Шамрай дернул головой.

- Как она туда попала? - спросил, ни к кому не обращаясь.

- Так, хватит, - рявкнул Яшин. - Докладывайте.

- Мыс Рытый, находится в ста пятидесяти километрах от горы Ехе Ёрдой, на северо-западном берегу озера Байкал, - подобрался Бургард, начал говорить сухим уставным голосом. - Название получил из-за рельефа - весь мыс изрыт руслами пересохших рек и ручьев. Территория Байкальско-Ленского заповедника, посещения запрещены, как в силу статуса территории, так и неформально: согласно верованиям бурят, доступ чужаков в шаманское место силы должен быть строго ограничен, - помолчал, потом продолжил. - В 2002 там зарубили биолога - за неуважение к духам. Просто потому, что он причалил к берегу.

- А если без мистики, что там? - поморщился Нетесин.

- Каменная стена протяженностью ровно 333 метра, частично разрушенная. Весь мыс плотно заставлен каменными конусами и пирамидами, ориентированными по сторонам света, - угрюмо буркнул Шамрай. - И насчет мистики... Шаманка тут возле пирамиды околачивалась. А после ЧП - пропала. Я вот думаю - а если они ее раньше найдут?

- Вертолет оборудован для ночных полетов? - повернулся всем корпусом к майору Яшин.

- Вертолет МЧС - да.

- Наш тоже, - отозвался крепкий высокий офицер спецподразделения, коротко представившийся 'Аким' - то ли имя, то ли позывной.

- Вылетаем, готовность десять минут, - скомандовал Яшин. - Нетесин, Шамрай, со мной полетите.

Кажется, все-таки провалилась в забытье, из которого меня выдернули дерганые звуки колотушки или шаманского бубна и гортанные крики. Ночь была на изломе, уже не ночь даже, а серые предрассветные сумерки. Дождь перестал, я выбралась наружу, натянула куртку. Холодно не было, наоборот, я вся горела. Видимо, простудилась, все-таки. Ходила по своей 'тюрьме', подпрыгивала, приседала. Шум тем временем нарастал, мне показалось, что я чувствую дым от костра, и противную вонь, как будто горелой шерстью. Какофония звуков и запахов нарастала, как и внутренний жар, голова у меня закружилась, в глазах потемнело - больше ничего не помню.

Белый потолок, бледно-зеленые стены, тусклый свет. Кто-то берет меня за запястье прохладной рукой, трогает лоб. Открыла глаза - Катя Русанова, в медицинской униформе веселенькой расцветки. Какие-то трубки ко мне тянутся...

- Катя, а что со мной? - я пошевелилась, недоуменно оглянулась. - Мы где?

- Дома, Машунь, в нашем медцентре, - Катя прижала меня обратно к подушке. - Нет, не вставай! Секунду, я капельницу уберу и будем завтракать, - она что-то сделала с моим плечом, я посмотрела и поежилась - из зеленого пятна торчал катетер.

Катя отставила стойку, взяла со столика поильник, перелила в него что-то из термоса. - Сейчас бульон, а потом я тебе компота дам.

- Кать, пить хочу. Дай воды, - попросила я, облизнув пересохшие губы.

- ... думали, проклятие египетских пирамид, загадочный вирус подхватила. Нет, родная тотальная двусторонняя пневмония смешанного типа, - весело рассказывала мне Катя Русанова, только глаза над маской почему-то подозрительно блестели. - А это мы вылечим.

Меня нашли неделю назад, в бессознательном состоянии, с температурой за сорок и затрудненным дыханием. Спецбортом отправили в городок, обеспечили полноценную диагностику и консилиум лучших специалистов, но ни в какую другую клинику не отдали. А Катя с Милой отправили детей бабушкам и дедушкам и дежурили возле меня, сменяясь. И когда в себя пришла, ни на минуту одну не оставляли, пока мне вставать не разрешили, а потом навещали по три раза в день, таскали бульоны и протертые супчики, кисели и котлеты паровые, чистое белье, развлекали меня разговорами, помогали мыться... Я плакала каждый раз, когда оставалась одна. Сейчас роднее их на всей планете у меня никого не было. Саша только, но он же на другой!

Первый разговор с ним мне разрешили через несколько дней. Держалась бодро, старалась не кашлять. Уверяла и клялась, что чувствую себя хорошо. Он знает только, что я заболела, а что пропадала - нет. И то, у него такие глаза были... Порадовалась, что они никакую пирамиду на Марсе вскрывать не будут, им план полета кардинально скорректировали. Командиру, конечно, причину сообщили, а остальные - люди служивые, и время на 'почему' терять не будут.

Пролежала в больнице месяц, отлежала все бока. На работу меня не выпустили - еще месяц амбулаторно долечиваться.

- Вот что, Маша, - собирая по палате мои вещички (за месяц я барахлом обросла изрядно), начала Мила. - Поживешь у нас на даче. Тебе воздух нужен, да и дома заскучаешь, будешь какую-нибудь работу работать. А там - сплошной релакс и усиленное питание. Надо-надо, - прервала она мои возражения на вдохе. - Муж не узнает, худая стала, как подиумная вешалка.

- Мила, - я еле-еле говорила от подступивших слез. - Мне и так неудобно... Вы с Катей столько для меня сделали! Родители звонили раз в неделю, приехать все только собираются, а вы...

- Тихо-тихо-тихо, - Мила бросила тряпки, обняла меня. - Нельзя плакать. Надо улыбаться и повышать сопротивляемость организма. Так, я сегодня у тебя ночую, вещи перестираю, соберу чемодан, завтра едем.

- А дети как же?

- Так они там, сегодня же пятница. Их деды увезли.

Может, для кого-то это привычно, а для меня... Надо мной в три года так не тряслись родные, как в тридцать чужие люди. Я спала часов до девяти, до половины десятого. Потом завтрак - едва отбилась, что бы в постель не приносили. Дальше меня возили за грибами или гулять по пожухшему лугу - если было тепло, а если холодно и дождь - топили камин, и мы играли в карты или смотрели телевизор. Обед и обязательный послеобеденный сон и ранний отбой. Иногда разрешали помочь по хозяйству - хлеб нарезать и чай налить, например. В свободное от меня время женщины вязали, вышивали, плели бисером - очень красиво. Мужчины ставили наливки и гнали самогон, коптили мясо и рыбу. Вадим Олегович в результате сложной комбинации с использованием, как я подозреваю, военно-транспортной авиации, получил посылку с северов - муксун, нельма и оленина, очень много (слово 'очень' надо долго тянуть). Еще прислали кое-что непосредственно для меня. Барсучий жир.

- Лучшее средство при лечении легочных болезней, - довольный Вадим Олегович брякнул поллитровую банку на стол. - Столовая ложка на стакан козьего молока три раза в день - и все!

- Я с соседкой договорилась, - успокоила меня Татьяна Николаевна. - Она нам будет каждый день приносить.

В первый же день лечения я поняла - мне точно 'все'. Конец, полный песец и кобздец, как говорит Евгений Григорьевич. Это страшная гадость! Пить невозможно! Но надо. После этой отравы меня поят шиповниковым сиропом на меду, а чтобы ничего не слиплось, травяным отваром: корень алтея, шалфей, солодку, почки сосны, анис в равных пропорциях. О, забыла совсем. Еще я лечусь чесноком. Десять головок чеснока на литр водки, настаивать восемь дней, пить пока не помрешь, то есть не вылечишься, не вылечишься, конечно.

Я ерничаю от смущения и огромного, нереального чувства благодарности. Не знаю, что больше помогло - народные средства или искренняя доброта Янтаревых и Серебро. Но через месяц, на контрольном осмотре, результаты были просто отличные!

Меня, наверное, орденом наградят. Или медалью, за защиту государственной границы. Совершенно точно установлено, что вся наша страна, включая Крым, Поволжье, Алтай, Урал, Сибирь и Дальний Восток, пронизана тоннелями. Тоннели идут дальше в Европу, Азию, не исключено, что под океанами есть проходы в Америки, Антарктиду, Африку, потому что там также есть подземные сооружения. Вот в Австралии их нет, почему-то. Найдены целые подземные города, разветвленная сеть тоннелей и галерей, простирающаяся на десятки и даже тысячи километров. И это не те древние наземные города, что разрушились и со временем руины их покрылись землей и лесами. Это именно подземные сооружения, воздвигнутые неизвестным нам способом прямо в подземных скальных породах. Тоннели не просто пробиты, а как будто выжжены, и их стенки представляют собой застывший расплав горных пород - гладкий, как стекло, и обладающий необычайной крепостью. Некоторые тоннели выложены кирпичом и имеют сложнейшие в технологическом отношении своды. Кроме этого, во многих частях света обнаружены вертикальные, абсолютно прямые, как стрела, колодцы с такими же оплавленными стенками. Эти колодцы имеют разную глубину - от десятков до нескольких сотен метров, их назначение еще придется понять. Так же оказалось, что тоннели и залы создателями использовались не только для передвижения, но и как рассчитанные на длительный период хранилища ценной информации. Вообще, основное отличие древних тоннелей от природных и современных подземных объектов заключается в том, что, как ни странно, древние объекты отличаются совершенством и удивительной точностью обработки, идеальной направленностью и ориентацией. Их также отличают громадные, циклопические размеры и запредельная для человеческого понимания древность.