орудуя пучком травы, обмакнутым в золу, он провел полчаса, вспоминая родную Песчаную слободу, мать и сестру, отчего-то всегда поручавших мытье посуды единственному мужчине в доме — ему.
С рассеянной улыбкой он поднял голову от мыльного чана и встретился взглядом с худой костистой женщиной из графских. Неожиданно та улыбнулась ему в ответ и смахнула со лба прядь красной обветренной рукой. «Как у прачки», — подумал парнишка и вспомнил о грязном свертке в конюшне. Сконфуженно моргнув, он подошел к ней.
— Феме, извините… — мучительно краснея и спотыкаясь в поисках нужных слов, проговорил он, — но… у меня есть запачканная одежда… и пять башен. Не могли бы вы до утра?.. Или подсказать, кто у вас мог бы за пять башен…
— Пять медяков против огромной кучи грязного белья? — нахмурилась служанка.
— Нет, она не огромная! — Найз торопливо замотал головой. — Только рубашка, штаны и куртка! И я бы больше дал… но у меня… но эру Тигр, мой наставник…
— Понятно, — кивнула женщина и ободряюще похлопала мальчика по спине. — Пять башен за такую ерунду даже много будет, но если тебе так хочется с ними расстаться, возражать не буду. Неси, парень. До утра постираю. Правда, сушить их тебе придется, растянув веревку между ребер фургона.
— Ничего, растяну! — обрадованно отмахнулся он. — Я сейчас! Вы здесь будете?
— А куда ж я денусь, — хмыкнула служанка. — Я на кухне работаю. Тут меня и застанешь. Не увидишь — спросишь, как найти феме Букатар. А где у тебя стирка? В обозе?
— Нет, в конюшне оставил.
— Тогда тебе ближе не через общий зал, а через задний ход, — женщина указала на дверь в дальнем конце кухни, почти не видимую в полумраке. — Выйдешь сейчас — и направо. Там по коридору шагай, никуда не сворачивай, прямо в выход упрешься, на задний двор. А где конюшни…
— Я знаю! — радостно договорил за нее мальчик и поспешил во тьму.
* * *
Очутившись во дворе, казавшемся еще более огромным под покровом сумерек, Найз направился в правый дальний угол, туда, где в блеклом свете звезд виднелось длинное приземистое строение, покрытое соломой — конюшня.
У двери он снял с полки одну из ручных ламп, зажег от большого фонаря и ступил вовнутрь. Клетушка дежурного конюха у входа была пуста. «Вышел погулять. Или, может, у них вообще не принято по ночам тут сидеть. За стеной ведь. Что может случиться?» — рассеянно подумал паренек и заспешил по проходу, казавшемуся почти бесконечным в темноте. Слева и справа переминались с ноги на ногу и укоризненно вздыхали побеспокоенные светом кони. Мальчик уже было почувствовал себя виноватым, что перебудил всю конюшню, как вдруг до его слуха донеслись голоса откуда-то спереди. Приглядевшись, он увидел, как тусклый свет ручной лампы проливался на землю почти в конце долгой череды денников. Совесть его слегка успокоилась: значит, это не он растревожил натерпевшихся за день лошадей. Но кто тогда? Конюхи? Что-то случилось? Может, нужна помощь?
Ноги его по земляному полу ступали бесшумно, и с каждым шагом долетавшие голоса становилось различить всё легче и легче. Их было два. Мужской и женский. Агрессивный и испуганный.
— …знаешь, что будет… ты видела…
— …не посмеешь!
— …проверим!
— …не мои деньги!
— …не моё дело! Или ты мне отдаёшь всё, или…
— …отдам, а ты всё равно расскажешь са Флуэру…
— …только надеяться и верить мне.
— …Да я скорее зеленому волку…
Найз едва не споткнулся. Женский голос принадлежал Белке! А мужской…
— …тогда будешь кормить вор
о
́н в клетке. Ненавижу ведьм!
Леденящее душу подозрение в единый миг превратилось в уверенность. Барбат! Чернявый возчик из Рэйтады!
Забыв про всё, мальчик кинулся на голоса.
Задыхаясь от возмущения, он появился в проеме стойла, и картина, представшая перед ним, впечаталась в память: Гри с наполовину развязанной повязкой, бледная как смерь Белка, прижавшаяся к стене, и победно ухмылявшийся Барбат, склонившийся на ней, упершись на одну вытянутую руку. Во второй он держал нож.
При виде оружия глаза Найлза вспыхнули, как гремучий порошок алхимиков. Три недели тренировок не прошли даром — не задумываясь, он прыгнул к рэйтадцу и со всей силы рубанул рукой по запястью. Барбат выронил нож, но уже через секунду его кулак опустился на скулу парнишки, и тот кубарем покатился по полу. Носок сапога яростно врезался в его ребра — раз, другой, третий…
Гри жалобно заржал, шарахнулся, загарцевал, ударил копытами в стенку стойла — и грохот словно вывел Белку из оцепенения. Она набросилась на рэйтадца и вцепилась ногтями ему в лицо. Взбешенный, он ударил ее наотмашь, и девочка отлетела к стене. Но остервеневшему возчику было этого мало. Сипя проклятия, он принялся ее пинать.
— Ненавижу… ведьм… убью… тварь… — хрипел он с каждым ударом под истеричное ржание Гри.
Найз очнулся, ухватил Барбата за ногу, пытаясь уронить — и тот, забыв про Белку, снова обрушил всю ярость на паренька. Белка закричала, Гри поднялся на дыбы, молотя копытами в воздухе… и опустил их на голову возчика. Тот полетел ничком на настил и рухнул рядом с Эмирабель.