И с надеждой посмотрел на Хорошева.

Тот не спешил соглашаться, поджал губы.

- Прошу подумать. На поле у нас бездна проблем, работают на огородах до двухсот человек ежедневно, представляете? Сплошь инвалиды. А тут еще новое задание — удвоить пахотную площадь.

- В Дукче я почти весь сезон занимался освоением новых площадей, возглавлял группу исследователей. Успели ввести в строй тридцать гектаров новой пашни.

- Ну, если так… — и Хорошев вздохнул. — Ах, как нужен нам опытный специалист на агробазу! Ладно. Будем пособлять друг другу. Ваш приезд несколько облегчит проблему. Приказано освоить за два года от ста до полтораста гектаров целины, а лето короткое, потребности в овощах громадные, ведь Сусуман в самом центре целого куста приисков, здесь половина добычи золота всего Дальстроя. А лагеря сидят на жидкой перловке.

Дверь резко распахнулась. Салатов возник в конторе, и атмосфера сразу обрела какую-то напряженность. Все встали. Капитан удивленно открыл рот, показав крупные зубы, и подозрительно оглядел лица; зырнул на сторожа, и тот мгновенно исчез. Взгляд его остановился на Хорошеве:

- Ты калякаешь здесь, а от вахты на агробазу топают полтораста новых работяг, один другого краше. Кто их встретит и работой обеспечит?

- Я и новый наш агроном, — спокойно ответил Хорошев.

- Агроном? А ну…

Он прочитал направление, поглядел зачем-то на оборотную сторону бумаги, потом глянул в паспорт.

- Ладненько. Вот как раз тебе дело. Ты, видать, не новичок по совхозам. Что решил? — этот вопрос он адресовал Хорошеву.

- Будет агрономом открытого грунта. Кстати, личное его желание.

- Ну, его желание — это еще не все. Мы решаем. Ты согласен?

- Да, конечно, — главный агроном был невозмутим.

- А где жить устроим? — брови Сапатова сошлись. Похоже, он больше любил задавать вопросы, чем решать их самому.

- Можно пока вместе с Орочко. В избушке за ручьем. Ноги молодые, раз-два и уже на поле за протокой. Столовая в Берелехе.

- Ну, а люди, люди? Ты про них не забыл? Что будут делать? — при всем желании казаться строгим и волевым, на самом деле он был далеко не таким. Кажется, все время ждал руководящих указаний откуда-то со стороны.

Уже от дверей своего кабинетика Сапатов крикнул:

- Со столовой кто устроит?

- Романов. Скажу от вашего имени.

Легок на помине, вошел в контору крупный, вальяжный мужчина в приличном костюме, даже при галстуке, переспросил:

- Кому столовую? Отладим. Обеды и ужины. Новенькому? Записывать? Деньги в день получки. Твой номер одиннадцатый, запомни.

- Делец, — сказал Хорошев, когда они шли к тепличным блокам. — Советник Сапатова по всем вопросам, хотя ни тот, ни другой до сих пор не отличают редьки от редиски. Отбывал, кажется, за мошенничество. Но обиды пока не чинит.

Огород, через который шла тропа на агробазу, поразил Морозова. Хорошая, ухоженная земля, крупнолистная капуста на гребнях, сильная морковная и свекольная ботва — все весело зеленело, все выглядело обильнее, чем на Дукче. А ведь ближе к полюсу на полтысячи километров, вон тот хребет на горизонте называется Черским, за ним Оймякон — полюс холода! Что может дельный человек! И он с уважением посмотрел на опередившего его Хорошева.

- Вы идите и устраивайтесь, наработаться успеете, а я с бригадирами займусь этапом.

Плотная и жалкая толпа молча сидела у входа на агробазу. Вокруг стояли конвоиры. Хорошев что-то сказал двум проворным мужичкам, подошедшим от теплиц, те кивнули, один негромко крикнул: «Подъем!» — и толпа тяжело стала подыматься.

- На прополку турнепса, — сказал главный, встретив удивленныйвзгляд Сергея. — Хоть поедят вдоволь, его у нас много насеяно.

Орочко сидел на крыльце домика, ждал Морозова.

- Не Бог весть что, но на первый случай обойдемся. Располагайтесь на диване, он, правда, канцелярией пахнет, мы его из конторы забрали. Если еще одеяло, подушку и простыни, то комфортно. И вид хороший: речка, Морджот на горизонте, зелень в окна. На Дукче, наверное, подобного не найдется. Располагайтесь. А я пойду.

Хорошев без улыбки простился и ушел. Орочко гремел кружками, поставил чайник. Сергей разглядывал большой письменный стол, пригодный явно для кабинета, а не для этого домика. И диван…

- Остатки берзинского тщеславия, — пояснил Орочко. — Боевой латыш любил все барственное. Совхоз расстарался, кое-что забрал при дележе былого.

И, закрыв рот ладонью, топограф зевнул. Не удержался.

- Я пройдусь по хозяйству, а вы ложитесь поспать. После поговорим.

- Заприте меня снаружи. Там на подоконнике амбарный замок…

Морозов переоделся, у него сохранился рабочий комбинезон, десятки раз стиранный, цвета неопределенного, но со склонностью к первоначальной голубизне. Русые волосы Сергея отросли и кудрявились. Худоват, щеки слегка впалые, но взгляд более или менее уверенный. Он привык ходить без головного убора, так и отправился в ознакомительный поход по совхозу — не через мостик на агробазу, а левей, где была кладка через ручей. Хотел выйти на границу огородов и поглядеть на них со стороны — от леса у подножья пологих сопок.

Река Сальгурья — или ручей? — дальше спрямлялась, бежала по узкой заболоченной долинке, которую километрах в двадцати запирал своей каменной грудью могучий Морджот.

Сейчас, освещенный щедрым солнцем, он сиял снежной вершиной с вертикальными черными провалами, суровый конус удивительно-правильной формы, великан среди мелких сопок. К северу от него далеко за сопками розово светился длинный острозубый хребет. Северная даль, таинственный рубеж, за которым пряталось еще одно дикое царство.

Прозаическое капустное поле разлилось почти по всей долине. Выше под ногами Сергея захрустели остренькие осколки рыжего сланца. Земля посерела, вдоль гребней заблестела вода, растения выглядели слабыми, не зелеными, а рыжеватыми. Да, тут капусте холодно и неуютно. Водоотводной канавы на границе огородной земли не было, только старая колея от гусеничного трактора, по ней тоже сбегала вода; был брусничник и тучи комаров над головой, тот дух тайги — влажный и пресный дух, похожий на запах несоленой каши.

По верхней границе поля Морозов прошел далеко. Еще несколько ручьев доходили до первых гребней и пропадали в глубине. Тут же подрастал турнепс, едва доставал колени жалкий с виду викоовес.

Взору открывались едва ли не все поля совхоза и поселок Сусу-ман в пойме реки Берелех. Этот приток Колымы зеркально блестел в просеках зелени, множество проток, островов открывалось сверху. Поселок на этом берегу состоял, в общем-то, из приземистых бараков, выделялись только двухэтажный клуб архитектуры первых пятилеток и два таких же дома, возле которых стояли черные легковые автомобили. Западное горнопромышленное управление, которому принадлежал совхоз и прииски.

Из-за реки тоненько запищал гудок какого-то завода. Черные фигурки людей, работающих на поле, зашевелились, стали сходиться к месту, куда на телеге привезли обед. Сергей вспомнил запертого Орочко и пошел напрямки. Им надо успеть в столовую.

Орочко уже высматривал его в окно. Через пять минут они зашагали в поселок и по пути догнали главного агронома.

- Ну, каково впечатление? — спросил Хорошев. Он оглядел Морозова, его грязные ботинки. — Я видел вас на склоне сопки. Грибы искали? Маслята там бывают, как-никак подспорье.

Сергей смутился.

- Хотел представить себе совхозные угодия в целом. Оттуда как на ладони.

- Представили?

- Да. Вы распахали все удобные земли и прихватили тайгу. Под завязку.

- А прибавить есть что? — Хорошев улыбался: приятная оценка его трудам.

- Слева проглядывается поперечная долинка, надо осмотреть. Возможно, там находится подходящая земля.

- Вряд ли. За сопкой новый прииск «Челбанья». И дорога туда. В общем, вы время не теряли. Если мы составим проект освоения хотя бы двух десятков гектаров, то в управлении примут такое деяние как показатель нашей активности.