Я всю жизнь учился. Мне удалось пересесть в своей лодке наоборот и перестать грести. Я сумел превратить весло в руль и, спокойно расслабившись, медленно отдаться течению, наблюдая перед собой пейзажи ближайшего будущего. Я иногда оглядываюсь назад, но все реже. Шея после этого болит. Я не тороплюсь побыстрее проплыть всю реку своей жизни. К счастью, я перестал стремиться давно, лет в 20. Я послал счастье и на… и в… после чего расслабился. Я стал жить в других категориях, категориях силы. Вот это я уже могу, а вот этому еще надо учиться, мавасаки не идеален, надо тренировать. Рубка на восемь сторон идет не так быстро, как хотелось бы, еще путаюсь в движении позиции 6–7. Погода не всегда такая как надо. Бандиты смеют нападать среди бела дня. Этими интересами я прожил 20 лет, до сорока. Потом понял, что перехожу в следующую категорию — мудрость. Все накопленные умения и силы при мне, но пользоваться ими необходимости нет. Урла, местная и чужестранная, как-то вдруг вообще попадаться перестала, погода сама как бы такая как надо, денег лишних нет никогда, но на любую задуманную поездку находятся сами собой (и не только на поездку, а на все, что нужно). Порой еще хочется (рецидив предыдущей стадии) чего-то нового достичь, взойти, нырнуть, залезть, но цели уже другие — не спортивные, а познавательные. Интересно, какая категория следующая? Мне из моей нынешней позиции этого еще не видно…

Итак, чтобы стать счастливым, надо отказаться от этого.

Тут вмешалась жена и совершенно справедливо заметила, что большинство людей смотрят не взад и вперед, а вбок, не открывая при этом глаз. Они живут сегодняшним днем, являясь «чистыми пассажирами». Те же, кто смотрит вбок с открытыми глазами, порой описывают реку и берега, помогая сориентироваться остальным, миссия немаловажная.

Или, как сказал мой Лунный Брат Мао Цзэдун: «Чтобы научиться плавать, надо плавать».

Я не религиозен в обычном понимании, говоря христианским языком — не воцерковлен. Когда-то честно пытался, считал это необходимым. Хотел быть христианином. Летал на Соловки, жил там, там же крестился. Прошло несколько лет, и мне стало тесно в догмах христианства. Мне не нравится, когда нельзя думать. Мне не нравится, когда нужно только верить. И особенно не нравится постулат: «Не согрешишь — не покаешься». Мне не нравится, что христиане в Средние века сожгли всех красивых женщин Европы. Мне не нравится, что они вырезали целые народы Центральной и Южной Америки. Я не люблю, когда так — все книги майя стащили на центральную площадь и сожгли, потому что не сумели прочесть. Если вы думаете, что это делали только наши западные братья во Христе, католики-злодеи, то нет. Православные жгли живьем староверов, загоняя в молельные дома всю деревнию — вместе с женщинами и детьми. Потом, опасаясь возможных наказаний, докладывали, мол, староверы сами себя пожгли. Это какие же зверства надо творить, чтобы люди бежали аж на Алтай и в сибирскую тайгу. Бежали быстрее и дальше, чем от татаро-монгол. И до сих пор прячутся по лесам, не могут в себя прийти от ужаса уже 7 веков. Не нравится мне все это. Коммунисты рядом с церковниками — дети в песочнице. Всего-то семьдесят лет погуляли.

Но есть и еще один аспект. Христианство культурологически, исторически и мистически идеально вписано в пейзаж Среднерусской возвышенности. И другую религию в России трудно себе представить. Ни пагода, ни мечеть не будут смотреться рядом со стайкой берез на выданье так, как древняя белая церковка. С точки зрения внутреннего дизайнера, это гениальное сочетание.

Ислам мне всегда был очень интересен. Несмотря на это, сам для себя я бы ислам принять не мог. Это великое учение, но не мое.

В прикладном смысле путешествовать по исламским странам гораздо приятнее, комфортнее и безопаснее, чем по католическим странам Латинской Америки. Конечно, нужно соблюдать ограничения: никаких шорт и распущенных волос. Но, я думаю, мои знакомые путешественницы, каждую из которых грабили в Южной Америке не по одному разу, не посчитали бы эти ограничения тяжелым бременем. Ислам, безусловно, воинственная, мужская религия. В ней есть много притягательного для народов, нуждающихся в твердом порядке. В исламских странах нет воровства; если вы забыли кошелек в туалете, вас найдут (громко выкрикивая имя и фамилию) и вернут. Конечно, есть исключения: карманники на рынках. Но в гораздо меньших масштабах, чем в неисламских странах. К сожалению, отдельные районы Египта и Марокко, где иностранные туристы постоянно контактируют с местными жителями, в смысле воровства и мошенничества уже догоняют нашу страну. Но им еще, как говорится, скакать и скакать. Очень притягательно выглядит (со стороны) исламский бизнес, где неприличным считается обманывать своих партнеров и слово заменяет печать на договоре. Где считается безнравственным получать не равную с партнером, а большую прибыль.

Еврейское вероисповедание для меня — темный лес, полный парадоксов. Я пытался понять хоть что-нибудь и не смог. Наверное, надо все же евреем родиться. К тому же забор бессмысленных (на первый взгляд) догм и запретов меня лично вгоняет в глухую тоску.

Буддизм стал наиболее близок моему мироощущению, когда я побывал в Непале и Таиланде. Вы помните последний Тайский военный переворот? Все эти солдаты, бережно вытирающие сопли детям, ползающим по их танкам. В Таиланде 2000 лет буддизм — государственная религия, чему тут удивляться! И, честно, девушки, выросшие на Камасутре, мне милее прочих. Хотя бы потому, что они не грешат, занимаясь любовью. К тому же — вдумайтесь! — за пять тысяч лет своего существования ни один буддист не убил не только ни одного человека, но даже ни одно животное! Печальный пример с сектой «Аум Синрикё», прикрывавшейся внешней буддистской атрибутикой, не является доказательством противного. Хотя бы потому, что других примеров нет. Буддисты никогда не враждовали друг с другом, несмотря на то, что различные школы и течения есть и там. Наоборот, три течения буддизма всегда сотрудничали. В буддизме чувствуется гармония.

Христос почитается буддистами как один из Будд. Магомет также считается ими одним из Будд. Никаких противоречий.

А в христианстве есть Бог и дьявол. Эти двое тянут одеяло из человеческих душ каждый на себя. Один соблазняет мирскими благами, другой любовью и свободой воли. Я решительно не хочу участвовать в этих играх. Пусть делают что хотят, но без меня! Это позиция.

В буддизме дьявола вообще нет. Некому слабого человека соблазнять мирскими благами и толкать при этом на грязные преступления. Некому, вот никто никого никуда и не толкает. Чем мне, собственно, и нравится буддизм. При этом я не агитирую, не призываю всех и немедленно начать простираться по Красной площади, боже упаси. Там ведь булыжник. Просто делюсь своими мыслями. Показываю свои осколки бутылочных стекол, фольги и бусинок, зарытых под тополем во дворе. Делюсь накопленными сокровищами. Вы со мной не согласны? Замечательно!

Сам я лично придерживаюсь мнения, что Бог существует, но, скорее всего, как явление планетарного, а не вселенского масштаба. Если представить Его с математической точки зрения как систему некого порядка сложности, например степени n+1, то в терминах человеческих, то есть системы сложности n–1, Он неописываем. Но построение некой упрощенной модели возможно. Возникает вопрос: зачем мы (биологическая оболочка планеты белковой структуры, размножающаяся делением, называемая «жизнь») Ему? Для чего Он нас создал? Да потому, что Он смертен! Так как, по всей видимости, связан с этой планетой. Так как Его сверхразум имеет какое-нибудь материальное пристанище, например плазму внутри планеты. А планета смертна, как все неживое. Только живое может быть бессмерным! Именно для этого Он своим Божьим промыслом создал живое (органическое, размножающееся делением) из неживого (неорганического, размножающегося надстраиванием структуры). Затем направил эволюцию, управляя появлением вилки вида (о эти кошмары Дарвина!) в сторону создания коллективного разума, состоящего из групп изолированных клеток. Для этого Он создал из живого разумное и курирует технический прогресс, направляя его в сторону развития коммуникационных и космических технологий. Когда человечество, в новом припадке развития, обзаведется, наконец, своим коллективным разумом, тогда-то Он и явит себя миру, войдя в коллективный разум составной частью и став бессмертным вместе с человечеством. К тому времени, надеюсь, человечество оправдает Его надежды и сможет свободно перемещаться в космосе всем, так сказать, колхозом. Короче, все сольются в экстазе и наступит Страшный суд, а именно: все, кто удосужились оставить матрицу своей личности в своих произведениях (например), восстанут составными частями коллективного разума, а кто лоботрясничал — увы, умрут, на этот раз уже окончательно.