- Джонатан…, - не вытерпела я его острот. - Пожалуйста.

Он развернулся ко мне ухом, словно не расслышал.

- Пожалуйста, - повторила я. - Ты хочешь, чтобы я умоляла?

- Ну, это было бы чудесно, но... нет. Ты умеешь петь?

- Что?

- Петь. Ноты. Обычно они бывают высокими и низкими, если, конечно, ты не поклонница рэпа, что… - он посмотрел на меня, - я бы не рекомендовал исполнять. Уже перебор с ванилью во льдах, если ты понимаешь, что я имею в виду.

- Поверь, я понятия не имею, что ты имеешь в виду!

Он вздохнул. - Люди. Представления не имеют, что творится вокруг них...

Он прервал свою снисходительную тираду. Его лицо снова окаменело, но в этот раз казалось, что он не пытался что-либо скрыть, а скорее был полностью сосредоточен на чем-то, кроме нас.

И тут послышался звук. Сначала это походило на завывание, подобно ветру за окном. Но он становился все громче.

Сильнее. Превращаясь в жуткий клубок шепота.

Нет, не шепота. Чего-то... музыкального.

Неожиданно меня одолело отчаянное желание разобраться, что это за звук, и я потянулась к защелке на окне. Джонатан похлопал ладонями по мне, довольно жестко. - Нет, - мрачно сказал он. - Сделаешь это и ты - нежилец.

Я боролась с ним. Мне нужно было открыть окно. Мне нужно было узнать. Я чувствовала приближение чего-то, и, ох, это было великолепное чувство, и пугающее, и прекрасное, похожее на жидкий огонь, собирающийся сжечь меня дотла своим животворящим пламенем. Дух движется по земле…

Я тянулась к оконной защелке, ухватилась за нее и дернула вверх.

Застряла. Я закричала и сильно ударила по стеклу, но оно не разбилось, и даже не дрогнуло…

Джонатан пробормотал что-то, что могло оказаться проклятием, если бы я понимала джиннов, и резко развернул меня, заставляя смотреть ему в лицо. Всё вокруг нас двигалось, дышало. Доносящаяся песня пленяла, порождая желание объединиться с ней, затеряться в том радостном, ужасающем хоре.

Частички этого проносились мимо. Джонатан всё также был сосредоточен на моем лице. - Ты должна уйти, - сказал он.

- Я увижу тебя снова? - спросила я, странно спокойная, заторможенная звуком. Он слегка улыбнулся и дотронулся кончиками пальцев до моего подбородка.

- В этот раз ты меня не увидишь, - сказал он, и без каких-либо предупреждений, резко дернул вправо, отбрасывая мою голову назад с сокрушительной силой. Боль перекрыла даже резкий шум песни…

Я провалилась в темноту, падая, теряясь в диком завывании ветра, а ветер подхватывал и разрывал меня…

Песня превратилась в пронзительный звон в ушах.

Я резко проснулась в кровати лазарета, чувствуя неудержимое биение сердца, и нащупала будильник на столе рядом с собой. Его успокаивающий зеленый свет сообщил, что я проспала ровно шесть часов.

Я откинулась назад со вздохом, прижимая к груди будильник и нажимая кнопки. Спустя несколько мгновений я поняла, что сигнал шел не от него. Это мой сотовый телефон нетерпеливо требовал внимания. Черт. Мне надо поставить мелодию повеселее.

Я достала его из сумочки и открыла крышку. - Да? - Мой голос прозвучал заторможено и растеряно, и соответствовал моим ощущениям.

- Ты тупая шлюха. - Я знала этот богатый тенор, сейчас ожесточенный от гнева. - Ты заявила на меня в полицию.

Я провалилась обратно в комфорт подушки и положила руку на глаза. - Да, Имон, я заявила на тебя в полицию. Ты угрожал мне, пытался убить и похитил мою сестру…

- Я спас твою гребаную жизнь! - Он был в ярости. Я почти видела, как пульсируют вены у него на шее. - Я мог бы оставить тебя в том урагане умирать, и тебе это известно. Я сам подставился из-за тебя!

- Да, ты принц… кстати, пожалуйста, скажи, что ты не принц. В смысле, я не высокого мнения о британской королевской семье, но…

- Заткнись, - прорычал он. - Оповестив местную полицию, ты не добьешься возвращения сестры.

- Хотя, могу поспорить, сделаю твою жизнь чертовски неудобной.

Молчание. Я слышала его дыхание. Я могла представить, как он там стоит, вцепившись в телефон этими длинными пальцами пианиста. Внутренне Имон не соответствовал чувствительным рукам, хотя он мог прекрасно притворяться.

В глубине души он не был утонченным и интеллигентным. Он был отъявленным мерзавцем, и от того факта, что моя сестра была очарована им - и, насколько я знаю, всё еще может быть очарована - меня немного подташнивало.

- Послушай, - сказала я. - я знаю, ты ожидаешь, что я буду главным действующим лицом в этой маленькой драме, которую ты разыгрываешь, но я занята. Ближе к делу, Имон. Ты хочешь меня убить? Приходи и вставай в очередь. У меня нет времени играть с тобой.

Молчание длилось несколько долгих мгновений, а затем, - Есть проблемы? - спросил он. Это было вовсе не то, что я ожидала.

- Почему тебя это волнует?

- Потому что... - Он замолчал на несколько секунд. - Потому что то, что мне от тебя надо - это джинн. Если происходит что-то, способное повлиять на эту цель, то я должен знать.

- Ты даже представить себе не можешь, как я хочу отдать тебе одного после возвращения домой, и, наконец-то, избавиться от тебя, - сказала я. Я вспомнила пятна крови в конференц-зале. Мне не то чтобы хотелось чьей-либо смерти, но в случае с Имоном мой уровень морали был где-то на высоте песчаной дюны, и быстро выветривался. - Ситуация изменилась. Я больше не могу приручить ни одного джинна. Никто не может.

- Точнее, не станешь этого делать.

- У меня нет времени всё тебе объяснить, но, даже если бы я дала тебе бутылку с джинном, это ничем хорошим для тебя бы не кончилось. Главный договор был нарушен. Они больше нам не подчиняются. И, я чертовски уверена, что они будут подчиняться тебе.

- Понятно, - медленно произнес он. - Это... весьма печально. Для твоей сестры, во всяком случае.

- Где Сара? Если ты обидел ее…

- Не будь смешной. Зачем мне принять боль прекрасной Саре? - Этот хитрый намек на усмешку в его голосе вернулся. - Гораздо приятней придаваться ее фантазиям. Ты удивилась бы, узнав, какие штучки вытворяет женщина, оставшись наедине с ее…

- Заткнись! - Выкрикнула я, услышала звук бешено колотящегося сердца и заставила себя расслабиться. Он любил орудовать ножом. Это было частью его игры. Но что бы он ни говорил, я видела, как он прикасался к ней, и, по крайней мере, его руки не лгали о чувствах. Он был нежен с ней. Нежнее, чем имеющиеся у него на то причины. Возможно даже, он действительно любил ее, как никого никогда любил. - Послушай, отпусти ее. Нет никаких причин удерживать ее. Я уже сказала тебе, что не могу дать тебе джинна. Пожалуйста. Просто… отпусти ее.

- Ты абсолютно уверена, что не можешь дать мне то, чего я хочу? Потому что, если это так, то у меня нет никаких причин не пустить пулю в головку твоей прекрасной сестры, выставив ее в невыгодном свете для бульварной прессы, и радостно скрыться. - Он выслушал моё яростное молчание. Я чувствовала, как его ухмылка сочится сквозь телефон, подобно тепловому излучению. - Я подумывал о чем-то из творчества хиллсайдевского душителя. Нет ничего лучше классики.

- Ты, чертов сукин сын…

- Мне нужен джинн. Мне плевать на твои технические вопросы. Ты можешь быть вполне находчивой, когда тебе это нужно - знаю из первых рук. Нет, твоя очаровательная сестра останется со мной, пока ты этим занимаешься. В то же время, если я посчитаю нужным причинить ей боль, она будет страдать, и ее пытки будут становиться тем хуже, чем дольше ты находишь то, что мне требуется. И если я почувствую, что ты не сделала всё возможное, чтобы достать для меня желаемое… ну, тебе следует, затаив дыхание, ожидать в новостях освещения ее ужасной, печальной кончины.

Моя свободная рука была крепко сжата в кулак. Я не помнила, чтобы делала это, и специально расслабила руку, пока побелевшие костяшки пальцев не приобрели свой естественный цвет. - Ты ничего не добьешься, угрожая ей. Происходит и кое-что другое, на тот случай, если ты не в курсе. Кое-что плохое. Я не могу просто…