- Давай на тот берег, - ответил Сашка, заходя в воду.

- Саш, может, не надо? - заквохтала я. - Он маленький еще.

- Ничего, тут не Волга, - усмехнулся муж. - Ты еще примись считать нырнувших и вынырнувших, как в том фильме.

Вздохнула, подавила в себе желание всех спрятать и никуда не выпускать, села на шезлонг болеть.

- Давай-давай, поднажми, Сашка! Быстрей, быстрей, Клим!

Доплыли, коснулись берега почти одновременно, но Клим на секунду быстрее. Выбрались, Саша хлопнул его по спине, что-то сказал. Клим ответил.

- Отдохните там! - все-таки не удержалась, крикнула.

Помахали мне, и опять в воду! Никакого у меня авторитета!

Утром (посмотрела на часы - почти шесть) зашевелился Игорешка. Пока не заорал, взяла на руки, покормила. Тихонько прокрались в ванную, поменяли подгузник, вымыли попу. Ребенок совсем было проснулся, но уговорила - согласился полежать тихо, если грудь дам, задремал. Положила обратно в двуспальную кроватку к брату, легла сама. Еще часик поспать, хотя бы...

Сквозь сон слышала чьи-то тихие голоса, осторожные шаги, но раз дети молчали, мы с материнским инстинктом решили не просыпаться. Наверное, Саша с Андрюшкой ушли завтракать, чтобы нас не будить. Подремала сладко-сладко, как давно не случалось. Дети - это замечательно, прекрасно, великолепно, чудесно. Просто нельзя спать сколько захочешь, ложиться в постель голыми (особенно, когда старшему почти тринадцать) и валяться вдвоем в кровати целый день. Вот сейчас бы я с удовольствием отдала мужу супружеский долг, так кредитора нет. Потянулась всем телом, как кошка...

- Выспалась? - Сашкина рука уверенно нашла под простыней мою попу, сжала.

Не стала тратить время на разговоры, повернулась, обвилась вокруг любимого, накинулась, как кошка на валерьянку. Хорошо-то как!

- А дети где? - спросила я, обнимая мужа.

- Андрюшка проснулся, Игорешку разбудил. Лежат себе, друг друга разглядывают, лепечут. Встал, вышел с ними на кухню, чтобы ты поспала. Там их у меня отобрали, меня спать выгнали, сказали, сами справятся.

- Я, наверное, плохая мать, - пожаловалась я. - Мне надо немедленно вскакивать и бежать к детям, а хочется полежать с тобой еще чуть-чуть, еще капельку.

- Ты просто знаешь, что с ними все хорошо. Кому как не этим бабушкам их доверить можно, они же к ним как к родным внукам относятся.

- Правда, - согласилась я, гладя его спину, ягодицы, легонько царапая бедро. - Тогда давай еще разочек?

Мы встали, когда в доме уже никого не было. Торопливо позавтракали, пересмеиваясь, как нашкодившие дети, вышли во двор.

- Ты что ее вешаешь, как канат, - слышался зычный голос Вадима Олеговича. - Встряхни, расправь. Вот, другое дело.

- Неправильно, - где-то в стороне ворчал Евгений Григорьевич. - Стрелки должны быть как бритва, чтоб обрезаться можно. Лоб здоровый, брюки гладить не умеешь. Мамка, штоле, до сих пор гладит?

- Батя, - отвечал Клим, пыхтя. - Он и себе гладит, и мне.

- Плохо. В армию, или в училище пойдете, там старшина не папка, жалеть не будет. Стирать еще учитесь. Носки, трусы, хотя бы.

- А зачем учиться-то? - это Вадька, кажется. Или Женька? - Сейчас в армии даже стиральные машинки есть, Ярик говорил.

- Сломается машинка - прачечную искать будете или мамку вызывать? - съязвил Вадим Олегович. - Избаловали вас! Мы вон с Григоричем служили - таз, мыло хозяйственное и матюгальник - все девайсы. И ничего, выжили как-то.

Мы осторожно выглянули из-за угла. Клим гладил что-то на гладильной доске под навесом у бани, Вадим в предбаннике загружал стиралку, Женя с младшими близняшками развешивал вещи на веревках. Девчонки - Мила-младшая и Рита, что-то чистили и резали в беседке под бодрый рэп.

У веранды на траве надули детский бассейн, для самых маленьких, глубиной сантиметров сорок, до половины наполненный водой, там, под присмотром Татьяны Николаевны, сидел голый Игорешка и, смеясь, топил резиновых бегемотов и китов. Из-за дома в одной панамке выбежал Андрюшка, при виде бассейна издал длинное 'Оооооо!' и полез к брату. За ним спешила Ирина Георгиевна, обмахиваясь шляпой.

- Доброе утро! - я покраснела. - Все при деле, только мы спим, лежебоки!

- Отдыхайте, дети, - Ирина Георгиевна уселась рядом со свахой. - Пока мы в силах еще, поможем.

- Спасибо вам огромное, - подошла, смущенно обняла обеих женщин. - Вы для меня, для нас, столько сделали!

- Пустяки, Машенька, - обняла меня Татьяна Николаевна. - Пустяки, дочка!

- Пойду, явлюсь для прохождения службы, и мне наряд дадут, - Саша помахал рукой малым. - А после обеда можно на озеро съездить, или в лес.

- В лес утром ходят, как солнышко встанет, до жары, - Ирина Константиновна воодушевилась. - Я компанию не могла найти, за земляникой! Все, завтра нас с тобой Саша и отвезет!

Клим просто ягодный пылесос какой-то! И Ирина Георгиевна тоже, не смотря на возраст. Пока я пыталась собрать трехлитровый бидончик (он никак не хотел наполняться, ягод, сколько бы не собирала, так и было чуть больше половины, загадка какая-то), Клим набрал пятилитровое ведерко и собирал ягоды в большой бумажный стакан, завалявшийся в машине с пикника. Ирина Константиновна тоже бидон брала, но у нее он был полный, и она присела на траву передохнуть. У меня болела спина, голова, глаза, и, кажется, зубы тоже болеть начинали.

- Марусь, кажется, они ждут, когда ты полный наберешь, - таинственным шепотом сообщил мне Саша, присаживаясь рядом на корточки. Он предусмотрительно взял с собой литровую кружку, набрал, и поставил рядом с Ириной Георгиевной.

- Это обязательно? - ужаснулась я. Я тут умру!

- Беру удар на себя, - Саша встал. - Ирина Георгиевна, Клим! Может, домой?

- Так Маша собирает еще, - удивилась та.

Я застонала, кажется, уже вслух.

- Мам, давай сюда, - Клим забрал у меня тару, вручил мне стакан подержать, чтобы ягоды не просыпались. - Посиди с теть Ирой.

Я доплелась до пенечка, села, муж подал мне бутылку с водой.

- Не ягодница ты, сразу видно, - заметила Людина свекровь. - Вот Климушка - лесной мужичок, сразу видно.

- И не грибница, - согласилась я. - За грибами с вами два года назад ходить начала, а в ягодах у меня сегодня дебют. Но, наверное, ягоды - это не мое.

- Да ладно, - Клим вынырнул из-за кустов с бидончиком, ягоды горкой, сел рядом с Сашей. - Что тут хитрого, мы с мамкой ведрами собирали, на продажу, за день в лес раза два сходишь - с утра пораньше, чтобы на рынок успеть часам к десяти, потом к поезду, к трехчасовому. Я себе на десять лет телефон с ягод купил, а маме сережки. Тетка снять хотела, я не дал... - оживленный голос становился тише, глуше.

- И правда, что это я? Разве после первого раза можно сдаваться? - я поднялась, пересела к нему. - Наловчусь, еще гордиться мной будешь. А ты заметил, тут и малина растет? Зеленая пока, правда.

- Лесная малина душистая, - поддержала Ирина Георгиевна. - С садовой и сравнения нет, и полезней. Жалко, морошка тут не растет, голубика, у нас на северах тоннами привозили, машинками стригли. Брусничник попадается, редко, да мало. Все не то. Так, травы набрать в чай.

- Тут и грибы не такие, и рыба, - вспомнила я Вадима Олеговича.

- Смейся-смейся, - Ирина Георгиевна начала вставать. Саша вскочил, помог. - Ну что, домой? Варенье варить. Свежие засахарить тоже можно, хорошо хранятся.

- А завтра опять встанем пораньше, и сюда. Надо же мне тренироваться, - я подала руку Климу, он потянул меня с травы. - Сына, а грибы у вас там какие растут?

- Всякие, - пожал плечами пацан. - Маслята, рыжики. Но лучше всего, когда дорогих много.

- Это белые, что ли? - Ирина Георгиевна прошла вперед. Все-таки держалась за поясницу, у меня даже от сердца отлегло - не одна я такая раскаряка.

- Я ни тех, ни других не знаю, - легко призналась я. - Белые - это как рыжики, только, - я подумала, но так другое слово и подобрала. - Белые?

- Это беляки, - Клим шел между мной и Сашей, нес бидон, Сашка тащил ведро Клима и ягоды Ирины Константиновны. Я одной рукой держала стакан, другой легонько касалась Климова локтя. - А дорогие или белые в учебнике боровики называются.