— Ребята вы не представляете всей ценности своего подарка, — восторженно вещал он. — Это кандидатская диссертация и… докторская моему начальнику, — уже не так бодро закончил он.

— Сеня, это твои заморочки, а мы мимо проходили. Но за тебя мы рады.

Вот таким образом мы заручились поддержкой лучшего знатока минералов Крыма. Настоящего и опытного практика от минералогии.

Во весь рост встала проблема инструмента для обработки минералов. Если идти на поклон в Худфонд или к его работникам, это была гарантия засветиться перед всем полулегальным мирком работающих с полудрагоценными и поделочными камнями. Среди местных специалистов бижутерии существовала жестокая конкуренция. Они исправно стучали даже друг на друга, а уж донести на посторонних людей лезущих в их персональный садик огородик — считалось и вовсе благим делом. Однако был человек, который мог навести мосты сотрудничества с далекой Арменией, где с полудрагоценными и поделочными камнями работали давно и успешно.

Еще по пути из Коктебеля, мы очень удачно половили рыбку и поэтому на встречу с Суреном Оганесовичем я явился во всеоружии, можно и так сказать.

— Вижу явилась пропажа, а то что у партнеров план не выполняется — вам наплевать и растереть? — начал с упреков Шеф.

— Сурен Оганесович, вы знаете ситуацию. Не буди лихо… не так ли?

— Понимаю я все, но начался золотой сезон. Сентябрь, дети в школу пошли и сейчас прибывают богатые люди. Прилетают не поплавать, позагорать, а потратить деньги и себя показать. Понимаешь?

— Это так и ребята уже отгружают вам улов. Заметьте, мы серьезно рисковали и только ради нашей дружбы.

После этих слов, нам пришлось прерваться где-то на часок, зато дальнейший разговор пошел совсем по другому сценарию.

— Говори, что нужно, все сделаю как для родственника. Верно говорю.

Ну что же, родственник так родственник, поэтому я передал Шефу наш расширенный список необходимого и с удовольствием смотрел, как увеличиваются его глаза. И только — твердый орешек, Оганесович.

— Я даже не говорю, что эти позиции очень трудно выполнить, но ты представляешь сколько это стоит?

— Не дороже денег, Сурен Оганесович, мы с этим давно определились. Не так ли?

— Хорошо, Николай. Буду работать по твоему заказу, — пообещал Шеф, — но за свой труд я с вас потребую не деньги.

— Душу, свободу и родину не продаем, — в шутку сказал я. Почти в шутку.

— На это я не претендую, обижаешь. А вот изделие, нужное мне для подарка большому человеку, я с Димой обговорю.

— Сурен Оганесович, лишь бы он справился, а так мы для вас… Ну понимаете.

Шеф понимал и наш летний заработок очень прилично похудел, но это стоило того, что он нам достал. Алмазный инструмент: отрезные круги, планшайбы, шлифовальные круги, алмазный абразив, шлифовальные порошки и пасты, реактивы и специальные материалы, кожа… И венцом всего была отлично выполненная, не заводского изготовления, делительная головка для огранки кристаллов. Это все нам стоило не одну тысячу. Станки, инструмент для пайки, тигельные печи для плавки и литья металлов мы сделали сами или купили через Сеню, как и другую попутную мелочевку.

Веня с Костяном все осенние каникулы и еще прихваченные пару недель, стажировались в Армении у друзей, друзей Оганесовича. Чему Нина Андреевна был очень недовольна, так как рассчитывала на их помощь по уходу за родившейся сестренкой. Хорошо, что Дмитрич понимал, необходимость этого поступка и сумел успокоить ее, объяснил возникшую ситуацию и то, что возможно решается будущее его сына.

А мы, остальные… члены преступного сообщества, читали умные книги о ювелирке, собирали и испытывали оборудование. Новые задачи — требовали новых знаний и умений. Мы все очень изменились за прошедшее время, при чем кардинально и мальчишеские забавы стали нам скучны. Похоже, что сами себя лишили детства и только время покажет — хорошо это или плохо. Мы пока об этом не задумывались, а лезли вперед со всем пылом и головотяпством юности. Куда делся тот хмурый и обозленный малый, Веня Нудельман, с которым сейчас здоровался сам Федул. Крученый, так иногда звал его матерый уголовник, мог отозвать авторитета на пару слов под завистливые взгляды местного около криминального контингента. И, главное, Веня не видел в этом ничего особенного, мол нужно всего лишь перетереть с человеком по делу. Правда и человек этот был совсем не обычным уголовным авторитетом. Дедуля с ним здоровался и на мой вопрос, где они познакомились, ответил:

— Федул, еще из довоенных беспризорников и во время оккупации активно работал на ялтинское подполье. Командование партизанским движением представляло его к боевым наградам. От которых он уклонялся, так как это не по его понятиям, вот и стал идейным вором. — Рассказал мне дед и туманно намекнул. — Мог бы быть и законником, но подлости не хватило.

У всех нас появилась немалая уверенность в себе и в своих друзьях, которых всё чаще называли портовскими и признавали их исключительное положение среди местной босоты. Чего мы, кстати, не добивались, а так получилось по жизненной истине: сначала ты работаешь на авторитет, потом он работает на тебя. Много важнее, было то как наше теперешнее положение воспринимают в органах правосудие и это являлось наше проблемой. Единственной.

Когда приехали Дима с Костей, мы опять стали работать много, но не в пример предыдущей пахоте — интересно.

Курортный сезон 1962 года закончился буднично — ни прокуратуры, ни свадьбы, ни стройки. Однако мене удивил целый водопад обрушившихся на меня Почетных грамот и благодарностей — от профкома порта, спорткомитета Крыма, от председателя общества «Динамо». И венцом всего, стала грамота от директора Ялтинского порта, как победителю социалистического соревнования молодых строителей коммунизма. Вот так и не иначе.

Это было интересно — ведь все эти организации не могли не знать об интересе ко мне органов правосудия. Я начал понимать, что стал маленькой фигурой, запертой пешкой, на шахматной доске городского политеса. И то, что я попал в сферу интересов больших дядей, принесет мне только убытки. Так оно и было — с Францией я пролетел. Хорошо хоть Маркиза не задели эти пертурбации и он отправился на турнир тренером юношеской сборной спортивного общества «Динамо».

Поздравления, награждения… Все это было ярко и волнительно, но казалось мне не таким уж важным для правильного пацана, так сказать. Все, кроме пошива в ателье моего первого костюма, который обошелся в целых сто сорок пять целковых. Очень приличная сумма. Костюм строили, в лучшем ателье у лучшего закройщика, для торжественного собрания коллектива Ялтинского порта. На котором Кэп обязал меня всенепременно присутствовать и не в рваном тельнике, как заметил он.

Но и это было событием, скорее, с точки зрения Елизаветы Николаевны — бабы-тетушки Лизы, ну и моей тетушки-сестрички Ларисы. Чаечки, как я ее называл. Эта угловатая, но уже красивая четырнадцатилетняя девица, обещала дорасти до ослепительной красавицы, в самое ближайшее время и мне приходилось отгонять от нее ухажеров много старше ее возрастом.

Маркиз пока молчал и это было главным. Я ему верил безоговорочно, но слухи в городе уже вырастали до достоверности: Агирре уезжают всей семьей и очень скоро. Завтра, через месяц…

В январе состоялся большой выезд динамовцев Крыма на всесоюзные юношеские соревнования по боксу, проходящие в Москве. Проводилось только личное первенство и Маркиз взял с собой девять человек, из них пятеро ялтинцев. Как огорчительно и точно заметил Санек:

— Парни, это дембельский выезд и мы должны лечь костями, но… — он не закончил он фразы, боясь накаркать.

И мы были полностью с ним согласны. Тем более в Москву поехала наша персональная команда поддержки. Нудельманы, всей семьей, отправились гостить к московской родне, а Димку взял с собой Костян. Только Вал уехал в Киев и тоже на юношеские соревнования, но международные и по сабле.

На пути в Москву, состоялся наш серьезный разговор с Маркизом, в тамбуре скорого поезда Симферополь — Москва.