Жрец долго молча смотрел на них, шевеля губами, потом спросил Рогатого Камня:

— Ты дакота?

Рогатому Камню однажды уже был задан такой же вопрос, и он не смог на него ответить. Молчал он и на этот раз.

— Ты сиксик?

Молодой воин только плотнее сжал губы.

— Кто же ты?

Рогатый Камень уже дважды в своей жизни молчанием отвечал на этот вопрос. Молчал он и сейчас.

— Было бы лучше, если бы ты не проходил Танец Солнца. Ложь равносильна смерти — так справедливо говорят наши старые и умудренные опытом воины из союза людей» Которые говорят только правду «. Ты слышишь?

— Я слышу.

Рогатый Камень смотрел на жертвенный нож.

— Перед тобой целая ночь, — снова заговорил жрец. — Продумай до конца то, что ты еще не продумал, вернись к правде. Как только кончится этот праздник, томагавк войны между воинами сиксиками и воинами дакота будет вырыт. Мне сказали об этом духи. У большого и торжественного праздника будет злой конец. На чьей стороне с открытым сердцем ты будешь сражаться, говори! Ты меня не обманешь.

— Отныне никогда никто не заставит меня бороться с краснокожими, к какому бы племени они ни принадлежали. Оцеола, Понтиак и Текумзе любили всех краснокожих людей и вели их на борьбу против белых. Сердце велит мне поступать так, как и они.

— Ты уклоняешься от прямого ответа, — сказал жрец, и голос его стал холодным. — С кем будешь ты, когда дакота и сиксики будут убивать друг друга?

Рогатый Камень молчал.

— Откажись от жертвы Солнцу, потому что Солнце чисто и требует только правды.

Рогатый Камень продолжал смотреть на огонь и каменный нож.

— Ты не допускаешь меня? — спросил он наконец.

— Я не настаиваю на встрече с Большим Солнцем. Оно будет тебя жестоко испытывать, каков ты есть, и кто знает, может быть, твоя жертва не будет принята.

Рогатый Камень дотронулся руками до вампума.

— Я принесу жертву.

Было слышно дыхание жреца.

— Пусть будет так. И я прочитал послание Оцеолы на твоем вампуме. Там те же мысли, которые ты сейчас высказал, но они не для нас. Они только введут в заблуждение наших воинов и ослабят их волю в борьбе.

Больше ничего не сказал жрец, и прошло еще какое-то время в молчании, пока жрец не подал знак ложиться спать. Оба воина подошли к расстеленным одеялам и улеглись.

Жрец позвал своего помощника и приказал ему раздуть очаг. В ночь перед принесением жертвы огонь должен гореть ярко.

Часа в четыре пополуночи, когда над землей занялся рассвет, юноши вместе со жрецом покинули типи. Они были обнажены, без единого украшения. Только пояса были на них. Несмотря на неодобрительный пристальный взгляд жреца, Рогатый Камень прицепил к поясу вампум Оцеолы.

Глашатаи обежали лагерь и сообщили решение жрецов трех племен о том, как будет проходить обряд. Обоим приносящим жертву предстояло с восхода смотреть на солнце, а вечером испытание должно завершиться Танцем Солнца. Юноши, сопровождаемые жрецом, подошли к столбу. Столб был выкрашен в черный цвет. Воины и вожди образовали первый круг около жертвенной площадки. Их лица были радостны и торжественны: они вспоминали собственную молодость, вспоминали, как в свое время сами проходили такое испытание. Горящая Вода и Матотаупа улыбались. Никто не сомневался, что их сыновья — Рогатый Камень и Гром Гор — достойно исполнят Солнечный танец.

Несколько позади мужчин расположились женщины и дети. Среди девушек была и Уинона. Взгляд ее был гордый. Она не смотрела на брата: она знала, что он не может сейчас ни на кого смотреть.

Жрец перед началом обряда своим низким голосом пропел благодарственную песнь сиксиков Солнцу, и воины подпевали ему.

По окончании пения на жертвенной площадке за ограждением из еловых веток разожгли небольшой костер, там же были разложены орудия жреца и ремни.

Гром Гор преклонил колена перед жрецом. Жрец жертвенным ножом сделал по два надреза на груди юного воина, сначала справа, потом слева, затем оттянул кожу и продел короткие ремни. Концы ремней он крепко связал узлом. Лицо юноши даже не дрогнуло.

К свисающим на груди петлям жрец прикрепил длинный ремень, другой его конец он привязал к столбу. Потом жрец повернулся к Рогатому Камню, и, когда тот опустился на колени, он проделал с ним как будто бы то же самое. На самом деле надрезы ножом он сделал более глубокие. Рогатый Камень знал, что ему предстояло.

Оба юных воина отклонились так, что под тяжестью их тела ремни натянулись. Из ран струйками потекла кровь. Юноши обратили взоры на лучи восходящего солнца.

Участники торжества радостными криками ознаменовали начало жертвоприношения. Раздались выстрелы, и поднялись облачка дымков. Доносились тревожные глухие удары барабана, зрители кричали, свистели в свистки. Волны этих звуков обнимали двух приносящих жертву юношей, и они уже не чувствовали себя один на один с болью, которая начинала пронизывать тело.

Потом по знаку жреца все шумы стихли. Молча стояли все вокруг. Первые часы для юношей были самые легкие — они были еще полны сил, а воздух еще не успел прогреться. Но солнце поднималось. Все больше нагревались воздух и земля. Раны болели сильнее и сильнее. Глаза, ослепленные лучами солнца, воспалились. Пылал лоб, все тело ныло от жары. Боль от натянутых ремней распространилась на плечи и руки, охватывала все тело.

Когда солнце перешагнуло зенит, воздух стал горячим. Во рту пересыхало, язык прилипал к нёбу, жажда, усиленная потерей крови, становилась невыносимой…

Солнце медленно склонялось к горизонту. Становилось холоднее. Оба приносящих жертву были измождены. Дыхание их стало частым.

Вожди и жрецы, многие воины и даже некоторые женщины скоро поняли, что Рогатый Камень по какой-то непонятной причине крепче прикован к жертвенному столбу. И никто не сомневался, что так хотел Великий и Таинственный или Большое Солнце. Жрец в глазах воинов и женщин был только рукой Великого и Таинственного. Значит. то, что произошло, было велением духов.

Уинона стояла позади круга на небольшом возвышении, что позволяло ей хорошо видеть жертвенную площадку. Ее щеки были серыми, как туман осени. Она ничего не видела, кроме черного жертвенного столба и приносящих жертву. Солнечный диск уже коснулся вершин гор, кровавыми отсветами покрылось небо, когда Уинона почувствовала, что кто-то встал рядом с ней. Это была Ситопанаки.

Жрец подал знак последнего испытания. Оба молодых воина как бы очнулись от забытья и стали танцевать в честь Великого Солнца. Они прыгали вокруг столба, извивались, резкими бросками тела изо всех сил натягивали ремни, чтобы оборвать кожу и освободиться. По ритуалу обряда узлы ремней нельзя было развязывать и кожу нельзя было разрезать, ее нужно было разорвать.

Последние лучи солнца погасли за хребтами, и Гром Гор с разорванной на груди кожей свалился на траву. Глаза его были закрыты, щеки провалились, он не двигался. Жрец отвязал ремень от столба. Воины прыгнули в круг, и прошедшего со славой Танец Солнца понесли в отцовскую палатку. В палатке его ждала мать, чтобы оказать первую помощь. Ситопанаки осталась стоять рядом с Уиноной.

Рогатому Камню все еще не удавалось освободиться от ремней. Теперь он танцевал один. Сумерки окутывали землю. Зажглись уже первые звезды, а он все танцевал. Он рвался изо всех своих сил. Но слишком глубоко были протянуты концы ремней: мясо не рвалось.

Рогатый Камень танцевал. Кто-то прошептал:

— Солнце наказывает его. Он поплатится жизнью.

И слова эти поползли по толпе.

Уинона приложила руку ко рту, губы ее шевелились Она беззвучно возносила моления. Она знала, как знали и те, что стояли вокруг, что только один человек может помочь. Этот человек — жрец. Если приносящий жертву устоял в танце, не лишившись сознания, жрец мог дать конец ремня всаднику, чтобы тот тащил приносящего жертву, пока не разорвется кожа. Жрец мог позвать детей, приказать им взобраться на спину приносящего жертву, утяжелить его и помочь освободиться. Это знала Уинона. Но ей было ясно, что жрец не захочет помочь Рогатому Камню…