Патрик продолжил свой экскурсионный обзор, не дожидаясь приглашения:

– Это меч Хозяина, сэр.

Вот оно что. Я начал понимать. Старая скотина Дедушка, естественно, забыл мне рассказать о сути церемонии.

– Патрик, значит, когда приходит Хозяин, он должен вытащить меч и вступить в права?

– Да, сэр. Именно так.

Значит, как раз сюда Старик и потащит своего парня. Интересно.

– Ладно, что же, в таком случае нам тут делать и впрямь пока нечего. Хорошо бы подмести, да Бог с ним, пусть остается пыль веков. А! Тут кольца для факелов – Герман, вставь в них те каминные поленья, которые с пропиткой. Будет внушительней…

Я все смотрел на меч и почему-то не решался уйти. Меллина подошла ко мне:

– Уолтер, тебя что-то беспокоит?

– Да, любимая, что-то здесь не то… Дай-ка я тебя поцелую, мне сразу полегчает. Патрик, ну если вам не нравится, отвернитесь… Хорошо, пойдем. Надеюсь, Дом не рухнет, когда он выдернет этот меч.

Не рухнет…

– Стой, подожди. Куда выходит эта стена? Патрик, где у нас план Дома?

Я вперился в неровные, примыкающие друг к другу квадраты, выведенные гусиным пером по плотной шершавой бумаге. Это же стена, смежная с Малым Подвалом! А с той стороны – злополучный дугласовский коллектор!

– Патрик, какая толщина этих стен?

– Не знаю, сэр. Постройка очень старая.

Неважно. Пусть, скажем, два фута. Да еще с той стороны подгрызена перфораторами. Стало быть, если в этом мече три фута с лишним – а он запросто может оказаться длиннее – то верных полтора фута лезвия сидят прямо в коллекторе. То-то золотари сказали, что мусор выгребать не собираются!

Теперь два варианта. Наследник тянет-потянет – вытянуть не может, потому что меч наглухо вмурован в этот чертов винилхлорид. Скандал. Вариант второй – меч вылез, и образовавшаяся дыра образует нам фонтан, как на Трафальгар-сквер – только водичка здесь будет другого свойства. Да, мэтр Уолтер, на сей раз вы влипли. Но, может быть, коллектор заканчивается выше?

– Патрик, давайте-ка всех сюда, и побыстрее.

Мои дамы примчались немедленно, страшно заинтригованные.

– Бетси, Лиза, слушайте внимательно. Кто-нибудь видел, что там на дне этого коллектора? Был какой-нибудь разговор на эту тему? И еще – можете хоть примерно сказать, насколько они заглубились в фундамент Малого Подвала?

Бог ты мой, у кого я спросил. Кумушка начали сыпать самыми бессвязными воспоминаниями, а пуще того – всевозможными бредовыми предложениями, и уже через минуту стало ясно, что толку от них никакого.

– Значит, так. Сейчас вы подниметесь наверх и откроете все краны – на кухне, в гостевых комнатах… везде. Потом берете ведра и тряпки и идете сюда. Придется попытать счастья.

Расставив весь уборочный арсенал вокруг алтаря, я взялся за рукоятку меча.

– Сэр, – изрек Патрик самым зловеще-замогильным тоном, – надеюсь, вы знаете, что делаете.

– Знаю, – ответил я и потянул.

Меч нехотя, но без особого сопротивления, словно ложка из подтаявшего мороженого, вылез из камня. Ничего не хлынуло, поверхность тотчас же затянуло, как будто ничего и не было. В мече оказалось, как я и ожидал, около четырех футов, клинок четырехгранный, очень ладно сбалансированный, и перед рукоятью на три пальца оплетен сыромятным ремешком – это было явно не салонно-декоративное, а вполне боевое оружие. Я облегченно перевел дух, но про всех остальных сказать это было никак нельзя.

Их охватило что-то вроде столбняка. Они смотрели на меня, выпучив глаза, даже у Меллины приоткрылся рот, а Герман и вовсе пустил слюну в бороду. Кажется, я серьезно задел их чувства, вот незадача.

– Спокойствие, друзья мои. У нас просто не было другого выхода. Давайте считать это генеральной репетицией.

– Да, сэр, – несколько оторопело согласился Патрик. – Разумеется, будем считать репетицией.

– Если возникнут какие-то претензии по нашим действиям, то я принимаю ответственность на себя и за всех вас заступлюсь.

В ответ они проделали нечто уж и вовсе неожиданное – вдруг взяли и, стоя в ряд, как стояли, все поклонились мне. Таких поклонов от Патрика и таких реверансов от свиристелок я еще не видывал и, что греха таить, слегка растерялся.

– А… ммм… официальная часть закончена, все по местам. Герман, не забудь про поленья. Патрик, что-то он у нас какой-то тусклый… на кухне, кажется, был порошок для чистки серебра и кастрюль – не попытаетесь привести его в более парадное состояние?

Патрик издал неопределенный звук и сначала уставился в пол, а потом за поддержкой повернулся к Меллине – но та, похоже, искренне забавлялась ситуацией. Ах, проклятые суеверия.

– Хорошо, Патрик, я сам.

Что ж, взялся за гуж – полезай в кузов. На кухне мы вместе с Меллиной, почему-то умиравшей от смеха, дополировали кладенец до более или менее презентабельного состояния, я спустился в часовню и воткнул его на место. Задвигая засов, я еще подумал, что уж с этой-то проблемой покончено. Человек предполагает.

В галерее приятно пахло свежей эмалью, но несчастные средневековые рыцари, залитые грязью, имели самый жалкий вид. Так их оставить, конечно, нельзя, но что же делать? Не разбирать же и смазывать каждого по отдельности – это работа на месяц и не для четверых. Лаком бы их покрыть, что ли. Погоди-ка. В Гладстонберри была станция обслуживания «Даймлер-Бенц». Вот это мысль. Отыскав в справочнике телефон, я позвонил. Мой заказ их изрядно смутил и, вероятно, желая от меня отделаться, за чистку, краску, сушку и лакировку каждого панциря они запросили как за такую же процедуру для «мерседеса». Я согласился, но потребовал оптовую скидку, поскольку «мерседесов» у меня десять. Тогда они сдались и прислали фургон и менеджера с каталогом.

Цвет я выбрал «мокрый асфальт», со стальным отливом и двойным лаком – строго и мужественно. Бедных железяк вместе с их распялками по одному занесли в фуру.

– Вот на эту каракатицу особенно внимание обратите, – посоветовал я. – Круче всех пришлось.

– Это доспехи благородного Бертрана Дюгесклена, – возвестил Патрик. – Доставлены из Кордовы в тысяча семьсот девяносто восьмом году.

– Да, значит, с Дюгескленом поаккуратнее.

Кажется, пока мы возились с сэром Бертраном и компанией, Меллина провела на кухне какое-то собрание – вид у моих подручных сделался подозрительно мирный.

Настало время разобраться с коллекцией. Тут мы тоже хлебнули горя. Все экспонаты должны были располагаться в полукруглых нишах галереи, Дюгесклен с товарищами как раз и отделял эти ниши друг от друга. Но ниш, как и рыцарей, было десять, а сундуков – неполных четыре, и, несмотря на все наши дизайнерские усилия, подкрепленные дрелью, кронштейнами и ящиком дюбелей, на восьмой нише оружие кончилось. В девятую мы могли повесить лишь винтовку, шлем и те рваные солдатские штаны, а про десятую и речи не было.

– Патрик, откуда сэр Генри все это привозил? На аукционах покупал?

– Сэр Генри привозил все это с войны.

– Ничего себе… с войны.

Да, но ведь в двух шагах отсюда, в Уорбек-холле, находится весь военный архив, уорбекская лавка древностей.

– Алло, Роберт, это Уолтер Брэдли. Слышишь меня? Очнись, есть серьезный разговор.

– Уолт… Что может быть серьезного в этом мире… Все тщета и ловля ветра, да и того нет…

Господи, он снова пьян. Сунуть бы тебя в бочку с нашатырем.

– Боб, ты знаешь коллекцию сэра Генри?

– Да… Генри… милейший был человек… Умер, говорят… Но вот куда он потом делся? Реинкарнировался…

– Боб, из его коллекции пропали все предметы по нашему времени. Можешь одолжить мне из архива на пару дней?

– Могу… Нет, не могу… Вот прими на баланс этот хлам, тогда смогу… Уолт, не ругайся, ты разговариваешь с пэром Англии…

– Я разговариваю с пьяным идиотом. Патрик, на каких войнах воевал сэр Генри?

– Сэр Генри воевал на всех войнах.

– Значит так, Роберт: первая мировая война, вторая, Вьетнам. Какие еще были войны?

– Не знаю… Я воевал с отцом и его адвокатами… Настоящая была бойня…