Он схватил ее за руку повыше локтя и стиснул пальцы.

– Слушай, ты!… – прошипел он, приблизив свое лицо к ее глазам. – Глупая девка! Если ты рассчитываешь надежно укрыться здесь, за этими стенами, – расстанься с надеждой! Я – твой хозяин, только я и никто иной. Муртан не защитит тебя, если я захочу тебя покарать.

– Нет, ты ошибаешься… – пробормотала она. Муртан добр и великодушен.

Грист расхохотался.

– Муртан забывает о твоем существовании, едва ты выходишь из комнаты. Заруби это на своем дурацком носу, который ты считаешь очень красивым.

Галкарис вздрогнула и высвободилась.

– Чего ты хочешь?

Она потерла руку. Придется надеть на предплечье широкий браслет, иначе не миновать объяснений – откуда следы мужских пальцев.

– Чего я хочу? – Грист рассмеялся. – Немногого. Пока, – уточнил он, криво ухмыляясь. – Итак, ты наблюдала за Муртаном?

– Я даже разговаривала с ним, – ответила девушка. – Он тебе не чета. Он очень добр. Я никогда не предам его.

– От тебя и не требуется никого предавать… Не воображай, будто сможешь причинить кому-либо настоящее зло. Оставь дело тому, кто на него способен, и оставайся собой: безмозглой игрушкой для чужих удовольствий… – Грист коротко хохотнул. – И что тебе сказал твой обожаемый Муртан?

– Он не такой, как ты считаешь, – дрогнувшим голосом ответила девушка. Она изо всех сил старалась сохранять достоинство. – Он очень умен. А сколько книг прочел! Он обожает книги. И даже нашел время рассказать мне одно предание.

– Предание? – Грист изобразил полное презрение к словам девушки.

Галкарис вскинула брови.

– Да, это древнее предание о богине-кошке. Он рассказывал, как в Стигии она сражалась со змеем, но змей оказался коварным и убил всех детей богини, кроме одного белого котенка… Теперь ты мне веришь?

– Верю, верю… – рассеянно пробормотал Грист. – Значит, Стигия и богиня-кошка… Любопытно.

Он метнулся к Галкарис, схватил ее за плечи и быстро, зло поцеловал в губы.

– Я – твой хозяин, – сказал Грист. – Я и никто иной. Помни об этом, глупая девка. Я еще вернусь.

И исчез так быстро, что Галкарис не успела заметить, куда он скрылся.

И вот сейчас он появился на пиру у Муртана и вел себя так, словно был давним приятелем хозяина дома, добрым приятелем, человеком, которому доверяют. Удивительно! Галкарис смотрела на своего нового господина во все глаза. Как он красив, как молод!… И как щедр!

Рядом с Муртаном Грист казался недобрым гением. Неужели Муртан не замечает, какой злобой горят глаза его гостя? Впрочем, нехорошие огоньки вспыхивали и тотчас гасли под опущенными веками. Грист умел следить за собой. Нужно было очень хорошо знать его, чтобы угадать: сейчас Грист замышляет нечто жуткое.

Галкарис пыталась понять, как ей предупредить Муртана. Мысленно девушка проклинала себя за то, что не сделала этого сразу же после памятной встречи в коридоре. Но затем она снова и снова повторяла себе прежние доводы против подобного поступка. Как бы это выглядело? Неужели она набралась бы дерзости и проникла в спальню своего господина с тем, чтобы начать рассказывать ему то, что он явно сочтет небылицей?

«Господин, тот человек, который подарил меня, – он негодяй и затевает против тебя какую-то каверзу. Будь осторожен, не приглашай его к себе, а еще лучше – гони прочь, едва он только явится. Предупреди всех слуг. У тебя есть влияние – добейся от городских властей, чтобы его вовсе изгнали из Кордавы… Этим ты спасешь себя от неминуемой беды».

Да ее просто поднимут на смех! Муртан слишком добр, чтобы наказать ее, но столь дерзким поведением она навсегда уронит себя в его глазах, и он никогда больше не пригласит ее в библиотеку, не покажет ей свитки с рисунками, не расскажет историю о богине-кошке… и она никогда так и не узнает, что случилось с белым котенком.

Нет уж, лучше промолчать. Б конце концов, Муртан – очень умный, образованный господин, мужчина. Он сам как-нибудь разберется, где его враги, а где – друзья.

Но все эти мысли разом вылетели из бедной головки Галкарис, стоило ей увидеть Гриста за пиршественным столом Муртана. По тому, как держался ее бывший хозяин, по его уверенным, наглым улыбкам Галкарис сразу догадалась: Грист уже составил для себя план и намерен действовать, не отступая от задуманного ни на шаг.

Ей сразу стало страшно. Что он хочет предпринять? И какую выгоду преследует?

Большинство гостей Муртана – это было слишком очевидно, – желали лишь одного: быть принятыми в богатом доме, где всегда подадут лучшие еду и питье, да еще одарят чем-нибудь на память, а то и позволят уединиться с красивой девушкой в роскошной «спальне для гостей».

Гристу такого мало. Галкарис знала его достаточно хорошо, чтобы отдавать себе в этом отчет.

Скоро разговор за столом зашел о путешествиях в дальние страны. Приятели Муртана никогда не бывали за пределами Кордавы. Их вполне устраивала оседлая жизнь. Но у хозяина глаза разгорелись. Было очевидно, что экзотические странствия – волнующая для него тема. Он охотно повествовал о Черных Королевствах и подстерегающих там опасностях, Кхитае и его чудесах, о Вендии и ее таинственных богах…

– А что же Стигия? – перебил Грист довольно бесцеремонно, когда Муртан в десятый раз принялся описывать медную статую какой-то многорукой вендийской богини и толковать о том, что подобные существа должны, по идее, считаться не богинями, а самыми настоящими демоницами.

Едва прозвучало зловещее название Стигии, как за столом воцарилось молчание. Казалось, повеяло ледяным ветром.

– Стигия? – чуть изменившимся голосом повторил Муртан. – Но кто говорит здесь о Стигии?

– Я говорю, – заявил Грист бесцеремонно. Он щелкнул пальцами, и рабыня, повинуясь молчаливому приказанию гостя, тотчас налила ему еще вина.

Галкарис не сводила взгляда с лица своего нового господина. Муртан слегка побледнел.

– Стигия – вот истинная страна чудес, и только она достойна того, чтобы отправиться туда в поисках приключений, – продолжал Грист, ничуть не смущаясь общим молчанием, воцарившимся за столом. – Я знаю, о чем говорю, можете мне поверить!

– Стигия – темное, злое место, – наконец отозвался Муртан. – Мне делается не по себе, когда я слышу о ней. Представить жутко, что бы со мной сталось, если бы я осмелился туда отправиться.

– И тем не менее там есть на что посмотреть, – невозмутимо разглагольствовал Грист. – Я встречался с людьми, вернувшимися оттуда, и они рассказывали настоящие чудеса. Между прочим, лгут все те, кто утверждают, будто из Стигии нет пути назад. Это все ерунда, порожденная пустыми суевериями трусов.

– Трусы? – переспросил Муртан. Его красивые темные брови сдвинулись над переносицей, в глазах вспыхнуло пламя. – Кажется, ты произнес это слово?

– Да, – откликнулся Грист. – Впрочем, я не имел в виду никого конкретного. Среди моих друзей нет трусов. – Одним махом Грист осушил бокал и велел наполнить его снова. – Некоторое время я общался со стариком, который служил при храме одной богини… Старик, по правде говоря, был весьма жалок и производил неприятное впечатление. Он жил одиноко, в убогой лачуге. Но я… – Он помолчал, очевидно, не желая признаваться в том, что обитал в похожей лачуге неподалеку. – Я часто навещал бедных и убогих, – нашелся Грист. – Однажды мне повезло в игре в кости, и я дал обет Белу не оставлять тех, кому повезло куда меньше.

– Очень правильный обет! – подхватил Муртан.

Прочие гости также разразились одобрительными криками и выпили в честь Гриста.

– Всеми заброшенный, старый служка богини доживал свой век в большой бедности, – говорил Грист задумчиво. – Перед смертью он неожиданно повел весьма странные речи. «Коль скоро ты был добр ко мне, – так сказал старик, – то я отблагодарю тебя по-своему». – «Твоего повеселевшего взгляда мне было достаточно, и никакой иной благодарности мне не требуется», – ответил, помнится, я.

Галкарис вздрогнула от возмущения, ее пальцы сильнее сжали ручку кувшина, которую она держала. Рассказ Гриста с каждым новым словом звучал все более фальшиво, и девушка не понимала, почему другие слушатели этого не замечают. Очевидно, потому, что все они изрядно пьяны, решила она наконец.