— 17-

У каждого из нас есть границы личного пространства. У кого-то они большие и табличка на лбу: «Не подходи — убьёт». У кого-то узкие и извечное желание обниматься и прижиматься к другим.

Но это у людей, у модифицированных свои законы и порядки. Тут дело не в прикосновениях, а в границах, которыми они себя окружали.

Называть оборотня по имени можно и не противозаконно. Обращаться тоже. За это никто не съест и даже не покусает. Только есть одно маленькое, но очень важное исключение. Если это не чистокровка. Потому что для вышеуказанного подвида личное обращение — это как помахивать нижним бельём у них перед носом. Призыв, согласие и ступень, ведущая прямиком в пропасть.

И я только что на неё ступила.

Вот как охарактеризовать своё поведение? Тупизм и кретинизм в квадрате. Можно было списать всё на нервы, на взгляд, который не давал покоя и заставлял совершать ошибки. Но разве это изменит произошедшее?

Дура! Это же надо было так сорваться, разозлиться, чтобы забыться до такой степени, чтобы произнести его имя вслух. Я ведь и мысленно старалась как можно меньше так к нему обращаться. Не помогло.

Сердце словно пропустило удар, а я всё никак не могла вырваться из плена его глаз.

Все принципы просто растворились. Теперь я могла на собственной шкуре понять Элис, мать и всех остальных. Когда воля подавлена и сделать ничего нельзя. Задыхаешься, дрожишь и сходишь с ума от желания… ощутить его прикосновения, поцелуи.

Мои холодные пальцы в его неожиданно горячих руках. И когда только успел взять?

Медленно поднёс к лицу, продолжая удерживать меня взглядом, не давая перевести дух, вырваться.

Дыхание обожгло. Колкой иголкой прошлось по коже к самому сердцу.

Мне надо вырваться. Мысленно я уже пару секунд кричу об этом, а тело не подчиняется. И это ощущение обречённости не покидает.

— Мне нравится, когда ты обращаешься ко мне по имени, — сообщил оборотень, продолжая греть мои руки.

А мне ему даже сказать нечего. Лишь прикусила губу. Не до крови, но близко.

И неожиданно это помогло. Он перевёл взгляд с глаз на губы, и я смога выдохнуть.

Дёрнулась, убирая руки. Мужчина удерживать не стал.

— Злишься.

— Никакого соглашения не будет, — срывающимся шёпотом выдала я.

Меня затрясло. Слишком далеко зашёл этот разговор. А я-то, наивная, думала, что этот оборотень сдержит своё слово.

Его недовольство я чувствую кожей, как и голод, который таится за золотом его нечеловеческих глаз.

— Это не воздействие.

Но я уже не верю и хочу как можно быстрее убраться отсюда. От него.

— Не надо принимать меня за дурочку, — запинаясь, произнесла в ответ, нащупывая сумку и набрасывая её на плечо.

Так хочется вскочить и бежать, но ноги дрожат, и мне совершенно не хочется позорно свалиться перед ним.

— Поверь, это не так.

Проблема в том, что я как раз и не верила. Ни единому слову. Совсем.

— Это было воздействие! — отрезала я, не в силах понять, почему он такой довольный. Издевается?

— Ты почувствовала.

Еще и скрытое ликование в голосе. Словно он только что провёл какой-то эксперимент и тот дал потрясающие результаты. А ведь так и есть, я всего лишь эксперимент, вещь, которую ему захотелось.

— Конечно, почувствовала. Ты пытался затуманить мозг и сделать из меня комнатную собачку.

— Ошибаешься. Ты ведь наверняка читала рассказы о нашем влиянии и прочем. Знаешь, каково это. Ну и как? Всё сходится?

Мне это неинтересно и не стоит оставаться, но я почему-то слушаю его и пытаюсь вспомнить. Наверное, потому что чувствую, что он прав, и кое-что не сходится.

Разум ведь остался чист, предавало лишь тело. Как бы глупо это ни звучало.

— Поняла? — с интересом спросил мужчина, который сразу же понял всё по моему лицу.

— Нет, не поняла, — тут же рыкнула в ответ, продолжая прижимать сумку к груди. — Я ничего не поняла! Что это значит?

— Считай, что у тебя иммунитет на любого модифицированного и его воздействие.

— Никогда о таком не слышала.

— Вы, люди, много о нас не знаете, — усмехнулся тот.

— А может, ты это всё только что придумал? Чтобы я не сбежала.

Его спокойный ответ заставил сердце забиться еще быстрее.

— Ты и так не сбежишь. Я же сказал, что не отпущу тебя.

— Преследование карается законом. Даже для вас!

— Какое преследование, Мари? — улыбнулся тот. — Я просто буду рядом. Всегда.

Ой, что-то мне стало совсем нехорошо. И тот кусочек чизкейка так и встал у горла. Еще немного, и меня стошнит.

— Ты уже всё решил, не так ли? — тихо прошептала в ответ. — Тебе плевать на это соглашение. — Я кивнула в сторону салфеток. — Это лишь фикция, чтобы усыпить мою бдительность, чтобы я расслабилась и не заметила подвоха. Новый вид развлечения?

Молчит, но мне и не нужно слов, я и так всё вижу.

Меня снова трясло, даже колотило. На этот раз от гнева, удержать который было так сложно, почти невозможно.

— Понравилась строптивая зверушка? Которая не прыгает, не заглядывает в глазки и не ест из твоих рук. Захотелось укротить, сломать и добить? Или, может быть, был спор? Две недели на то, чтобы затащить меня в постель.

— Срок ты сама оговорила.

Вот лучше бы он молчал, честное слово!

— Правда? — фальшиво удивилась я. — Срок, значит, а всё остальное?

— Ив остальном ты ошиблась, Мари. Почему ты не хочешь поверить в то, что я просто хочу тебя?

— Потому что мне это не нужно, — ответила ему, доставая из кошелька купюру и бросая на стол. — Соглашения не будет. Никогда! Что ты там говорил, год будешь преследовать? Ну если тебе больше нечем заняться, то преследуй. Я вас ненавижу! Всех! И лучше умру, чем позволю кому-то из оборотней прикоснуться ко мне!

— Это твоё последнее слово? — спросил он.

Я ждала хоть какой-то реакции. И ничего. Только глаза яростно пылали на равнодушном лице. Господи, вот это выдержка!

— Да.

После чего встала и отправилась к выходу, спиной чувствуя его взгляд, который прожигал лопатки.

Не оборачиваться! Главное — не оборачиваться!

Схватила пальто и выскочила на улицу, тяжело дыша и подставляя лицо мелкому дождичку.

Секундная передышка, и я побежала в сторону автобусной остановки. Мне надо было о многом подумать и хорошенько подготовиться. Понятно, что мои слова должного эффекта не произведут и придётся выдержать осаду. Очень длительную осаду опытного хищника.

Ну ничего, наши так просто не сдаются.