— Где ты был? — спросил Абдулла.

Саша смешался, покраснел и потупил взор.

— Вот командир спрашивал, как дела у тебя с учебой. Я сказал, что хорошо. Доложил ему также о том, что ты, овладел специальностью моториста и можешь нести самостоятельную вахту. А ну-ка, покажи дневник.

Саша бледнея протянул Ахметову дневник. Старшина перелистал его, посмотрел оценки за последнюю неделю и молча положил на стол. Саша смотрел на Ахметова, пытаясь узнать, заметил или не заметил он подделки. Но старшина молчал. Потом он встал и сказал:

— Идем на палубу, Александр.

На баке они присели у обреза. Старшина раскурил трубку и широким жестом показал на море.

— Неправду говорят, что в море не видно следов кораблей. Неправда! — начал разговор Ахметов. — Вон, видишь, след? Это ушел катер Героя Советского Союза Петрова. След героя виден далеко и долго. Идут корабли, а за кормой остается след. Иногда он едва заметен, и только по пузырькам определишь его направление, иногда же он сверкает фосфорическим светом. Много дорог в море. Есть дорога лжи и обмана, дорога бесчестья. А есть дорога мужества и чести — дорога советских моряков. Ты какой бы хотел идти дорогой, Александр?

— Я бы хотел, — начал Саша и запнулся. Краска стыда заливала его лицо, но старшина был занят трубкой и, не замечая ничего, ждал ответа.

— Дорогой чести, — словно выдавил наконец из себя слова Саша.

— Так! Правильный ответ. Хорошо говоришь. Но иногда у некоторых слабых людей слова расходятся с делом. Такой человек хитрит, лукавит, как лиса, вертит хвостом: говорит одно, а делает другое. Что это за люди? Фальшивые люди, плохие, совсем плохие люди. С такими людьми нам не по пути. Как думаешь, Александр?

— Не по пути, — как эхо повторил Саша.

— Но в жизни бывают ошибки и у хорошего человека. Такой человек найдет в себе мужество признаться в ошибках. Он не обманет друзей и товарищей. Он осудит свой проступок и исправит его трудом, делом. Быть правдивым во всем, уметь сказать в глаза друзьям о своих недостатках и ошибках, открыто, смело бороться с ними, устранить их — вот закон настоящего советского человек ка. Подумай об этом, Александр.

Старшина поднялся и ушел на катер.

Долго сидел Саша у борта, пристыженный, глотая невольные слезы. Очнулся он только тогда, когда услышал знакомый шум моторов. С грустью смотрел он на уходящий вдаль маленький корабль. Вот катер рванулся и, разбросав по сторонам длинные белые усы буруна, помчался к мысу. «Мой старшина прибавил обороты мотора. Эх!» — подумал Саша и вздохнул. Он постоял еще немного, задумавшись, и решительно направился к командиру,

Неделю Саша ходил сам не свой. Командир объявил ему выговор за подделку отметки и, как узнал Саша, приказал писарю задержать приказ о присвоении воспитаннику Савину воинского звания. «И все это наделала проклятая двойка», — думал Саша и, вспомнив о проступке, краснел до самых ушей.

Шло время. Приближались экзамены. Саша старался учиться как можно лучше. Двойку по русскому языку он честно исправил на пятерку. Учитель похвалил его и обещал сообщить об этом командиру.

В тот день, когда Саша сдал последний экзамен, закончив учебный год на отлично, на корабле его ждала еще одна большая радость.

Вечером на плавучей базе перед строем моряков был зачитан приказ командира: «За отличные успехи в учении и примерную дисциплину воспитаннику отряда торпедных катеров Савину Александру присваиваю звание «гвардии юнга» и объявляю благодарность. Ранее наложенное взыскание «выговор» снимаю ввиду честного и открытого признания гвардии юнги Савина в совершенном проступке».

У Саши от радости перехватило дыхание.

— Служу Советскому Союзу! — прерывистым, но звонким голосом ответил он.

Тут же, перед строем, офицер вручил гвардии юнге Савину гвардейскую ленту и погончики.

Через несколько дней вернулся с маневренной базы торпедный катер лейтенанта Загребного. Весь в шрамах, с разбитой рубкой, с пробоиной в борту, катер шел, сильно накренившись, но моторы его, как всегда, гудели ровно и сильно. Саша бросился к причалу. Первым вышел на берег командир. Прихрамывая, он опирался на плечо боцмана. За ним вынесли тело убитого в бою моториста украинца Ивана Дробного. Наконец появился на палубе старшина Абдулла Ахметов. Ступив на трап, он покачнулся. Несколько матросов подхватили его и понесли. Саша бросился к старшине.

Почти месяц лежал в госпитале Ахметов. Его часто навещал Саша. За это время они о многом переговорили. Саша рассказал, как он подделал отметку в дневнике, как честно доложил об этом командиру после разговора со старшиной.

— Молодец, — сказал Абдулла.

Саша, счастливый и гордый, восхищенно смотрел на бледное лицо своего старшины.

Ахметов спросил о ходе ремонта катера.

— Скоро будет готов. Отремонтировали, как новенький стал. Гвардии лейтенант разрешил мне участвовать в ремонте вместо старшего матроса Дробного.

— Да, погиб Ваня. Вместе с ним воевали с первого дня войны. Герой! Моторы знал как свои пять пальцев. Нет друга… — Старшина тяжело задышал и смял руками одеяло.

— Ему орден посмертно дали, — сказал Саша.

Абдулла переспросил:

— Орден? — Ахметов помолчал и тихо, торжественно заговорил: — Бессмертие — вот награда тому, кто умирает смертью храбрых за Родину! У подвига нет старости, у подвига не бывает смерти. Жив Иван Дробный!.. Ты, Саша, должен заменить его. Будь достойным светлой памяти настоящего батыра.

Саша поднялся с табуретки и, вытянувшись, по-морскому коротко ответил:

— Есть!

Вскоре катер вступил в строй. Вернулся на корабль и Абдулла. Саша был назначен мотористом вместо Ивана Дробного в подчинение старшины Ахметова и уже участвовал в двух боевых операциях. Старшина одобрительно поглядывал на молодого моториста. Он с радостью отмечал, что у юнги была настоящая морская хватка — упрямая, твердая. Он, как равный, делил с экипажем все трудности матросской жизни, не жаловался на усталость.

Однажды рано утром звено торпедных катеров срочно вышло в море на боевое задание. Нужно было прорваться к вражескому берегу и атаковать фашистский конвой. Море штормило. Маленькие легкие катера бросало на волнах. Саша нес вахту у левого мотора. Тесный отсек был наполнен приторными испарениями бензина и гулом моторов. У Савина от непрерывных толчков, шума и духоты кружилась голова. В отсек спустился старшина и заметил бледность юнги.

— Иди, Саша, на верхнюю палубу, глотни свежего воздуха! — крикнул ему Абдулла.

— Я ничего. Я могу продолжать вахту, — ответил юнга, поборов усилием воли подступившую слабость.

— Гвардии юнга Савин, идите на палубу, — приказал старшина, и Саша нехотя полез наверх. Высунувшись из люка, Савин услышал, как боцман докладывал командиру, что на горизонте обнаружен конвой из семи вражеских кораблей. «Наконец-то, — подумал Саша, — будет фашистам баня!» — и вернулся в отсек.

Старшина прибавил обороты до самого полного. «Торпедная атака!» — с радостью отметил Саша. Моторы заревели натруженным басом. Вскоре Саша почувствовал, как вздрогнул катер и повалился влево. «Торпеды пошли», — угадал он и насторожился. Послышались два взрыва. В люк заглянул боцман и показал два пальца. Это означало, что еще два фашистских пирата нашли свою могилу на дне моря.

Звено выходило из атаки, когда из низких, хмурых облаков вывалилось пять фашистских самолетов. Командир катера дал аварийный ход и крикнул в моторный отсек:

— Теперь моторы решают дело. Заглохнет хоть один мотор — погибнем!

Саша внимательно осмотрелся вокруг. Старшина Ахметов стал рядом с юнгой и впился глазами в щиток приборов. В эту минуту над головой прогнулась палуба, засветились рваные отверстия. В отсек полетели осколки. Самолеты набросились на катер! Ахметов схватился за рычаги аварийного выключения. От гудящих моторов пахнуло сухим жаром. Стрелка тахометра напряженно дрожала на красном предельном делении. Саша не отрывал от нее глаз. Надо было выдержать, во что бы то ни стало выдержать предельные обороты. Снова пулеметная очередь прошила палубу. Из поврежденной бензоцистерны в пулевые отверстия струями ударил бензин, растекаясь по палубе, попадая в отсек. Молча показав Саше на рычаг, за которым он стоял, Абдулла Ахметов бросился заделывать течь. Вдруг юнга почувствовал острый запах гари и осмотрелся. Из пробитого коллектора вырывались яркие языки пламени. Пожар! Левый мотор начал захлебываться, сбавлять обороты.