Новая фаворитка Алоиза поселилась у него в роли все той же экономки. Анна все видела, но у нее не было сил даже на ругань. Да и что она могла сказать?

Жизнь любого известного человека окружена тайнами, и чаще всего они начинаются с самого рождения. Если верить легендам, то отцом Наполеона был отнюдь не скромный корсиканский дворянин Карло ди Буонапарте, а губернатор Корсики генерал граф де Марбеф, от которого будущий император якобы и унаследовал свои военные таланты.

Красному монарху Сталину очень не нравилось иметь отцом вечно пьяного сапожника, и он охотно поддерживал мифы о своем царском происхождении. Романовы, конечно, тоже не ангелы, но все же не Бесо…

Не избежал подобной участи и Ленин, чьи еврейские корни долгое время скрывались от общества. В предисловии уже говорилось о том, что Сталин устроил разнос М. Шагинян за книгу «Семья Ульяновых», в которой та поведала о наличии в жилах Ильича калмыцкой крови. Досталось при этом и Крупской, давшей на книгу Шагинян положительный отзыв. Дело дошло до специального постановления ЦК, в котором поведение Крупской признавалось «недопустимым и бестактным», а происхождение Ленина превратилось в строжайшую партийную тайну.

После выпавших на ее долю страданий Клара не чаяла души в сыне. Малейший его крик повергал ее в отчаяние; стоило ему пожаловаться на недомогание, и у маленького Адольфа не было в мире более заботливой сиделки, чем Клара. А как она радовалась, когда ее мальчик был здоров и весел!

Не успел Алоиз как следует закрепиться на новом месте, как последовал новый перевод — на этот раз в Линц, небольшой городишко, расположенный в живописной местности. Семья приобрела добротно сработанную виллу с крупным земельным участком в деревне Хафельд около Ламбаха.

К великой радости матери, маленький Адольф стал ходить в ламбахское монастырское училище монашеского ордена бенедиктинцев. Очень набожная Клара мечтала видеть сына в облачении священнослужителя и всячески поощряла его занятия в церковном хоре. Мальчик не обманывал ее надежд — ему на самом деле нравилась церковь с ее таинственным полумраком, роскошью одеяний служителей и торжественностью песнопения.

В 1898 году в ламбахский монастырь приехал известный в будущем ариософ Ланц фон Либенфельс и провел несколько недель в частной библиотеке бывшего аббата. Все это время он лишь изредка выходил «для приема скудной пищи». Фон Либенфельс ни с кем не разговаривал и, по утверждению одного автора, «выглядел крайне возбужденным, производя впечатление человека, находящегося во власти поразительного открытия». После того как Хагн скончался от неизвестной болезни, фон Либенфельс забрал все его манускрипты и исчез.

На самом деле ничего этого не было. Хагн не совершал никаких путешествий; символика герба, традиционно используемого его семьей, происходила от слова «Накеп», что означало «крюк», и эмблема свастики в данном случае была просто искривленным крестом. Тем не менее миф о свастике Ламбаха станет очень популярным в Третьем рейхе. Десятки бездарных художников будут малевать безвкусные акварели на мотив известной картины о святом Франциске, принимающем мучения. На этих лубках юный Адольф будет изображаться стоящим на коленях перед воротами аббатства и простирающим руки к геральдической свастике над ним, от которой щедро исходили лучи.

Никогда не бывал в ламбахском монастыре и фон Либенфельс, а все истории о его встречах с юным Адольфом Гитлером служат лишь доказательством особого рвения, с которым криптоисторики по сей день пытаются установить связи будущего фюрера с оккультным миром еще в годы его юношеского созревания. Гитлер проявит известный интерес к учению фон Либенфельса, но это случится только во время его пребывания в Вене, когда все надежды и мечты будут разбиты…

А пока маленький Адольф ходил в школу и ни в чем не испытывал недостатка. Ему очень нравилась деревенская жизнь, и приятные воспоминания о лесах и полях он сохранил на долгие годы. К отставному чиновнику имперской таможни и большому любителю пчел местные жители относились с почтением. Адольф чувствовал это уважение и с ранних лет считал себя принадлежащим к обеспеченному классу, где собственность и престиж всегда стояли на первом месте. И не беда, что в подпитии (а выпить он любил) герр Алоиз становился вспыльчивым, деспотичным и нередко распускал руки, желая поучить домочадцев.

— Ничего не поделаешь, — понимающе качали головами сельчане, — человеку выпала трудная жизнь…

Но другие биографы Гитлера уверены, что у маленького Адольфа было нормальное детство с обычными маленькими радостями и огорчениями. Да, Алоиз Гитлер был личностью малоприятной во всех отношениях. Властный и эгоистичный, он не считался с женой и не понимал детей.

Что же касается психоаналитиков… Да, мы все родом из детства, но это еще не означает, что все заложенное в нем играет решающую роль в зрелом возрасте. Если верить психоаналитикам, то Наполеон, чья жизнь в молодые годы во Франции превратилась в сплошные унижения и страдания, должен был после прихода к власти перерезать всех французов. Тем не менее Наполеон не только прославил Францию, но и напрочь забыл о той самой Корсике, любовью к которой он пылал с младых ногтей.

А скромный адвокат Робеспьер, чьим именем в революционной Франции пугали детей? Этот в своем тихом отрочестве вообще не слышал ни одного грубого слова, но во времена террора проливал кровавые реки.

Ленина и Троцкого в детстве тоже никто не унижал, и тем не менее «самый человечный человек» еще в 1905 году советовал восставшим в Москве рабочим поливать городовых из окон серной кислотой и кипятком. А одно имя Льва Давидовича наводило ужас на фронтах, и именно он возродил традиции римских военачальников казнить без суда и следствия каждого десятого. И казнил недрогнувшей рукой! И дело здесь, надо полагать, было отнюдь не в воспитании, а в тех исторических обстоятельствах, в которые все эти люди попадали. Революции и войны живут по своим законам, и лирика здесь неуместна. Но в отличие от того же Сталина, который получал наслаждение от вида смертельно раненных им птиц, Гитлер никогда не отличался садистскими наклонностями. Наоборот, он очень любил животных, особенно собак. А вот что писал он в своей знаменитой «Майн кампф»:

«В домике у меня было много мышей. И я частенько оставлял им корки или косточки, вокруг которых мышки поднимали с самого раннего утра отчаянную возню. Просыпаясь, я обыкновенно лежал в постели и наблюдал игру этих зверьков. В своей жизни мне пришлось порядочно поголодать, и я очень хорошо понимал, какое большое удовольствие доставляют эти корки хлеба голодным мышатам».

Да, в юности Гитлер отличался от других детей повышенной возбудимостью и впечатлительностью. Но в этом ничего странного и уж тем более таинственного не было. Психика Клары после смерти всех ее детей была изрядно расшатана, и, вынашивая Адольфа, она предавалась не только радости, но и горестным сомнениям. И в симбиозной фазе своей жизни Адольф испытывал не чувство покоя и защищенности, а тревоги и беспокойства, которое по мере приближения родов перешло у Клары в страх. Не надо также забывать, что Гитлер был художественно одаренной натурой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Со временем обо всех увлечениях молодого Гитлера будут говорить свысока. И совершенно напрасно! В мире не так много детей, которые наделены даром воображения, хотят стать художниками и преклоняются перед Вагнером.

Никогда не слышавший о Дюрере Алоиз страстное желание сына посвятить свою жизнь искусству встретил в штыки. «Старик страшно разозлился, — писал Гитлер в «Майн кампф», — да и я тоже обиделся, хотя любил его».