Отрывок первый Пролог Джулиан Хартли

Может быть, это была фаза.

Я закрыл свой ноутбук и положил его рядом с собой на кровать. Снизу я слышал, что приехал дядя Ноа, судя по одной громкости его голоса и тому, как его приветствовала семья — всегда так громко. Меня это тревожило, хотя я старался этого не показывать.

В данный момент я находился в его старой комнате, окружённый проблесками его детства. Футбольные трофеи из старшей школы, хоккейная атрибутика, количество которой я не мог сосчитать, и фотографии его и его друзей. Он был до нелепости фотогеничным. Не боялся снять майку и показать свой торс. Он явно бывал на многих вечеринках в бассейнах.

Он зажигал каждую фотографию, и мне было плевать, кем я его вижу. В отличие от парней, на которых я только что смотрел на своём ноутбуке.

Это было моё непрерывное испытание…? Я так думал. Я больше не мог оставаться слепым к тому факту, что меня привлекают парни, но сейчас я скрещивал пальцы и надеялся, что это была просто фаза и ничего постоянного. Мне было всего шестнадцать; у меня бушевали гормоны. Это было правдоподобное объяснение, а дядя Ноа просто был красивым мужчиной. У него был такой характер, что к нему тянуло всех. Но я должен был задуматься, действительно ли он всегда такой весёлый? Было что-то странное в людях, которые всегда в хорошем настроении.

Зная его всего несколько лет, я не мог быть уверен, но на фотографиях он всегда был весёлым, улыбчивым и смеялся — я был довольно уверен, что на одной из них он хихикал. Может, он был пьян.

— Джулиан, милый! — позвала снизу бабушка. — Все уже здесь!

Долг зовёт.

Я готов был целовать землю, по которой ходила моя семья, но иногда я чувствовал себя не в своей тарелке. Я выдохнул и встал, бросая взгляд на своё отражение в зеркале на двери дяди Ноа.

Я скорчил гримасу. Мои волосы были растрёпаны, я был тощим и выглядел таким же уставшим от перелёта, каким себя и чувствовал. Я надеялся, что завтра немного посплю, когда мы поедем в Долину Шенандоа в Вирджинии.

В этом году мы всей семьёй собирались в поход, и я был в растерянности. Прошлую неделю я ходил в своих новых походных ботинках, которые папа помог мне выбрать, потому что, очевидно, кроссовки не подходили.

Я вышел из комнаты, которую делил со своим младшим братом Джей Джеем, и направился вниз. Ужин пах так хорошо, что мой рот наполнялся слюной. Бабушка готовила свинину в горшочках, и я не мог дождаться.

Когда я собирался зайти за угол на кухню, я врезался во что-то твёрдое. На секунду я оказался пойманным в тепло, запах которого был лучше ужина. Что бы это ни был за лосьон или одеколон, он принадлежал дяде Ноа, и он рассмеялся, выпрямляя меня. На мои руки легли две крепкие ладони, и я ошеломлённо поднял взгляд и увидел его улыбающееся лицо.

— Привет, Джулиан, — его улыбка стала шире. — Я как раз собирался тебя звать. Ты рад завтрашнему походу?

Я смотрел на него как идиот. Что-то изменилось. Я должен был говорить, но не знал, что сказать. Я совсем не ждал похода. Мог ли он сделать или сказать что-нибудь громкое и весёлое, чтобы меня встряхнуть? Мне было легче говорить, когда я был раздражён и… невозмутим.

Выражение его лица изменилось на обеспокоенное, и он поднял одну руку на моё плечо, практически касаясь моей шеи.

— Ты в порядке, малой?

Господи, он был красивым. Я ненавидел его. Он делал так, что жизнь казалась замечательной. Или, зачеркните это, я ненавидел себя. Я тоже хотел, чтобы жизнь была замечательной. Я слышал о ней много хорошего.

«Скажи что-нибудь!»

Дерьмо.

Я глупо кивнул, и мне удалось отвести взгляд от его глаз.

— Ага, да… эм, прости. Я устал. В походе должно быть… весело?

Дядя Ноа рассмеялся и взъерошил мои волосы, будто я был маленьким ребёнком. Будто я был Джей Джеем.

— К счастью для тебя, ты заполучил себе всю мою старую спальню. Я ночую в отеле, — подмигнул он.

Моё лицо покраснело, и может быть, я всё-таки немного его ненавидел. Какого чёрта со мной было не так? Теперь у меня разыгралось воображение.

Да, намного, намного лучше, что он ночевал в отеле. Голливудский золотой мальчик. Мальчик, в смысле… большой, высокий, мускулистый, хорошо пахнущий мужчина. А я был психом. Кому-то следовало сдать меня на опыты.

— Я, э… ну, я, эм, живу с Джей Джеем, — сказал я, совершенно разнервничавшись. Мне нужно было уйти. — Я, эм, пойду помогу бабушке с ужином.

Я поспешно сбежал на кухню, где бабушка и мама болтали, пока готовили и собирали закуски в поход.

— А вот и мой любимчик, — улыбнулась мама. — Иди сюда, можешь помочь мне разрезать эти сэндвичи пополам. Они останутся на завтрашний обед.

Я мгновенно расслабился и принялся за работу. Мне было уютно рядом с Миа Коллинз не потому, что она назвала меня любимчиком; не её слова делали её мамой. Дело было в том, что она искренне хотела видеть меня рядом и заботилась обо мне, в чём моя биологическая мать терпела поражение снова и снова. В последний раз, когда я ей звонил, больше года назад, она ответила: «Чего ты хочешь?» В то время как мама… иногда по-прежнему плакала просто от того, что я так её называл. Никто не помогал мне чувствовать себя членом семьи так, как это делали она и бабушка.

Не удивительно, что я предпочитал кухню гостиной, где собирались все мужчины.

— Знаешь, дорогая, — сказала бабушка, проверяя горшочки, — Джулиан достаточно взрослый, чтобы уже летать самому. Ему следует приезжать чаще.

— Я не знаю, ма… — мама состроила гримасу и протянула мне несколько полиэтиленовых пакетов, чтобы сложить сэндвичи. — Может, в следующем году. Я уже знаю, что не смогу спать, когда он уедет со своим классом в Париж этой осенью.

Я хохотнул.

— Это не потому, что я уеду.

— О, закрой свою варежку, — рассмеялась она.

— Я что-то упускаю? — бабушка повернулась к нам. — Я что-то упускаю.

Я не смог сдержать улыбку.

— Линда самый капризный ребёнок, и я единственный, кто может уложить её спать, если у неё истерика, — что бывало часто. Наверное, она чаще учила новые способы кричать, чем учила новые слова.

— Он ей играет, на пианино. Каждую ночь. Это милейшая вещь, — восторгалась мама.

Я улыбнулся и сосредоточился на сэндвичах, пока мои щёки горели.

За ужином мы по большей части говорили о походе, и я изо всех сил старался не сильно пялиться на дядю Ноа. Уже казалось странным называть его дядей. Он даже не был похож на дядю. Может, с Джей Джеем.

Прямо перед ужином я увидел, как Ноа учит Джей Джея заворачивать унитаз в пищевую плёнку. Вот таким ребёнком был этот мужчина. Ещё он устроил соревнование с моей младшей сестрой, когда они корчили друг другу смешные рожицы, и это всё было весело, пока Линда не начала кричать и не захотела быстро слезть с колен дяди Ноа.

Мы с папой убирались в столовой, пока бабушка и дядя Ноа готовили кофе и десерт в гостиной. Чёрт меня побери, я не мог перестать наблюдать за ним. Или может пялиться? Я не был уверен, где проходит эта грань.

— Ты слышал, что я сказал, сынок? — хохотнул папа.

Я быстро повернулся к ним, с широко раскрытыми глазами, и чуть не уронил тарелку, пока ставил её в посудомойку.

— Что?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Ты весь вечер отвлекаешься. Я спросил, хочешь ли ты пойти во двор и поиграть с нами в футбол.

«С каких пор я играю в футбол?»

— Эм… нет, спасибо. Но я могу посмотреть…?

Бедный папа. Готов поспорить, он хотел бы, чтобы я больше был похож на него, увлекался футболом, мужскими вещами и всем остальным. К счастью для него, Джей Джей уже включился во всё это.

— Достаточно справедливо, — он начал выходить из кухни, но вернулся, чтобы быстро поцеловать меня в макушку. Затем он ушёл, и стало неловко. Я был дураком, да? Может, мне следовало подыграть. Притвориться, что мне это нравится. Папе это определённо понравилось бы.

— Эй, пап? — позвал я, и он просунул голову в дверной проём. — Одна игра.

Он широко улыбнулся.

Если бы только десерт длился вечность. Папе и дяде Ноа не терпелось выйти на улицу, как и Джей Джею, так что я был обречён. Я сидел на старых качелях на заднем дворе и завязывал шнурки, пока Ноа и мама выбирали команды. Я оказался с мамой и папой, и мы играли против дяди Ноа, Джей Джея и дедушки.