Тогда же он предрек:

Кто вытеснил Лермонтова из сердца Натали, неизвестно. Возможно, это был человек, чьей женой она стала два с лишним года спустя. Звали его Николаем Михайловичем Обресковым, происходил он из старинного и богатого дворянского рода, имевшего по меньшей мере трехсотлетнюю историю. Отец его дослужился до генерала, брат был посланником в Италии, и сам он намеревался сделать неплохую карьеру. Но однажды (это случилось за семь лет до женитьбы на Ивановой) Обрескова попутал бес — иначе и не назовешь! Он служил поручиком в Арзамасском конноегерском полку, квартировавшем близ Воронежа, и частенько гостил у своего родственника, воронежского губернатора Н. И. Кривцова[47]. В доме его принимали за своего. Воспользовавшись этим, Обресков проник в спальню губернаторской супруги и украл ее драгоценности. Однако был изобличен, осужден и приговорен к разжалованию и лишению дворянства. После этого он прослужил несколько лет солдатом в Нижегородском полку, ведшем боевые действия на Кавказе, получил за храбрость солдатский Георгиевский крест, а с ним и высочайшее прощение и разрешение оставить военную службу.

В 1832 году Лермонтов написал последнее, прощальное стихотворение, посвященное Натали. Эпилог дневника любви полон горечи, в нем бунтует оскорбленное чувство:

Ожидания его не имели предела, тем сильнее оказалось разочарование. Несоответствие реального облика возлюбленной той высокой роли, которую Лермонтов ей отводил, стало его трагедией. Любовь к неверной Натали наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь поэта. Он разуверился в любви, и он же всю свою оставшуюся недолгую жизнь о любви мечтал. До последнего дня в нем уживались застенчивый мальчик, ждущий небывалого чуда любви, и желчный, умудренный тяжелым опытом обманутый любовник, который уже ничего не ждет и ничему не верит.

А Наталия Федоровна старалась больше не вспоминать пылкого гения. Тем более что чрезвычайно ревнивый Обресков при любых упоминаниях о Лермонтове приходил в бешенство. Узнав, что стихи из альбома жены распространяются в списках, он сам, своими нечистыми руками, уничтожил письма поэта к Ивановой, все хранившиеся у нее стихи Лермонтова — их мы не узнаем уже никогда. Вот парадокс: поэт, преданный возлюбленной, и после смерти время от времени возникал между нею и своим, казалось бы, счастливым соперником.

В остальном жизнь четы Обресковых ничем не отличалась от жизни тысяч других помещичьих семей. Они держали в строгости крестьян, понемногу приторговывали тем, что давало имение, и с удовольствием вкушали поросенка с хреном. История с драгоценностями воронежской губернаторши за давностью лет была предана забвению, и в 1846 году (Лермонтов уж пять лет, как лежал в могиле) царь возвратил Обрескову права потомственного дворянина, а еще через двадцать лет Николай Михайлович даже успешно баллотировался в предводители уездного дворянства в Новгородской губернии. Там же, в своем имении, он закончил земные дни. Наталия Федоровна пережила его на несколько лет и умерла в январе 1875 года в Москве. Ее похоронили на Ваганьковском кладбище.

Погиб на нелепой дуэли поэт. Состарилась и умерла в безвестности женщина, которую его воображение наделило чертами богини. Но осталось вечное:

Это написал шестнадцатилетний юноша. Он все знал заранее, этот гениальный мальчик, все понимал и ни в чем не ошибся, ни в чем не ошибся!

Вот так-то, господа!

Удивительно все сошлось, невероятно. Во-первых, надо было, чтобы в 1724 году в Грузии случилось то, что ныне назвали бы государственным переворотом. Потерял трон царь Вахтанг VI, долгие годы умудрявшийся лавировать между интересами персов, чьим протекторатом, говоря опять же современным языком, была Грузия, и своими собственными весьма амбициозными феодалами. Писатель, поэт, ученый, просветитель, дипломат — он не обладал талантом военачальника, и персы не простили ему неспособности противостоять турецкому нападению. Ведь Грузия, попавшая между турецким и персидским жерновами, была для них лишь одной из подвластных территорий, которую следовало защищать от иных претендентов, а Вахтанг VI всего лишь подотчетным вассалом…