— Доверься мне, милая. Будет еще лучше.

— У меня нет сил ждать.

Она вся была ожидание, предвкушение, нетерпение. Он опять слегка укусил ее шею и скатился с нее. С ним ушло и тепло, и она задрожала, недоумевая, что она сказала не так.

— Алекс?

— Не двигайся.

Он быстро снял с себя одежду, и у Виктории перехватило дыхание при виде такой красоты. Он был большой, стройный, мускулистый. Через минуту он уже лежал на кровати рядом с ней, и она прильнула к нему.

— Нам нужен презерватив, — прошептал он у самого ее рта.

— Посмотри в тумбочке.

Она слышала, как он открыл ящик и роется в нем.

— Ты уверена?

— Они должны быть где-то там. Может быть, в самой глубине.

Вот что бывает, если чем-то редко пользуешься, с горечью подумала она.

Все произошло так быстро, что она не успела опомниться, а он уже был внутри ее.

Алекс прижал ее к себе и положил голову в ямку между шеей и плечом. Его движения все убыстрялись, она двигалась с ним в такт, наслаждаясь его силой и его запахом.

Сила ее чувства напугала ее. Она словно летела куда-то, уже не владея собой. Она сжала его бедрами, чтобы он замедлил темп, и предложила свой. Он подчинился.

— Давай, дорогая. Расслабься. Доверься мне.

Это было сказано таким страстным шепотом, что она и вправду ему доверилась, а он, не спуская с нее глаз, замедлил темп.

— Ну же, расслабься, — повторил он. — Я позабочусь о тебе.

И она ему поверила. Сегодня, в эту ночь Алекс был ее защитником, ее хранителем.

Его движения снова стали быстрым и, он тихо стонал, а затем прижался к ней в последний раз. Виктория вскрикнула, мир вокруг нее вспыхнул тысячами огней, и тело выгнулось в экстазе.

— О Боже! О Боже! Боже! Боже! — не переставая твердила она.

— Я знаю. — Он тяжело дышал, его сердце громко стучало, гулко отдаваясь и груди, и она воспринимала это как биение собственного сердца. — Я знаю. — Он прижался к ней потным лбом, его плоть пульсировала внутри ее, и они были как единое целое.

Когда к ней вернулся дар членораздельной речи, она сказала:

— Это было потрясающе.

Алекс рассмеялся:

— Тебе понравилось, не так ли?

— Это было похоже на катание на «русских горках». Хочешь еще покататься?

— Я бы не прочь, но мне уже давно не восемнадцать и я выдохся.

Она отвела волосы с его влажного лба.

— Я рада, что это был ты.

Прежде чем ответить, он поцеловал ее.

— Я тоже.

Он осторожно оторвался от нее, забрав с собой тепло и страсть. Но она знала, что он вернется.

Алекс вернулся быстро и, откинув покрывало, положил ее на простыни. Когда он залез под одеяло рядом с ней, она прижалась к нему, наслаждаясь тем, что просто существует.

— Спасибо тебе. — Ее голос был томным и умиротворенным.

Виктория проснулась от того, что ее сердце почему-то начало учащенно биться, что-то горячее и твердое было прижато к ее спине, а что-то тяжелое обхватило ее грудь.

На ее груди лежала рука.

Большая, квадратная. Рука Алекса.

Она вздрогнула. В лицо ей бил яркий свет зимнего солнца, пробивавшийся сквозь кружевные занавески.

Внизу на первом этаже радостно взвизгнул Питтс и раздался скрип открываемой двери парадного.

Рука на ее груди дрогнула. Виктория рывком села, и рука упала ей на живот, потом скользнула ниже, совсем близко к…

Она отодвинула руку и до самого подбородка натянула на себя покрывало.

Что она наделала?

Понять это было нетрудно — стоило лишь посмотреть на Алекса.

— Проснись, — потребовала она. Ее голос после вчерашнего… приключения был хриплым.

Внизу кто-то закрыл дверь, от чего петли снова противно заскрипели. Поскольку тот, кто пришел, не ругался и не ворчал из-за того, что дверь плохо поддавалась, Виктория поняла, что это сестра пришла её проведать.

Не может же она допустить, чтобы Вера увидела Алекса!

— Алекс, проснись. — Она толкнула его ногой. — Пришла Вера. Тебе надо уйти.

Он застонал и повернулся на спину. Прикрыв рукой глаза от яркого света, он спросил:

— А который час?

— Тебе надо уходить. — Боже, как же он красив! Такой горячий, сексуальный… Виктория попыталась пресечь эти неправедные мысли. Вот из-за этого-то она и влипла в эту историю.

— Вики? — позвала Вера. Ступени скрипели под ее тяжелыми шагами.

Алекс наконец проснулся и сел, обхватив голову руками. Если у него болит голова так же, как у нее, она ему сочувствует. Но ему все равно надо уходить. Немедленно.

— Пожалуйста. Тебе надо уйти.

— А тебе не кажется, что нам надо об этом поговорить?

Интересно, что он о ней думает? Что она распутная, наглая девица? Или отчаянная? Краска залила ей щеки. Боже, как унизительно! Она выскочила из кровати, потянув за собой покрывало.

— Нет. — Сейчас не до разговоров.

— Такое чудо бывает не каждый день.

Это она понимала. Она уже никогда не сможет смотреть на мужчину, не сравнивая его с Алексом, а думая об Алексе, всегда будет вспоминать сегодняшнюю ночь, но к этому ей придется привыкнуть.

— Поверю тебе на слово.

— Нам надо это повторить.

После прошлой ночи ей будет довольно трудно его забыть. Но если он останется, он в конце концов разобьет ей сердце. С нее довольно сердечной боли.

— Нет, Алекс. У нас была с тобой одна ночь. Невероятная ночь, но на этом все и закончится. — Ему нельзя оставаться. В ее жизни для него нет места. — Я не хочу снова видеть тебя, — солгала она.

Он подтянул колени к подбородку и внимательно на нее посмотрел.

— Лгунья.

Она потуже завернулась в покрывало, пытаясь не думать о том, не прыгнуть ли ей обратно в постель. Он был так хорош голый, с обернутыми вокруг ног мятыми простынями.

— Это правда.

Она ушла в ванную и надела банный халат, надеясь, что к тому времени, как она вернется в спальню, он уже будет одет.

Как бы не так. Он все так же внимательно ее разглядывал, пока она наклонилась и подняла с пола его одежду.

— Прошу тебя, оденься.

— Хорошо.

Он встал, и простыни упали на кровать. Он стоял перед ней, как обнаженный греческий бог. Когда она протягивала ему одежду, ее руки дрожали, и кое-что из вещей опять упало на пол. Ей пришлось еще раз наклониться, но в это время вся одежда снова оказалась на полу.

Виктория выпрямилась. Они стояли слишком близко друг к другу, он был слишком обнажен, а воспоминания о прошлой ночи слишком свежи.

— Что ты делаешь?

— Это ты мне скажи, что происходит.

Он сердился. Ей придется извиниться. Он не заслуживал того, как она с ним обошлась. Это она к нему пристала, а не он к ней.

— Прости. Я не понимала, что делала прошлой ночью. Я была так одинока, а сейчас…

Он заставил ее замолчать, закрыв ей рот поцелуем, и она обмякла. Ее реакция на Алекса пугала ее, потому что она означала лишь одно: пройдет очень много времени, пока она оправится. Его язык оказался у нее между губами, и она застонала.

— Прошлая ночь что-то значила, Виктория. Ты не можешь это отрицать.

Отрицать было легче.

— Прошлая ночь действительно была изумительной. Но она не должна повториться.

— Должна.

— Мне трудно сопротивляться, когда ты голый.

— В таком случае я никогда больше не буду носить одежду.

Если бы все было так просто.

— Мне надо как-то справиться со своей жизнью. А это… что бы это ни было, неудобно.

Он сел на постель и потянул ее за халат. Она не сопротивлялась, позволив себе эти последние минуты перед тем, как он уйдет. Алекс Морроу совершенно определенно относился к тем людям, с которыми было просто приятно находиться рядом.

— А мы сделаем так, чтобы это было удобно.

Пока она наслаждалась его близостью и старалась уверить себя, что это и вправду возможно, в спальню вошла Вера.

— Доброе утро, Вики, — прощебетала она. — Я… я вернусь позже. — Она попятилась к двери и вышла.

Виктория страшно смутилась и покраснела.