Глава 1.

За стеной бегали, кричали и шумели, хлопала дверь, одноклассники переговаривались, как глухие бабки у подъезда, привычно хохмил Ден, хихикала Лика. Этот белый шум привычно плыл вокруг, не задевая меня. Я была далеко... Но меня вернули.

- Булка, дай физику скачаю, - Пашка Городецкий, скрежеща стулом, втиснулся за парту и бесцеремонно подгреб к себе мою сумку.

- Отстань, - не отрываясь от книжки, огрызнулась я, отнимая имущество. - Ты прошлый раз на мой планшет вирус словил.

- Шерить надо, Булка, - отрывая от меня сумку, сообщил Пашка. - А вирусняк я дропнул.

- Что сказал, сам-то понял? - я врезала книжкой по чугунному лбу и дернула сумку за ремешок. - Иди отсюда!

Мигель де Сервантес Сааведра был крепким изданием 1976 года, прекрасно сохранившимся в полном покое школьной библиотеки. Уверена, старик был рад выбраться на свежий воздух и послужить делу просвещения, хотя что Пашкиному лбу один том? Его и омнибусом не вразумишь.

- Че эт за туфта? - Городецкий повертел в руках книжку. Похоже первый раз видит, бедный.

- Отдай.

- Прикиньте, Пашик опять Булку троллит, - пропела у меня за спиной Дарина, наша красавица. Все, сейчас начнется. Было сольное выступление, станет хоровое.

- Отдай книгу, - протянула руку. - Городецкий, по-хорошему прошу.

- Пашик, да она нарывается, - Стас Самойлов кривился в поощряющей ухмылке. Я на секунду закрыла глаза - понятно же, чем все закончится.

- Тича идет! - Одноклассники лениво расходились по местам, Пашка метнул томик Стасу, тот на стеллаж. Я проводила Дон Кихота ободряющим взглядом. Этот урок, по счастью, последний, после звонка достану.

Школу я ненавидела. Чувство было глубоким и взаимным. Екатерина Сергеевна, "физичка", единственный человек в школе, кого я рада видеть. И единственный педагог, который неизменно ставит мне четверку за год. Из-за нее, из-за четверки, то есть, у меня не будет золотой медали. Четверка как таковая меня не огорчает нисколько, но сам факт, что я не знаю предмет на "отлично"... Да я в хор отказалась ходить, потому что мне сказали петь вторым голосом.

- Бородина, как можно не любить физику? Это же логика в чистом виде, гармонию нужно физикой проверять, а не алгеброй.

- Да я люблю! Я все процессы понимаю, Екатерина Сергеевна, я формулы запомнить не могу...

- Удивляешь ты меня, Бородина. Большой объем запоминать умеешь, память хорошая - все отмечают, а формулы не знаешь? Ладно, великого физика из тебя все равно не выйдет, а четверка у тебя твердая, даже с плюсом.

- Екатерина Сергеевна, я пересдам на пять.

- Ну-ну... Кто у нас следующий? Федотова, а ты будешь твердую двойку на жидкую тройку пересдавать? Тогда к доске.

К четырем к профессору, ехать минут сорок, времени впритык, а мне еще рыцаря спасать. Долго собирала сумку, залезла в смартфон - ждала, пока все уйдут. Засунула в дверную ручку ножку стула, дотолкала до стены парту, втащила на нее стул, влезла. Конструкция ощутимо шаталась, пока я нашарила отлетевшую книгу. Переплет треснул, убила бы придурков. Представила, что Самойлов стоит внизу, а я сверху падаю и плющу, плющу. Если мысль и правда материальна, надеюсь, у него хоть синяк выступит!

Чуть не опоздала все-таки. Бежала на кафедру, на ходу разматывая шарф и стаскивая куртку. Влетела в кабинет.

- Здрасьте, Наталья Александровна!

- Buenas tardes, Мария! Que tal?

- Muy bien, Наталья Александровна.

Два часа счастья!

В сырых сумерках шла от остановки домой. Город сверкал и переливался новогодними огоньками, у торгового центра столпотворение. Большинство окон в нашей "свечке" уже зажглись, мелькали силуэты. От детской площадки доносились голоса и смех, негромко играла музыка в припаркованном у подъезда такси. Ехала в лифте и тихонько напевала, улыбаясь. Представила, что сейчас приду, открою дверь, крикну: "Мам, пап, я дома!", в кухне пахнет вкусным, сядем ужинать, я расскажу про гада Самойлова и про испанский, и что Наталья Александровна дала мне лекции по лингвистике Мезоамерики...

Ничего такого не было, конечно. Папа был на работе, мама... Не знаю, может, на работе, может, с салоне, на фитнесе или с подругами. Я протопала на кухню, залезла в холодильник. Есть хочу! Что угодно - нелюбимые щи или любимые котлеты, да хоть сосиску холодную. Хотя откуда у нас сосиска? Мама помешана на здоровом образе жизни, и к колбасе у нас в доме относится приметно так же, как отнеслась бы к опарышам на тарелке. Обезжиренный творог, беспроцентный йогурт, овощи. Ой, яйца есть! Живу! Будет омлет с перцем, луком и помидорами. Сделала еще большой бутерброд с маслом и сладкий чай, пока мама не видит. Помыла посуду, посмотрела на крошки на полу, вздохнула. Вытащила из кладовки пылесос и ведро, тряпку. Убралась, успела еще уроки сделать, а родителей все нет. Сходила в душ, попила воды. Почти десять уже... Набрала маму. Длинные гудки, потом певучее:

- Алло!

- Мам!

- Что такое, Маша? - в мамином спокойном и приветливом голосе я слышу оттенок раздражения и теряю крохи уверенности.

- Мама, ты скоро?

- Маша, - голос мамы становится чуть суше. - Что-то случилось?

- Нет, я просто...

- Папа уже дома?

- Нет еще...

- Не жди меня, милая. Спокойной ночи! - И совсем тихо. - Что ты звонишь, как маленькая?

Отключилась, посмотрела на телефон. Папе позвонить? Что толку, он вообще трубку не возьмет...

- Ника, Мещеряковы напоминают, что в "Камелот" к девяти.

- Диана звонила, - мама поставила перед папой кофе. - Ты тридцать первого точно работаешь?

- Да, но не долго. До двух максимум. Маша, а ты решила, где будешь встречать новый год?

Я неопределенно пожала плечами. Что я скажу - останусь дома и буду книжку читать под бубнящий телевизор? Новый год дома родители встречают очень редко, а когда идут в ресторан или гости, меня никогда не берут. Считают, что детям нечего делать во взрослой компании. Чаще всего меня накануне отвозили к бабушке Маше и оставляли на каникулы. Но два года назад бабушка уехала к папиной сестре в Севастополь, а мама решила, что я достаточно взрослая и самостоятельная и сама могу организовать себе праздник.

- Ты сама виновата, что у тебя нет друзей, - мама ставила посуду в посудомойку, она чашку никогда в мойке не вымоет, маникюр бережет. - Ты даже на школьный новогодний бал не пошла, а почему?

- Все, я пошел. У вас тут девчачьи разговоры, - папа поднялся, поцеловал маму, потрепал меня по плечу, хлопнула входная дверь. Мне бежать было некуда. Я знала, что услышу, и сжалась, опустила голову.

- Это комплексы твои, а комплексы ты сама наела. Надо же быть такой коровой!

- Я пойду, мам, а то опоздаю, - промямлила я, сползая со стула.

- О чем я говорю вообще, с кем? Упертая!

Новогодняя ночь была сама на себя не похожа. Снега нет, лужи блестят, елки похожи на мокрых собак. Я брела по центральной площади, эпизодами глядя на праздник. Вот компания кричит что-то неразборчиво-радостное. Вот семья - папа открывает шампанское, мама держит стаканчики, дети смеются и лопают конфеты, вот танцуют, там - взрывают петарды. Старушка с собакой, собака со смешными рожками лает и дергает поводок. Музыка смолкла, молодой веселый голос раскатился скороговоркой.

- Дорогие друзья! Внимание! Готовы услышать куранты? Да? Громче! Еще громче! Начинаем отсчет!

- Один! Два! - толпа азартно перекрикивала куранты. - Двенадцать! Ура!

- С новым годом!

- С-но-вым-го-дом! С-но-вым-го-дом!

- С новым годом! - прошептала я и дернула хлопушку.

Пришла домой в начале второго, полюбовалась на маленькую елочку в своей комнате, развернула подарки. Папа подарил новый телефон, последняя модель. Мама - очень красивое дорогое платье и белье. Я про этот подарок знала, конечно, в магазин мы вместе ходили. Бабушка традиционно прислала деньги на карточку. Когда я днем звонила ее поблагодарить и поздравить, долго расспрашивала меня обо всем, хвалила. Правда, и поругала.

- Маруська, учить третий язык это хорошо, но нельзя же только на учебе зацикливаться.

- Ба, да мне интересно... И потом, я и читаю, и в кино, и гулять хожу. А летом на велосипеде...

- Машунь, а парень есть у тебя? - начинается.