Где я? Подождите, это же мой дом. «Мама?» Сюн бросался из комнаты в комнату в поисках мамы. Он нашел ее в комнате рядом с гостиной. Сердце Сюна отчаянно билось. «Мам?» — негромко окликнул он.

Но мама даже не обернулась.

Значит, я и в самом деле умер, окончательно и бесповоротно?

Последняя надежда Сюна была разбита. Удрученный, он подошел к маме и встал перед ней, чтобы хотя бы взглянуть ей в лицо. Она выглядела совсем печальной и подавленной в своем черном наряде. Сюн про себя извинился перед ней. Мам, прости меня, мне так жаль, что я умер…

Между ним и мамой как будто пронесся легкий ветерок. Ее рука коснулась его тела, того тела, которое она не могла видеть, потому что его здесь не было. И Сюн ощутил то самое тепло, которое чувствовал, когда был совсем маленьким и мама ласково прижимала его к себе.

В этот момент из гостиной вышел отец. «Эй, что ты делаешь?»

«Почему-то мне кажется, что Сюн здесь, рядом со мной», — ответила мама.

«Сюн всегда с нами. Всегда».

Сюн не знал, как ко всему этому относиться. Я умер, но мои чувства остались такими же, как и были. Я хочу помочь маме и папе, по ничего не могу сделать. Сюн закрыл глаза и в тот же миг почувствовал, что на огромной скорости несется прочь.

Теперь он снова был на Небесах. В Космосе царил полный покой. Оставшись в полном одиночестве, Сюн погрузился в свои мысли. Он не знал, как ему относиться к самому себе. Он никогда не думал, что, умерев, окажется совсем один. Вот бы здесь был кто-нибудь, с кем можно поговорить. И тут он услышал какой-то звук. Что это? Сюн прислушался. Это был голос мальчика. «Эй, кто здесь?» — окликнул Сюн.

«Ты, наверное, новенький? Привет, меня зовут Кадзуо».

Сюн обрадовался. «Здорово! Я думал, здесь никого нет, кроме меня».

«Ты еще не можешь нас разглядеть, но вокруг тебя столько людей, сколько на небе звезд, — сказал Кадзуо. — Если захочешь, ты в любой момент сможешь поговорить с нами — с любым из нас. Этот мир вне времени и пространства. Здесь царит абсолютная свобода. Я живу здесь, на Небесах, уже восемьдесят лет».

«Я не знаю, чем здесь заняться, — сказал Сюн. — Ты говоришь, что мы абсолютно свободны, но на самом деле… здесь же ничего нет».

Кадзуо лишь рассмеялся. «Ты должен делать то, чего не мог сделать, когда был жив», — сказал он и куда-то исчез.

Значит, я должен делать то, что могу сделать только теперь, когда я умер… В этот момент бесчисленные огоньки бережно окутали Сюна подобно мерцающему одеялу.

Они как будто качали его в колыбели, и в конце концов напряжение, которое он ощущал до этого, пошло на убыль. Впервые за много дней Сюн уснул.

Понемногу Сюн привыкал к жизни на Небесах. Как и обещал Кадзуо, у него появилось много друзей. Все были добры к нему, и здесь не существовало никаких барьеров, вроде языка, национальности или эпохи. Люди жили так мирно, что трудно было поверить, что им приходилось за что-то бороться и из-за чего-то ссориться, когда они были живы. Сюн и представить себе не мог, что ничем не владеть — это такое счастье. Еще он сделал множество вещей, которые не мог сделать при жизни. Он побывал во всех уголках Земли. Он поговорил с множеством людей на Небесах.

Все было для него новым и восхитительным.

Иногда Сюн навещал родителей. Его печалило, что он не может поговорить с ними, но он был счастлив просто видеть их лица и слышать, как они говорят о нем. Этого было достаточно, чтобы сохранять бодрость духа.

Однажды, когда Сюн наведался домой, он заметил, что мама выглядит как-то странно. Она была очень печальна, и похоже было, что она совсем ничего не ела. Она смотрела на фотографию сына, и ее глаза были полны слез. «Сюн, мне кажется, я не смогу дальше так жить, когда тебя нет рядом. Я хочу быть там, где ты». Сказав это, она упала лицом на стол и разрыдалась.

Потрясенный, Сюн тоже начал плакать. А я-то думал, она смирилась с моей смертью. Я думал, все будет хорошо. «Не плачь, мама, мамочка, пожалуйста. Не надо». Сюн осторожно обнял ее за плечи. Я невидим, она не знает, что я здесь. Мама плакала, пока не стемнело, а он оставался рядом с ней.

Вернувшись на Небеса, Сюн думал о родителях каждый день. Я был уверен, что рано или поздно мама и папа снова начнут жить по-прежнему. Но теперь мне кажется, что они будут горевать до конца жизни. И хотя я могу быть рядом с ними, я ничего не могу сделать, чтобы им помочь. Сюн все больше погружался в отчаяние. Кажется, ничего больше не остается. Пора попросить Бога о помощи. Сюн громко крикнул: «Бог! У меня есть к Тебе просьба».

Бог материализовался из тумана. «Я знал, что ты Меня позовешь».

«Мои родители все еще оплакивают мою смерть, а я ничего не могу для них сделать, и это просто… невыносимо».

Бог кивнул. «Да, я понимаю, что ты, должно быть, чувствуешь. Но видишь ли, такова жизнь. Впрочем, твои мама и папа снова увидят тебя, когда их дни подойдут к концу».

Сюн понял, о чем говорит Бог, но лучше ему не стало. «Это для них чересчур. И я не могу быть счастлив здесь, на Небесах, зная, как страдают мои родители!» Сюн заметил, что почти кричит.

«М-да… вот это задача. Здесь, на Небесах, все должны быть счастливы. — Бог погрузился в раздумья. — Я не говорю, что нет никакого способа помочь твоим родителям». Тут Бог сказал Сюну кое-что совсем неожиданное: «Ты можешь родиться у своих родителей снова».

Сердце Сюна так и подпрыгнуло от радости. «Правда? Ты и в самом деле можешь сделать это?» Голос его не слушался, а сердце билось все быстрее. Если это действительно возможно, я вернусь к ним прямо сейчас.

Однако Бог, как будто читая мысли Сюна, быстро добавил: «Но тут есть один подвох. — Он посмотрел Сюну прямо в глаза. — Когда ты родишься, ты уже не будешь Сюном. Все твои воспоминания о Сюне, о том, как ты был Сюном, перестанут существовать».

Значит, «меня» больше не будет. Надежды Сюна поблекли. Мое существование будет стерто навсегда. Теперь Сюн стал понимать, почему Кадзуо и другие его друзья так долго оставались на Небесах. Что же мне делать? — колебался он. — Если я уже не буду собой, какой смысл рождаться заново?

Сюн смотрел вниз, на голубую Землю.

Прошел целый месяц, но Сюн так и не принял решения. Он ни разу не наведался домой. Жизнь на Небесах нравилась ему, а мысль о том, что когда-нибудь он встретит здесь своих родителей, приносила утешение. Время все уладит, — стал считать Сюн.

Мало-помалу прошел год, как Сюн умер.

В воскресенье Сюн заглянул домой — впервые за долгое время. Но мамы дома не было. Сюн решил, что она пошла за покупками, но в это время зазвонил телефон. Отец взял трубку. «Да, — сказал он, — сейчас буду».

Голос отца был глухим и хриплым. Он выбежал из дома, и Сюн последовал за ним, мучимый ужасными предчувствиями…

…наконец они добрались до больницы. Отец был мрачен. Мама в больнице? Сюн вошел в палату и онемел от изумления. Неужели это мама?

Мама лежала на больничной кровати, изможденная и болезненно бледная. Сюн едва узнал ее. Папа тоже выглядел совершенно измученным.

Не может быть! Что же случилось с мамой?

Сюн был так поражен, что не мог вымолвить ни звука. Когда мы жили вместе, мама всегда была такой веселой, такой жизнерадостной. Видеть ее такой, как сейчас, было просто ужасно.

Врач закончил осмотр и заговорил. «Исходя из ее состояния на данный момент, — сказал он, — боюсь, я не могу гарантировать, что она поправится».

Прежде чем врач закончил фразу, Сюн подбежал к маме и закричал: «Мам, ты не должна умирать! Не умирай! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Не надо!» Но она не могла его услышать. Нет, это уж чересчур. Даже если мы встретимся на Небесах, эта женщина — не та мама, которую я люби А.

Хотя мама и не могла слышать голос Сюна, в забытье она стала называть его имя. «Я хочу видеть Сюна… Сюна… Сюна».