О, какая болезненная тема. С такой гордостью можно или прыгнуть выше головы, или наоборот упасть так глубоко, что дальнейшее течение жизни окажется просто бессмысленным. Я уже не рассматривал город за окном - такой мальчик, глаз не оторвать. К тому же я был уверен, что когда-то уже видел это лицо и слышал эту манеру разговаривать. И это не так давно было…

- Ты должен быть очень хорош, если она мирится с таким характером.

Впервые он изобразил нечто вроде улыбки.

- Я очень хорош.

Не сомневаюсь.

За окнами цвел безумными огнями город, такой похожий на все другие города, и это только укрепило мое мнение, что ни один город не стоит, чтобы остаться в нем навсегда. Данте жил в Чикаго уже давно, и я представить не мог, как столько времени можно оставаться на одном месте. Но что я - бродяга без корней и без памяти. Перекати-поле. Вот и катаюсь, пока еще остаются места, где не бывал. Возможно, у Данте просто уже не осталось таких мест?

- И давно ты слу… то есть работаешь на Перл?

- Немало.

Раздался тихий-тихий звук - опустилась перегородка между нами и салоном автомобиля. Там сидел еще кто-то, и я бы услышал его раньше, если бы не был так увлечен.

Его лицо отразилось в зеркале - бледное пятно в окантовке светлых волос, прочерченное вспышками глаз. Потом темнота рассеялась, и я разглядел его лучше. Он низко сполз на сиденье, скрестив руки, на нем было серое пальто и шарф, обматывающий шею несколько раз. Вид у него был откровенно недовольный, будто ему запретили сделать нечто, чего очень хотелось.

- Ноа, - сказал он, - ты отвезешь меня домой?

Тот взглянул в зеркало, и наши взгляды в нем скрестились.

- Ты же вроде куда-то собирался.

- Передумал. Я домой хочу…

- Ладно, как скажешь.

Он еще глубже зарылся лицом в шарф, глядя на меня, только глаза сверкали. Может, мы были знакомы? Нет, похоже, это было просто любопытство. Через пару секунд он потерял ко мне интерес, но перегородку не закрыл, просто сидел, уставившись в окно.

Ноа. Теперь я вспомнил. Когда-то я знал человека, который тоже носил ветхозаветное имя. Это было во взрывные двадцатые, времена мафиозных разборок, полосатых костюмов и крестных отцов, когда по городу редко увидишь машину без вереницы аккуратных дырочек автоматной очереди на боку. Звали его Иов Камински, но в отличие от своего библейского тезки, терпевшего от Создателя пинки и тычки, он сам раздавал их направо и налево. Иов работал на семью Ризоли, и хотя был чистокровным евреем, а никак не итальянцем, но, кажется, женился то ли на дочери Франко Ризоли, то ли на племяннице. Перл тогда, как и сейчас, была глубоко в тени, но это не мешало ей зарабатывать фантастические деньги на банальной продаже спиртного и оружия. Хотя этим, казалось, кто только тогда не занимался. Она действовала через Энцо Джотто, который был ее преданным слугой до гроба. И до гроба, надо сказать, оказалось недалеко.

Ну, да неважно. Джотто и Ризоли были непримиримыми врагами - тупая вендетта в духе “Монтекки - Капулетти”, когда уже никто не помнит, с чего все началось. Две равноуважаемых семьи вели междоусобные бои уже более двадцати лет. Но у Ризоли был ощутимый перевес во всем - и в первую очередь потому, что на него работал Иов Камински, лучший уборщик не только в Чикаго. Его прозвали Стил - и за холодный цвет глаз, и за “шмайссер”, который казался продолжением его руки. Даже ходила шутка, что Иов “Стил” Камински родился с маленькой кобурой под мышкой и сигарой во рту. Ему было уже около шестидесяти, но выглядел он на классные сорок пять, не больше, и был просто идеальным воплощением гангстерского начала.

Тогда я некоторое время пожил в Чикаго, мимо воли наблюдая за бандитами смертными и бессмертными, и за тем, как Перл камень за камнем возводит фундамент своего влияния на город, собирая деньги для постройки настоящей империи. Это пока что было довольно неуклюже, и неудивительно, что не все получалось гладко, но все же мы с Данте явно недооценили ее. Девочка, которую я считал пустышкой, оказалось умной, цепкой и прозорливой, упорно, хотя и не напролом, идущей к намеченной цели. В то время Стил Камински выпил немало ее крови, и в прямом, и в переносном смысле - все убийцы Джотто вместе взятые не могли конкурировать с ним. Я видел его в работе - это было великолепно. Он вел себя предельно корректно, никогда не издевался над своими жертвами, ничего личного. Казалось, это породистое лицо никогда не исказить никакой посторонней эмоции. Семья Джотто стремительно редела, Перл злилась на Энцо, а Энцо и так уже готов был сделать себе харакири. Закончилось все банально: после празднования рождения очередного отпрыска Ризоли трое мужчин вышли из бара и были расстреляны в упор. Это был конец Иова “Стила” Камински, единственный раз в жизни потерявшего бдительность и заплатившего за это головой.

Это, как впоследствии оказалось, был конец и всей семьи Ризоли. Глупо, но когда погиб их талисман, суеверие словно парализовало их - и они покорно дали себя уничтожить. Правда, напоследок кто-то из них захватил с собой и Энцо Джотто, но Перл не особо убивалась по нему. Он был всего лишь пешкой и выполнил свою задачу.

У парня, который сидел рядом со мной, были глаза, голос и амбиции Стила Камински. Не помню, был ли у Иова сын, но этот вполне мог им быть. Я бы, может, и спросил его об этом, если бы мы неожиданно не подъехали к высоченным решетчатым воротам. Они открылись, и передо мной во всей красе предстал особняк.

Да какой к черту особняк. Замок! Я просто обалдел, когда его увидел, - машина-мутант по сравнению с ним была просто дешевым сувениром. Он возвышался огромной глыбой черного мрамора, нависая над гектарами парка тяжелой монолитной тенью. Это был один из самых ярких памятников чьему-то ненасытному самолюбию, который я видел после пирамид; тут все: и амбиции, и самоутверждение, и высокомерие - и все в худшем проявлении. Башни невнятного стиля уходили в небо, колонны были похожи на гигантские лапы, поддерживающие чудовище, стекла на окнах сплошь тонированные (хотя крещеный мир о таком чуде еще и не слыхивал), а ширине лестницы позавидовало бы даже Вестминстерское аббатство. Впечатление было мрачное, несмотря на мощное, почти стадионное освещение, - чернота строения словно впитывала, поглощала свет, превращая его в полумрак. Не удивлюсь, если так и было задумано.

Во дворе - то есть в пространстве между особняком и воротами - запросто могли бы приземлиться несколько вертолетов или “стелс”, так что в прогулке по Чикаго необходимости не было. Перл или принимала решение в последний момент, или просто хотела похвастаться машиной - при всей грандиозности задумок иногда в ней проскакивала такая несолидная мелочность.

По дорожке к машине двигалась в сопровождении двоих сама Мастер Чикаго в черном брючном костюме и красном газовом шарфе вокруг головы. Его развевающиеся концы терзал знаменитый чикагский ветер. Город недаром прозвали Windytown, тут дуло так, что можно было содержать уйму ветряных мельниц, но Перл ветер, похоже, не мешал - она шла грациозная и монолитная, как и ее дом.

Я открыл дверцу, и Перл облокотилась об нее.

- Привет, - поздоровался я.

- Привет, дорогой. - Она кивнула Ноа и заглянула в салон. - Как дела, Джоули?

- Прекрасно, мэм, спасибо, - пробормотал тот, еще глубже вжавшись в сиденье, будто хотел с ним слиться.

Крошка Джоули, неужели? Я еще раз посмотрел на него в зеркало, другими глазами. Вот уж действительно круглая земля… Сегодня прямо ночь старых призраков. Кажется, он здорово боялся Перл, впрочем, как и все здесь. Ноа этого не показывал, и я его страха не чувствовал, но возможно, он просто умел себя контролировать лучше других. Талантливый мальчик. Если он сын Стила Камински, то Перл сделала по-настоящему выгодное приобретение.

Ноа достал мои вещи из машины.

- Вы познакомились? - продолжала Перл, глядя на то на меня, то на него. - Это Улисс, друг нашего хозяина.