— А они и были заколдованные! — улыбнулся Рауль.

— Может быть! Вот мы и отослали портрет Эйнштейну. Слава богу, вы-то сами живы остались…

— Жив… Может быть, теперь я и Херти найду? Жизнь начнется снова…

Вот и закрылась последняя страница повести, а передо мной лежат толстые тетради с записями, которые помогли мне написать ее. Мне жаль расставаться с теми удивительными фактами, идеями, выказываниями, которые я узнала, работая над этой книгой. И повесть кажется мне похожей на айсберг: над поверхностью видна только маленькая его верхушка, а большая часть айсберга скрыта под водой. Это, конечно, неизбежно, когда тема касается теории относительности, даже в такой свободной форме, как фантастическая повесть. Ведь за шестьдесят три года, прошедшие после появления знаменитой статьи Эйнштейна о частной теории относительности, опубликовано и продолжает публиковаться несметное количество статей, книг, популярных брошюр и, наконец, воспоминаний о самом Альберте Эйнштейне.

Эйнштейн был человеком удивительной простоты и обаяния. Его любили. В него верили. Им гордились. Он был загадочен и доступен одновременно. Школьница из отдаленного уголка Британской Колумбии прислала ему письмо: «…Я пишу Вам, чтобы узнать, существуете ли Вы в действительности…»

Джавахарлал Неру писал из тюрьмы своей четырнадцатилетней дочери: «Я не буду объяснять тебе эту теорию, потому что она является очень отвлеченной. Она называется теорией относительности. Скажу только, что, изучая вселенную, Эйнштейн нашел, что понятие времени и понятие пространства, взятые отдельно, недостаточны. Он развил новую идею, согласно которой оба эти понятия объединены в одно целое. Так возникло понятие Пространства — Времени» (13 июля 1933 года).

Школьники осаждали Эйнштейна вопросами и просьбами об автографах. Девочка, жившая в Принстоне, в том же городе, что и Эйнштейн, однажды встретила его ни улице и, угостив шоколадом, попросила решить ей арифметическую задачу. Эйнштейн ответил: «Нет, ты должна сама решить ее. Если я помогу тебе, это будет несправедливо по отношению к твоему учителю, а ведь ты не захочешь причинить ему неприятность».

Один из автографов Эйнштейна был все же получен пятнадцатилетней школьницей из Лос-Анжелоса таким образом. Девушка написала профессору, что они с подругой не могут сделать построения касательной «двум окружностям. Эйнштейн послал ей чертеж с несколькими строчками объяснения и подписал записку: «А. Э.».

Одна окончившая школу молодая девушка обратилась к Эйнштейну с вопросом:

— А кто вы, собственно говоря, по специальности?

— Я посвятил себя изучению физики, — ответил Эйнштейн.

— Как, в таком возрасте вы еще изучаете физику? Я и то разделалась с ней больше года назад!

…Эйнштейн презирал тщеславную шумиху в науке.

В 1925 году Лейденский университет присудил королеве Вильгельмнне степень почетного доктора наук. Профессора и преподаватели в черных тогах и черных бархатных беретах торжественно прошествовали от университета через весь город в церковь Святого Петра, где проходила церемония. Среди преподавателей находился и фантастически наряженный Эйнштейн. С его плеч свисала дамская накидка на подкладке из голубого шелка. Лохматую голову украшала магистерская шляпа, отороченная шелковой бахромой такого же голубого цвета. Эйнштейн весело объяснил своим друзьям: «Это великолепие родом из Мадрида. Довольны ли мои почтенные коллеги эффектом?»

Эйнштейн непоколебимо отстаивал свои научные взгляды от тех нападок, которые вели против него научные и политические противники. Личность Эйнштейна оставалась неизменной в науке и в жизни — в любых условиях, как и законы природы, инвариантность которых он доказал в своей теории относительности. Это был человек, настолько похожий только на самого себя, что один известный теоретик, развивающий сегодня теорию относительности, сочинил об Эйнштейне сказку *. Эта сказка математическая; в ней упоминается не всем понятное слово «тензор». Мы не будем объяснять сейчас смысл преобразования, называемого тензором, — сказка будет понятна и без объяснения, а может быть, это даже прибавит ей некоторую таинственность. Итак,

В некотором царстве, в некотором государстве был город, в котором жили тензоры. Это был гордый народ. Каждый из них был настолько самостоятелен, что не зависел от того, как на него смотрели: прямо, сбоку, снизу или сверху — и кто бы, как бы ни судил о нем.

Правил тензорами король Инвариант, что означает «неизменный». В этом математическом государстве считали: в какой бы «системе отсчета» ни оказался этот король Инвариант — в движущейся прямолинейно или вращающейся, — он нисколько ни в чем не изменится, хотя подобное недоступно остальным тензорам. Они оставались самостоятельными

* Г. А. С о к о л и к, автор сказки, разрешил мне пересказать ее в этом послесловии.

только в том случае, если на них смотрели прямо или сбоку, снизу или сверху.

Но, как выяснилось впоследствии, король Инвариант совсем не был неизменным — он был просто жуликом. И разоблачить его было очень легко; достаточно было посмотреть на него сверху вниз — и он исчезал. Испарялся! Однако никто в том математическом государстве и не догадывался об этом, потому что все смотрели на своего короля только снизу вверх.

Но вот однажды в тензорном государстве появился чужеземец. У него были длинные седые волосы, пышные усы и добрые глаза. Звали его Альберт Эйнштейн. После мороженого и скрипки Альберту Эйнштейну больше всего был дорог принцип общей ковариантности, который утверждает равноправие всех систем отсчета. А в математическом государстве этот принцип оказался очень опасным, потому что он сводил на нет все заслуги великого короля Инварианта, который якобы оставался неизменным в любых вращающихся, мчащихся и крутящихся системах отсчета.

Ясное дело. Великий Инвариант велел схватить дерзкого Эйнштейна и немедленно осудить. Его и осудили. Единогласно! Как будто дело происходило вовсе не в сказке, а в фашистской Германии. И погиб бы бедный Альберт Эйнштейн на площади, где рядом с троном Великого Инварианта уже был установлен черный эшафот, если бы… Если бы не маленький деревянный человечек — флюгер на шпиле городской башни. Он взглянул сверху вниз на все происходящее и с изумлением отметил, что на троне Великого Инварианта пусто, потому что король никакой не инвариант и исчезает, когда на него смотришь сверху вниз. Зато рядом с пустым троном стоял отважный и неизменный Альберт Эйнштейн, попыхивая своей трубкой.

Тут флюгер закричал, и все услышали — хотя до тех пор никто не слышал, чтобы флюгеры кричали, — и все тотчас узнали об обмане жулика-короля и неизменности ученого.

Тогда тензоры решили предложить трон королевства Альберту Эйнштейну, как самому надежному инварианту. Но ученый наотрез отказался, опять-таки сославшись на принцип общей ковариантности, согласно которому все системы отсчета равноправны и королевский трон нисколько не лучше и не хуже других.

Удивленные жители тензорного королевства спросили Эйнштейна, чего же он вообще хочет и какое у него самое заветное желание.

На это Эйнштейн ответил, что больше всего мечтает стать смотрителем маяка.

И с тех пор старый ученый дни и ночи сидел на высокой скале над морем, курил трубку, размышлял о солнце, о звездах и все о том же принципе общей ковариантности.

Таков конец сказки.

Автор сказки Г. А. Соколик принадлежит к тем ученым, которые развивают не частную, а общую теорию относительности. О ней в повести не сказано, и на это есть причины: и сложность общей теории относительности и ее незавершенность. Несмотря на то, что еще в 1919 году было получено блестящее экспериментальное подтверждение общей теории относительности — наблюдалось искривление светового луча под действием поля тяготения Солнца во время полного солнечного затмения, общая теория относительности продолжает «достраиваться».