Когда вечером мы сидели у Костяна и отмечали удачное завершение нашего безнадежного предприятия. Я подумал вслух:

— Как я теперь Иван Михалычу в глаза глядеть буду. Такая чудная волжанка у него была. Игрушка. Я такую никогда не смогу ему купить.

— А кто тебе сказал, голова два уха, что он ее продал? — Удивился Колян.

— Как… — начал было я и все понял, — значит вместо денег были куклы?

— А як жеж, — глубокомысленно заявил Костян, — Федул сработал, как настоящий мастер.

Здесь я почувствовал, как с моей души скатился здоровенный камень, даже булыжник и заржал вместе со всей компанией. Психи. Натуральные психи.

Марат подался в бега, но его арестовали через месяц, осудили за попытку грабежа сберегательной кассы и дали восемь лет строгого режима. Срок он должен был отбывать на черной зоне. Однако до нее не добрался и на толковище в пересылке был зарезан Кештаном, который таким образом погасил свой долг и отомстил ему за Лису.

Трех шакалов Марата убили в пьяной драке, где-то в Ростове. Федул не прощал обид никому и руки у него были длинные. Судьба и на каждую хитрую… есть. Что-то.

Закупленный товар, вскоре, нашелся и я помог Федулу его реализовать. Сделал это в последний раз и он меня понял.

А я понял, кто я есть такой по существу и решил поменять свою жизнь, а не плыть по течению. Благо опора у меня была, а грабли я уже сломал до ручки.

Вал. Валерий Александрович Ткаченко, инструктор обкома КПСС.

Да… не ждал, не гадал, что такое случится со мной. Я считал себя уже достаточно толстокожим для работы с любой, даже самой одиозной персоной. Работа в школе, служба на флоте и конечно работа инструктором обкома сводила меня с самыми различными людьми и далеко не все из них были образцами для подражания.

И когда прилетел этот… заслуженный артист СССР, представитель творческой элиты страны, как он себе называл, то эту пакость спихнули на меня. Прибыл он по приглашению руководства Магаданского областного музыкально-драматического театра имени Горького и должен был сыграть в нескольких театральных постановках, заменяя местных исполнителей главных ролей. А в дальнейшем выступить в роли режиссера- постановщика известного произведения Шекспира в современной интерпретации. Как он высокопарно заявлял:

— Я добавлю в это произведение дух нашего времени и душу современника.

Скромностью он не страдал и скорее всего не знал, что это такое.

Зрительский ажиотаж был закономерен, как же звезда союзного значения снизошла до сирых и обездоленных духовной пищей магаданцев. Посему обком взял под особый контроль все связанное с театральной деятельностью звезды… и сопутствующее этому, оказывая администрации театра всемерную помощь.

Мне же казалось, что основной его задачей было затариться красной икрой, крабами и заодно преподать мастер-класс отдельным представительницам актерской труппы театра. Я только второй год работал инструктором отдела пропаганды и агитации, но почему-то именно мне поручили оказывать всяческую помощь такому ответственному московскому товарищу. Наверное это было очередной проверкой, перед направлением на учебу в Высшую партийную школу и я ее не выдержал.

Я терпел, когда он «забыл» заплатить за две трехлитровки красной икры и я рассчитался за нее из своего кармана — такое со мной уже бывало. Уладил проблему, когда ему не понравилось жить в предоставленном гостиничном люксе и он возжелал перейти в другой, который занимал прибывший по служебным делам заслуженный капитан-наставник Дальневосточного пароходства, Герой социалистического труда. Хорошо, что тот только посмеялся, когда я представился и попросил его об одолжении. Лично мне и выделил ему пару билетов на спектакль, где он мог бы оценить этого светоча мировой драматургии. Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира.

— До сих пор, я по другому представлял задачи идеологической партийной работы, — откровенно смеялся капитан, депутат Верховного Совета СССР.

Но просьбу мою выполнил, видимо просто пожалел молодого старательного парня.

Он еще меня и успокаивал, когда я вечерком завалился к нему в номер с трехлитровкой сухого белого вина «Совиньон» и провяленной до каменной твердости бастурмой. Остатками роскоши, которую привез из очередного отпуска в Крыму. Естественно, что сеанс терапии венчали водка, икра, крабы выставленные уже кэпом: от нашего стола — вашему. В следствии чего, я заночевал у него в номере на диванчике гостинной люкса.

Важная персона успокоилась, но как оказалась не надолго. Уже после обеда с приличным возлиянием, в обществе коллег и почитателей, его потянуло на клубничку. Потому он возжелал встречи с комсомолом, нашей молодой сменой и бодро пропел чувственным тенорком:

— «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!»

И после этого сольного выступления, намекнул мне:

— Массовка должна быть необязательно женского рода, главное помоложе, — при этом приобнял меня за талию и его рука скользнула ниже… Инстинктивно.

Я успел с утра опохмелиться и стописят хорошо легли на старые дрожжи, поэтому мягко отстранил Вильяма нашего и жестко пробил ему правой по корпусу. Когда он выблевал все, что съел и выпил в обед, на ковер гостиничного номера, я задумчиво стоял над ним и раздумывал с какой ноги ему врезать… Хорошо, что меня оттащил от него капитан-наставник.

Скандал возник колоссальный, вся творческая интеллигенция требовала сурово наказать зарвавшегося функционера, жестоко избившего выдающегося актера и режиссера всех времен и народов.

Капитан-наставник спас меня от очень больших неприятностей, так как написал заявление на имя секретаря обкома в котором указал, что лично слышал, как этот половой гигант перепутал инструктора обкома партии с пидаром-сутенером. И когда член КПСС Валерий Ткаченко возмущенно его оттолкнул, то этот товарищ который нам не товарищ, не удержался на ногах упал и начал блевать на дорогой гостиничный ковер. Так как был в состоянии тяжелого алкогольного опьянения в рабочее время, а это недопустимо в нашем социалистическом государстве.

Это своевременное заявление и то, что на потерпевшем не было следов избиения, спасло меня от очень крупных неприятностей. Важное лицо было спешно отправлено в аэропорт «Сокол», в зал ожидания важных персон и первым рейсом отбыло в Москву. Однако хабар в виде икры и остального оно не забыло, сказалась крепкая школа социалистической творческой интеллигенции.

Тем не менее, экзамена на соответствие партийной номенклатуре я не выдержал.

— Партийной выдержки и житейского опыта не хватило, написал бы на него заявление и мы бы ему хвост прищемили. Уже на партработника полез, скотина. — Так определил мое поведение заведующий отделом, — а так получилась ничья. Моя карьера зашаталась и было необходимо, что-то предпринимать, так как я начал сомневаться в правильности выбранного жизненного пути, а это было чревато… Последствиями.

И в это смутное время объявился Колян Псих, который пришел в Бухту Провидения с караваном из Мурманска, где его со скандалом сняли с судна и вручили повестку о призыве на военные сборы, как офицера запаса с соответствующей специальностью. А затем доставили на переподготовку в Вилючинск вместе с разношерстной командой таких же пиджаков. Там, значительно увеличившейся гоп компании морских партизан, стало известно, что они попали и по крупному. Дело было в том, что запасники с военно-учётной специальностью: командиры электронавигационной группы на дизельных подводных лодках, в ближайшее время будут распределены на атомные подлодки для прохождения стажировки. А это дальний поход на боевое дежурство в Тихий океан. В свое время я тоже был в таком походе, только на БДК и в Индийском океане.

Прокачав ситуацию, Колян подсуетился, а он это умеет. Посему, сумел получить четверо суток увольнения, для решения личных дел и ринулся в аэропорт Елизово на ближайший рейс до Магадана.