Из ежегодника Департамента земледелия за 1938 г.: «…Предохранительный слой из органического мусора устраняет смыв почвы, поглощая удар падающих капель воды. После того, как этот покров намокнет, избыток воды постепенно просачивается в поверхностный слой почвы. Почвенные частицы не забивают пор и канальцев, вода остаётся чистой, устраняется поверхностный сток».

Письмо из Департамента, датированное февралём 1940 г.: «Департамент давно интересуется новыми методами обработки почвы, сохраняющими и увеличивающими органическое вещество… Опыты Отдела сохранения почв дали выдающиеся результаты. Например, в Северной Каролине обнаружено, что покров из 10 см сосновых игл полностью устранял эрозию. В Небраске поверхностная обработка, оставляющая солому и другой сор на поверхности, оказалась эффективна для сохранения влаги, …и привела к значительному увеличению урожая испытанных культур».

Однако, никаких попыток внедрить эти открытия в широкую практику до сих пор не было сделано.

Всё началось с попытки вырастить овощи на почве, которая, как я обнаружил слишком поздно, лучше подходила для производства кирпича. Когда рабочий вскопал её, она оказалась просто вязкой белой глиной. Высыхая, она твердела так, что я не мог воткнуть в неё лопату всем своим весом; намокая, прилипала к башмакам огромными кусками. Оказалось, что строители сюда свезли подпочву при застройке улицы. Это был самый бедный почвенный участок в посёлке.

Задача сводилась к тому, чтобы внести большое количество органики, не нарушая её способности питать растения. Самым важным была моя уверенность в том, что любую, самую бедную почву можно сделать высокопродуктивной.

Начиная с 1930 г. мы каждый год закапывали в почву органику, и с каждым годом всё больше. Потом я стал закапывать листья на дно небольших траншей, так что образовался слой органики под поверхностью.

К 1937 году я решил, что делаю то же, что и пахота: создаю на глубине слой органики, который, как промокашка, тянет в себя всю воду. Мы вывернули листья наверх и смешали с поверхностным слоем почвы. В 1938 г. поверхность почвы выглядела совершенно по-другому. Она была рыхла и зерниста, как песок, и легко разгребалась граблями. Это был первый год, когда все культуры развивались успешно и почти независимо от погоды.

В июле 1938 года мой участок исследовали представители Отдела сохранения почв. Они делали пробы почвенным буром. Для сравнения я с осени оставил полосу шириной 180 см, которую перекопали, не удаляя листьев, и добавили их ещё, как это делалось всегда.

Вне контрольной полосы почва имела рыхлость до 30 см, и весь слой был равномерно влажным. Остатков листьев нигде не было.

На контрольной полосе, под разрыхленным верхним слоем оказалась твёрдая, сухая почва на глубину до 20 см. Под ней находился влажный слой листьев, а как раз под ними – влага. Эта полоса демонстрировала, что растения не могут хорошо расти на почве, куда запахано много органики. 

Сухость почвы после запашки большого количества органики – признанное явление. Почему пахотный слой высох? Влага из него была поглощена органическим веществом – листьями. Она продвинулась вниз, подчиняясь силе тяжести и всасывающей силе органики. Даже после ливня вода за 3-4 дня уходит в подстилающий слой листьев. Принявшись расти после дождя, растения через 3-4 дня останавливаются и не растут до следующего дождя.

Чиновники не согласились, что сухость после запашки органики вызывается именно пахотой. Мне же было ясно, что причина высыхания – само запаханное органическое вещество (сн).

( ) Думаю, причин высыхания ещё минимум две: запаханный  слой органики (или крупных комков с поверхности) не пропускает наверх капиллярную влагу подпочвы, а верхний слой капиллярно высушивается солнцем и ветром. Получается, что вспашка может высушивать почву тремя способами!

Обиженный таким пренебрежением к фактам, я решил провести полевые опыты. Один агроном из Департамента формально поддержал мою попытку. В первом же году испытаний заделка органики в поверхностный слой увеличила урожай зерна почти на 50%.

Исследование «открыло» известные всем факты. Сила тяжести и свойство промокашки – единственные действующие тут силы.

 Выбранная земля оказалась песчано-суглинистой, более удобной в работе. С конца февраля я тщетно ждал погоды, чтобы посеять рожь или овёс как сидерат. Но до середины апреля постоянно шли дожди. Тогда я не знал, что можно было просто бросать семена на землю, и вырастить сидерат, не разрыхляя почвы. Без зелёного удобрения в первый год прибыли не получилось, но полученный опыт компенсировал все затраты: я научился пользоваться погодой, а не быть её жертвой.

Часто сидераты вырастают такими высокими, что их нельзя полностью заделать в почву. За время дождей мы сделали полевой маркер. Он может катиться по растительным остаткам, намечая ряды и гнёзда для растений. Это два больших колеса от телеги на одной оси, снабжённые выступами на ободах. Выступы оставляют вмятины через 30 см, а междурядья регулируются на 90, 105, 120 и 150 см. Весил он 70 кг. Эта машина не только намечала ряды и делала лунки. Самое главное, она восстанавливала слитность почвы и создавала в каждой лунке столб капиллярной подачи воды. И всё это – на почве, покрытой остатками растений!

Все культуры в 1939 и 1940 годах высаживались под маркер без полива. Корни вкладывались в лунку со сжатой почвой и покрывались уплотнённой  землёй. Потерь почти не было. Исключением был батат, посаженный на участке, где было задисковано слишком много органики.

В 1939 г. только одно поле имело достаточно органики – песчаный участок, на котором несколько лет рос бурьян, так как культуры здесь высыхали. Все остатки сорняков заделать не удалось. Кое-где лунки маркера не увлажнялись из-за избытка органики. Именно тут мы потеряли много растений батата – подстилающий слой органики мешал им добывать воду. Это научило нас рассматривать лунки на предмет влаги, и если её не было, всегда находился слой остатков снизу. Год спустя мы задисковали здесь рожь высотой по грудь, и батат принялся на 90%, что для него хорошо при любой посадке. Успех зависел от фактического наличия влаги в лунках маркера.

Помидоры мы сажали в лунки маркера, как обычно: два человека, ручная мотыга и корзина с рассадой. Это позволило нам в мокром 1940 г. не ждать погоды и работать, пока соседи простаивали с техникой. Урожай был одинаково хорошим и в сухом 1939, и в мокром 1940 году, и наши растения были лучшими в округе.

Если бы мы запахали рожь, у наших растений не было бы никакой капиллярной воды. Рост моих растений должен навсегда развеять веру в пахоту. Он прекрасно доказывает превосходство дискования при заделке органики.

Культурам первого года не хватило органики, чтобы питаться. Исключением был батат на поле с сорняками. Если бы везде на участке было достаточно органики, один только батат покрыл бы все расходы.

1940 г. год также дал много уроков. На всех полях была высокая рожь, но мы не могли вовремя задисковать её. Из-за дождей ни один из овощеводов не сумел засадить поля до середины июля, но мы сумели посадить помидоры. Позже посадили и другие культуры. Доход принесли помидоры, огурцы и фасоль, хорошо развившиеся несмотря на помехи со стороны погоды. Из-за растрескивания плодов многие фермеры забросили свои ранние посадки. Трескались плоды и у меня, но всегда находились качественные помидоры, покупаемые по самой высокой цене.

Фасоль мы сеяли на поле, где рожь высотой в рост человека была буквально вдавлена в почву дисками, которые кое-где не могли из-за неё касаться земли. Там, где маркёр также вдавливал солому, мы разгребали её руками, клали зёрна на твёрдый грунт и прикрывали землёй. Растения фасоли были удивительно мощные. Это показало, что разрыхлённое ложе для семян, возможно, совсем не нужно. Но главное, фасоль в этой «грубой» среде цвела и плодоносила несколько недель – потребовалось пять сборов, и до холодов ещё завязывались стручки. Обычно фасоль собирают раз, при хороших условиях – дважды. Наша фасоль в суровый год дала 135 ц/га товарной продукции. Возможно, если насытить поверхность органикой до полной черноты, растения будут плодоносить с весны до морозов.