Из Харьковской области поставляются земледельческие орудия и прицепы, киоски и солнечные коллекторы, а также кованые садовые заборы и ворота, парковые скамейки и детские качели, мебель и строительный камень, резьба по дереву и униформа, рабочая одежда и мужская обувь. Если вас заинтересовал полный список, можете позвонить полковнику Барашу Евгению Ефимовичу по телефону 057-732-49-03. Но вероятность того, что вы получите куртку, сшитую руками Тимошенко, очень мала. Как позднее мне рассказывали обе ее сокамерницы, Тимошенко ни одного дня не проработала в швейном цеху. И скорее всего, никогда и не поработает.

Музей на первом этаже — день уборки

Сидоренко дружески попрощался и поручил своему адъютанту непременно (если, конечно, я захочу) показать мне их музей. Я с удовольствием принимаю предложение: когда еще представится возможность разузнать побольше о пенитенциарной системе?

Полная женщина в синем брючном костюме протирает пол в демонстрационном зале и говорит майору, что ему здесь нечего делать. Прямо как в советские времена, когда простая дежурная давала больше указаний, чем генерал.

Адъютант слегка краснеет, я не выполняю ее приказания стоять на месте: зачем же? Я все-таки иностранец и ничего не понимаю.

Она сдается. Так-то лучше.

Рядом с тяжелым красным бархатом на лицевой стороне с официальным флагом учреждения и витрины с орденами и медалями, которые были переданы в ведомство в течение последних двух десятилетий, висит портрет Сталина, который закуривает трубку. Картина является частью выставки, но по случайному стечению обстоятельств на стене больше ничего не висит. Затем возвращается майор, обменивается парой слов с «цербером» и идет дальше. Экспозиция затрагивает даже царские времена. От топора палача до наручников и инструментов для побега: здесь есть все. Здесь представлены многие документы и указы, фотографии и бумаги, плакаты, в частности периода Великой Отечественной войны, и свидетельства из лагерей для заключенных 1940-х и 1950-х годов. Здесь нет пробелов в драматургии, времена, когда Украина была частью Советского Союза, шиты белыми нитками. Отмежевание, клевета или объективность — не обсуждаются. А еще — никакого прославления настоящего. История есть история, вот и все.

Я грустно смотрю на часы — через полчаса на другом конце столицы меня ждет 1-й заместитель Генерального прокурора, говорю я. Майор понимает и просит меня расписаться в книге посещений. Хорошо, говорю, такая сделка весьма приемлема: один автограф за разрешение от его ведомства посетить, по крайней мере, две колонии. Без всякого лицемерия я хотел бы похвалить наглядность экспозиции музея и подчеркнуто трепетное отношение к прошлому людей, причастных к его работе.

В музее с молодым майором

О фотографиях на входе, которые свидетельствуют о союзе уголовно-исполнительной системы с церковью, в результате взаимодействия высшего духовенства и генералов, я промолчу. Я родом из формально-светского государства, но лучше я промолчу о том, что у нас церковный налог собирается государством и направляется в церковную налоговую службу, что существуют военно-церковная служба, религиозное обучение в государственных школах и непропорционально большое число религиозных лидеров в органах СМИ. В Украине же открыто происходит лишь то, что всегда было в порядке вещей для Германии.

Я пробираюсь назад к машине через центр Киева. Транспорт, не придерживаясь разметки, едет по римским или парижским правилам: кто громче сигналит и уверенней себя чувствует, тот и пробивает себе дорогу. Я восхищаюсь таксистом: к нему относится и то и другое. Более того, он успевает объяснять, что за здания и памятники попадаются на нашем пути. Вон там — Министерство иностранных дел, а там — Михайловский Златоверхий собор, который был взорван во времена Сталина и который заново восстановили благодаря пожертвованиям братьев Кличко. Три памятника на Михайловской площади — Великой княгине Ольге, апостолу Андрею и славянским святым Кириллу и Мефодию. Ольга Киевская была канонизирована Русской православной церковью в 1547 году. Безусловно, мраморные скульптуры появились гораздо позже.

Сигналя, мы пробиваемся к главной площади Киева, где с Крещатика начинается старый город. На площади стоит 63-метровая колонна. Ее увенчивает на редкость уродливая корона. Это место с 1991 года именуется «Майданом Незалежності» — Площадью Независимости, и памятник подтверждает старинную мудрость: если национальный пафос стремится к искусству, скорее всего, восторжествует китч. Таксист видит, что я качаю головой, и не сдерживает ухмылку. Нет, даже ему это не по душе: крылатая женщина, стоящая на земном шаре и держащая над головой — как вы думаете что? — цветок или метелку для стряхивания пыли… При этом много золота на капители и внизу на цоколе. «Родина-Мать» на холме с видом на Днепр, 102-метровая статуя женщины, которая напоминает о победе над нацистами, вот что действительно мощно, и при этом лаконично и просто. К чему только не приведет чувство патриотизма…

Мы уже катимся мимо какого-то банка, трудно разобраться, старый он или новый: колонны и арки, скорее, указывают, что это мавританский храм, а не современное финансовое учреждение. И все же это банк, так как я услышал громкие крики — перед зданием стояло около сотни разъяренных граждан, которые яростно размахивали транспарантами и кулаками. Мужчина за рулем, кажется, мало симпатизирует протестующим. Вините себя, говорит он, за то, что позволили частным банкам всучить вам всякие сомнительные документы, и теперь хотите от государства вернуть свои потерянные деньги обратно!..

Наконец мы достигаем цели, которая, как я увидел, посмотрев карту, находится недалеко от моего отеля «Салют» (название делает ему честь). Высокими являются не только дома советских времен, но и цены. И даже стойка рецепции высока. Если бы красивые девушки не собирали волосы в пучок, их бы не замечали за прилавком, что абсолютно, как мне кажется, их бы устраивало. Некоторые манеры пережили испытание временем. Но только на окраинах.

Машина останавливается на Резницкой 13/15, перед огромным офисным зданием, которое состоит из старой и новой части, и стройка еще продолжается. Здесь находится инстанция, которая устанавливает в стране закон и порядок, или, скорее, обеспечивает соблюдение законов.

Без человека, который встречает меня на охране и ведет многочисленными лестницами и извилистыми коридорами, в которых толстые ковры заглушают каждый шаг, вряд ли я бы нашел кабинет 1-го заместителя Генерального прокурора Украины Рената Кузьмина. На вид лет 40, с серой трехдневной щетиной, он выглядит довольно строго, благодаря чему кажется старше и серьезнее. Кузьмин — ключевая фигура в деле Тимошенко. В 1991 году, по окончании Украинской академии права, его закрепляют ответственным за Министерство иностранных дел и международное сотрудничество и правовую помощь. К нему в первую очередь направляются протестующие политики Запада, если хотят подать жалобу в случае Тимошенко.

Кузьмин, как я сразу заметил, занимает этот важный пост не просто так: он говорит логично и убедительно, живо и с тонким юмором, что объясняет его регулярное появление в соответствующих телевизионных программах. Кажется, не только его юная и симпатичная секретарь, что сидит рядом и протоколирует каждое наше слово, восхищается им. Слева от тяжелого стола сидит упитанный мужчина с густыми усами, который молча проводил меня через все здание. Он также заострил карандаш, после того как Кузьмин и я обменялись визитными карточками. Я делал запрос на интервью факсом из Берлина. Он выделил мне полчаса, а в конце концов потратил два. Накануне он встречался с двумя депутатами Европарламента, разговор закончился уже через 15 минут. Всё будет зависеть от того, какие вопросы будут задавать, говорит Кузьмин и, улыбаясь, указывает на дверь.