— Девочка, милая, успокойся, — старик обнял ее, точно мог так защитить любимую малышку от всех бед на свете, и улыбнулся: — Всё будет хорошо. Если этот са Флуэр посмеет тебя обидеть, ты бросишь в него огненным мячом и прожжешь ему любимый плащ.

Эмирабель вскинула голову: на белом осунувшемся лице, как два провала, зияли расширенные от недобрых предчувствий серые глаза, окруженные тенями бессонницы. Если бы рядом был еще кто-то — пусть даже Найз или Фалько, ее друзья, она стояла бы с гордо выпрямленной спиной и поднятой головой, с вызовом в глазах. Или пыталась бы. Но перед Лунгой она могла быть тем, кем чувствовала себя в эту минуту — беспомощной девочкой, которой грозила страшная смерть только за то, что она родилась не такой, как все.

Напряженно прислушиваясь к поступи подкованных сапог по камням, Белка дождалась, пока шаги стихнут на лестнице, и заговорила — еле слышно, точно опасаясь, что их подслушивают:

— Лунга, я не могу. Ты же знаешь, — без тени юмора прошептала она, чувствуя, что вся усталость последних дней исподволь наваливается на нее, давя и душа безысходностью. — Я пробовала. Я старалась. Я не старалась так никогда в жизни, а ты знаешь, какие требования предъявляли к ученикам папа и дедушка, и мама тоже — когда учила меня врачеванию, и как мне приходилось корпеть ночами над книгами и в мастерских… Но я не понимаю, как работает магия. Когда я вижу чью-то боль, магия приходит сама, и я… я не знаю, делаю ли я всё правильно… потому что после каждого лечения я чувствую себя полутрупом… но у меня получается. А остальное… Я перепробовала всё, о чем читала или слышала, в истории или в сказках — но у меня не вышло ничего!

— Для этого ты и едешь по свету, милая. Чтобы отыскать мага и научиться у него, — проговорил старик, ласково поглаживая ее влажные темные кудри.

— Но магов не осталось! После Симарона их всех уничтожили, и в Эрегоре — в первую очередь! Мы ищем прошлогодний ветер!

— Эрегор — это еще не весь мир. Мы доедем до Гельтании. Объедем всю Креаду и Ламуртию. Будем жить среди такканцев на Буревых Равнинах. Да хоть на Барзоанские острова уплывем, если будет нужно!

— Если мы отсюда выберемся, ты хотел сказать… — прошептала Белка. — Лунга, я видела клетки у ворот. Достаточно крошечного намека со стороны торговцев, и…

— Никто тебя не предаст, милая. Караван Виклеана помнит добро.

Белка натянуто улыбнулась:

— Будем надеяться, что тот, кто добро не помнил, водился у них в единственном…

В коридоре послышались быстрые тяжелые шаги нескольких человек. Девочка насторожилась.

— Граф?.. — рука старого слуги нервно стиснула плечо Эмирабель.

Створка мореного дуба, массивная, как стена, отворилась. Яркий свет фонарей озарил комнату, и на порог ступил хозяин замка в сопровождении пяти волков.

— Подождите за дверью, — коротко мотнул он головой, и трое гвардейцев послушно вышли в коридор. Двое — Станга и Дрепта, узнала Белка — молча поставили фонари на стол посреди комнаты, встали у входа, утонув в полутени, и замерли, точно статуи.

Граф остановил взгляд на Лунге и повелительно мотнул головой в сторону двери:

— Выйди. Нам с твоей хозяйкой нужно поговорить.

— Лунга останется здесь, — набычилась Эмирабель.

— Он останется здесь, только в коридоре, — согласился са Флуэр и обернулся к волкам: — Выведите его.

— Сам как-нибудь дойду. Благодарствуйте за заботу, ваше сиятельство, — не скрывая издевку, проговорил старик, сжал в последний раз плечо девочки, шепнул: «Всё будет хорошо», — и вышел.

— Доамне Эмирабель не понравился мой подарок? — дождавшись, пока за слугой закроется дверь, граф осмотрел дорожный наряд девочки с нейтральным выражением лица.

— Я… Я не ношу розовое, — чувствуя, как во рту у нее пересыхает, проговорила Белка.

— Моя покойная жена любила этот цвет, — так же безразлично сообщил са Флуэр.

— Примите мои сожаления, — спохватившись, девочка вспомнила о правилах светских бесед. — Я понимаю, что ваше горе…

— Она умерла полгода назад, — граф недоуменно приподнял брови, будто удивляясь, что такая мелочь могла кого-то заботить спустя столько времени.

— Д-да. Конечно. Полгода назад. Я поняла, — Эмирабель замолчала, не зная больше, о чем говорить и изо всех сил желая, чтобы этот визит завершился как можно скорее. После чего — пусть над ней смеются, как хотят и кто хочет — она опрометью бросится на поиски Фалько и Найза и проведет остатки ночи в их комнате, хоть на коврике под дверью, хоть на подоконнике, лишь бы подальше от синего взгляда этих холодных и страшных своей холодностью глаз.

Мугур кивнул, то ли своим мыслям, то ли одобряя понятливость гостьи, и опустился на кушетку.

— Садитесь, доамна, — указал он на кресло.

Белка опустилась на самый краешек, точно готова была вскочить и бежать в любую секунду, и вперилась в собеседника настороженным взглядом.

— Я знаю, что с женщинами надо изъясняться по-особому, — подняв на нее глаза, негромко и ровно заговорил са Флуэр, — но мне никогда не давалось это искусство. Поэтому я буду краток и прост. Я пришел, чтобы предложить вам выйти замуж…

Граф закашлялся, Эмирабель задохнулась от изумления и отвращения…

— …за виконта Рамая са Флуэра, — договорил Мугур, и его синий взор, без труда прочитавший на ее лице всю какофонию эмоций, пригвоздил ее к месту.

— Что?.. — только и смогла выдавить девочка.

— Замуж. За моего сына, — раздраженно повторил хозяин замка.

— Но… я не знаю… я не хочу… мы не знакомы…

— Не знакомы — познакомитесь, — пожал плечами са Флуэр-старший и щелкнул пальцами. Волки-статуи в тени у входа ожили. Один из них приоткрыл дверь и что-то тихо сказал тем, кто снаружи. Эмирабель думала, что оставшиеся кинутся на поиски сына графа, но вместо этого дверь распахнулась шире, и на порог ступил молодой человек, которого она сперва приняла за одного из гвардейцев. Такой же черный камзол с вышитым на груди странным гербом са Флуэров — полуветром-полуволком, черные штаны, сапоги — но только теперь она обратила внимание, что он был полностью безоружен. Не имелось даже ремня, на котором у волков висели мечи и кинжалы.

Граф встал, и его сын замер рядом, не поднимая головы.

Схожи са Флуэры были только ростом, в остальном же виконт являл собой полную противоположность отцу. Юношеская худоба казалась болезненной рядом с силой бойца, а кудрявые светлые волосы до плеч резко контрастировали с отцовскими темными, едва прикрывавшими скальп. Тонкие пальцы виконта безотчетно отрывали пуговицу на рукаве, а голова была опущена так низко, что казалось, будто Рамай специально втянул ее в плечи и ссутулился.

— Выпрямись! Не рви одежду! — голос старшего са Флуэра прозвучал в воцарившейся тишине как удар кнута. Рамай вздрогнул, рывком спрятал руки за спину и вскинул на отца испуганный взгляд.

— Это, — граф резко кивнул в сторону гостьи, — доамна Эмирабель Ронди. Внучка главы гильдии алхимиков Рэйтады. Твоя будущая жена.

— Ты ее уже отлупил? — еле слышно пробормотал виконт, чуть приподнимая голову. Белка вскочила, кипя от негодования — и два взгляда случайно встретились. Пылающий гневом, замешанным на страхе — и жалкий, бегающий, затравленный.

Абсолютно безумный.

— Да вы все тут с ума посходили! — выкрикнула она, чувствуя себя героем дурного сна, нелепого до жути, и прежде, чем граф успел среагировать, метнулась к двери — в руки волкам.

— Пустите меня! Пустите! Пустите! — она вырывалась, рычала, пиналась и даже пробовала укусить, но кто-то из гвардейцев заломил ей руку за спину, и Белка согнулась от боли, упала на колени, всхлипывая от страха, унижения и бессильной злости.

По голому каменному полу застучали подковки сапог графа — неспешно, мерно, будто на прогулке. Шаги остановились перед пленницей. Сильные пальцы взяли ее за подбородок и осторожно подняли опущенную голову.

— Ты сама не понимаешь своего счастья, глупая девочка, — тихо проговорил хозяин замка, не сводя с нее немигающего синего взора. — Ты станешь виконтессой са Флуэр. Для простолюдинки, предел мечтаний которой — союз с десятым сыном какого-нибудь безземельного рыцаря, это прыжок в небо.