- Возможно, брат.

Калар изумленно посмотрел на нее.

- Анара?!

- Скачи, Калар! – воскликнула дама под вуалью, его сестра-близнец, и белый олень прыгнул вперед.

Бой был жестоким, каждая из сторон сражалась с яростью и пылом.

Дриады рубили и кололи эльфов своими конечностями, похожими на клинки. Других эльфов рвали на куски огромные лесные чудовища. Тяжелые древесные руки повергали на землю грациозных воинов, на них набрасывались полчища темных лесных духов, хлопая крыльями и сверкая ножами. Древний Коэддил швырял эльфов высоко в воздух каждым взмахом своих гигантских рук, и еще десятки утащил под землю, обвивая их своими цепкими корнями.

Сверхъестественные Дикие Всадники, дорого продавая свои жизни, расчищали путь для Калара и белого оленя. Они были лишь в пятидесяти ярдах от Дуба Веков, когда Калар пришпорил Галибора, вырвавшись из кольца Диких Всадников, и поскакал к темной арке.

Дриады в ярости завопили и бросились ему наперерез, размахивая смертоносными когтями, но Калар, рубя их на скаку, промчался мимо них.

Он пришпорил Галибора, заставив коня прыгнуть, и они въехали в огромную арку. На Калара нахлынуло головокружение, он ощутил, что его кожу странно покалывает.

Потом он стал падать, окруженный ледяным ослепляющим туманом, а потом… ничего.

IX

Тяжело дыша, Калар очнулся.

Он лежал на бархатной кровати с балдахином, и было слышно, как на улице поют утренние птицы. Сквозь арочные окна лился солнечный свет, теплый ветер приносил в роскошную спальню запах весны.

Свесив ноги с кровати, он растерянно огляделся вокруг. У кровати стоял открытый сундук, полный одежды – его одежды. На столике стояли серебряные тарелки с недоеденными перепелками и уткой. В углу комнаты на деревянной стойке висели его доспехи, а на холодном камине лежал его меч.

Он был в своей спальне в замке Гарамон. Он был дома.

Странные, полузабытые образы наполнили его разум. Он видел лес, полный злых духов, и деревья, которые ходили как люди. Он видел легендарных эльфов с золотистыми глазами и заостренными ушами. Он содрогнулся, вспомнив неестественную зиму, укрывшую снегом землю в лесу.

Эти его видения быстро таяли, рассеиваясь, как туман над озером под лучами восходящего солнца. Он знал, что было что-то важное, что он должен был сделать, что-то, что он должен был вспомнить. Но он не мог вспомнить, что это.

Вздохнув, он поднялся на ноги и подошел к тазу для умывания. Его слуха достигли знакомые звуки замка. Он слышал голоса крестьян в полях, слышал звон котлов и сковородок на замковой кухне внизу. Он слышал лязг оружия, слышал, как йомен, тренирующий ратников, кричит на них. Слышал, как кузнец стучит молотом по наковальне. Слышал, как служанка что-то фальшиво напевает, направляясь по своим делам.

Налив воды из кувшина в таз, Калар стал умываться, плеская себе в лицо холодной водой. Он посмотрел в зеркало. Его лицо было гладким и молодым.

Дверь распахнулась, и Калар, обернувшись, увидел, как в комнату ввалился его брат Бертелис. Шатаясь, Бертелис повалился на кровать Калара и театрально застонал.

- Никогда больше не буду пить, - сказал Бертелис. - Что за ночь!

Калар усмехнулся.

- Моя голова сейчас взорвется, - простонал Бертелис. - Хватит уже!

- Я видел странный сон, - сказал Калар, снова повернувшись к тазу для умывания и глядя в зеркало. Отражение в зеркале казалось почти чужим…

- Да? – хмыкнул Бертелис. – Тебе приснилось, что ты победил меня на турнире? Потому что это было бы странно.

- Нет, - ответил Калар. - Мне снилось, что я отправился в Поиск. Моя одежда была изорвана и покрыта грязью, доспехи изношены и помяты. У меня выросла борода и в волосах появилась седина. Я устал. Так устал…

Бертелис фыркнул.

- Какие-то скучные у тебя сны, брат. То ли дело мои…

- Я вернулся домой после многих лет странствий, но Гарамон был в руинах, - продолжал Калар. - А Элизабет была мертва. Ты убил ее, брат. Это был несчастный случай, но я был зол на тебя и поражен горем. Мы поссорились, и ты ушел. Я не видел тебя много лет…

- Хватит, Калар, - произнес Бертелис, вставая. - Как видишь, Гарамон цел и невредим. Я здесь, а Элизабет жива и здорова. На следующей неделе свадьба.

- Свадьба? - удивился Калар.

Бертелис расхохотался.

- Да, твоя свадьба. Только не говори, что ты забыл.

- Нет, конечно нет, - смутился Калар.

- А сон этот забудь. Все это реально, - сказал Бертелис, указывая на комнату. - И это все, что имеет значение.

- Я… я помню, как отправился в Музильон в этом кошмаре, - сказал Калар. - Да, теперь я вспоминаю.

- Яйца Ранальда, Калар! Это был сон и ничего более. Забудь о нем.

Калар не понимал, почему его брат так злится, но не придал этому особого значения. Он содрогнулся, возвращаясь в памяти назад, пытаясь поймать ускользающие воспоминания. Все это было так реально…

- Меровех, - прошептал он. - Герцог Меровех Безумный. Он вернулся. Он поднял армию оживших мертвецов и готовит поход против короля. Предстоит великая битва. Я хотел сражаться в войске короля, но что-то отвлекло меня – видение, я думаю. Оно увело меня далеко, в заколдованный лес Лорэн…

- Хватит! - прорычал Бертелис. - Я не хочу слушать это, брат!

- Ты был там, в Музильоне, брат, - произнес Калар, нахмурившись и вспоминая. Ты был там, но ты не был собой. Ты был… ты был…

- Чем я был, брат? - спросил Бертелис, его голос был холодным и враждебным.

- Мертвым, - равнодушно произнес Калар.

- Да, мертвым. Ты убил меня, помнишь?

Внезапно он оказался позади Калара, хотя в зеркале его отражения не было. Волосы на затылке Калара встали дыбом. Он понял, что это существо – вовсе не его брат.

- Ты отбросил меня, брат, - сказал Бертелис. - Ты отвернулся от меня, чтобы успокоить свое чувство вины. Но все это – твоя вина. Это ты предал меня в руки Меровеха. А потом ты убил меня. Но сейчас твоя очередь умереть.

Калар схватил в руки меч и резко развернулся, когда тварь, притворявшаяся его братом, бросилась в атаку.

Он увидел ужасное оскаленное лицо, казалось, вырезанное из дерева. В нос ударил запах гниющих листьев. Когти, похожие на клинки, метнулись к его лицу, но Калар отбил их Мечом Гарамона, сиявшим белым светом.

Он ощутил, как клинок глубоко вонзился в древесную плоть, и существо завопило.

Когти ударили его по лицу с такой силой, что его отбросило назад, и Калар тяжело рухнул на землю. На мгновение ему показалось, что он чувствует под руками снег. Кровь лилась по щеке, но он вскочил на ноги и поднял клинок в защитной стойке.

Существо, атаковавшее его, исчезло.

В почерневших руинах замка Гарамон дул холодный ветер.

- Что, во имя Владычицы… - прошептал Калар, оглядываясь вокруг.

Он стоял в своей старой спальне, но ее стены осыпались. Над головой темнело ночное небо.

Услышав движение позади, Калар резко обернулся.

Из теней вышла фигура, и глаза Калара расширились от ужаса.

- Нет… - произнес он.

Женщина вышла на лунный свет, глядя на него умоляющими глазами, полными скорби.

Это была Элизабет, молодая дворянка, в которую он был влюблен много лет назад – и которая предала его. Ее лицо было бледным, она была облачена в длинный погребальный саван, складки которого развевались на ветру. Она протянула руки к Калару, безмолвно умоляя его о прощении.

- Ты мертва, - прошептал Калар, отшатнувшись от нее.

Она печально кивнула, и по ее лицу полилась кровь из раны в виске, там, где голова была разбита. Калар вспомнил тот ужасный звук, с которым она ударилась о холодные мраморные ступени цитадели Леонуа. Кровь стала пропитывать ее саван, который начал прилипать к телу. По щекам ее текли слезы.

- Мне жаль, - сказал Калар, отступая от нее еще дальше, пока не уперся спиной в почерневшую от огня стену.

- Мне жаль, - повторил он, когда она медленно заскользила к нему. Ее ноги висели в воздухе в дюйме над землей.

Дрожащими руками Калар поднял Меч Гарамона.

- Ее смерть на твоей совести, - произнес знакомый гулкий голос.

- Отец? - спросил Калар, оглядываясь.

Он снова оказался в другом месте и обнаружил себя в родовом склепе замка Гарамон. Его отец, облаченный в посмертные одеяния, стоял неподвижно, глядя на него холодными мертвыми глазами. Кожа кастеляна Лютьера была серой.