Волхов был одним из участков Великого торгового пути из варяг в греки. Нехорошим, неспокойным участком. Дело купца и без того рисковое: то от княжеских поборов потеряешь все барыши, то от встречи с лихими людьми и вовсе живота лишишься. А коварный Волхов этот риск увеличивал вдвойне. Минуешь ли, нет ли перегородившие реку пороги? Не каждому судну удавалось благополучно это сделать. И часто вслед за глухим ударом днища о камни раздавался треск ломающихся досок, вопли прыгающих в воду людей. Купцы рвали на себе волосы, проклинали пороги, били по скулам лоцманов — мужиков окрестных деревень. Те ссылались на божью волю, призывали всех святых в свидетели своей невиновности. В конце концов торговля на Волхове замерла. Купцы стали предпочитать более спокойные реки.

Тихо и неслышно проходили столетия над Волховом. Мужики деревень Дубовики и Гостинополье, что расположены у самых порогов, пахали землю, сеяли хлеб, ловили знаменитого на всю Россию волховского сига, мололи зерно на почерневшей от времени, неизвестно когда построенной мельнице. Господа помещики — дворяне Новгородской губернии — исправно брали с них подати. А наука в далеких отсюда местах тем временем все развивалась да развивалась. Шел к концу XIX век. И вот уж учение о реках появилось — гидрология; и вот уж стали ходить по берегам Волхова люди с рейками и нивелирами. Мужикам было не до городских — пусть себе ходят. А измерения дали между тем поразительные результаты. От истоков на протяжении 190 километров уровень Волхова понижается всего на два метра; зато следующие 10 километров дают десятиметровый перепад. Уже были изобретены водяные турбины, и люди знали, как можно использовать силу падающей воды. Тот факт, что рядом с Санкт-Петербургом, столицей, городом, в котором сосредоточены крупнейшие заводы Российской империи, расположен колоссальный источник энергии, производил огромное впечатление. Идея постройки гидроэлектростанции на волховских порогах овладела мыслями многих инженеров. И в первую очередь Генриха Осиповича Графтио.

Мы все из страны детства, и каждый выносит из нее что-то главное, определяющее всю его дальнейшую жизнь. Что вынесет из своего детства мальчик, просыпающийся рано утром от стука тяжелых кувалд? Ими забивают в шпалы костыли — крюки, крепящие рельсы. В России сооружается много железных дорог; Осип Иванович Графтио — десятник на строительстве. Семья десятника кочует: он строит дороги Москва — Смоленск, Смоленск — Брянск, Ряжск — Вязьма. Мальчика, сына десятника, зовут Генрих. Ему не надо игрушек: какая игрушка может произвести впечатление по сравнению с настоящей, большой стройкой! Конечно, рабочие уже не гибнут тысячами, как это было тридцать лет назад, когда сооружали первую в стране железную дорогу Москва — Петербург. Но все равно условия их труда очень тяжелы. Машин по-прежнему почти нет, все приходится делать вручную.

Копать землю — вручную.

Насыпать земляное полотно — вручную.

Таскать подстилку — щебенку и гравий — вручную.

Укладывать рельсы и шпалы — вручную.

Это невероятно тяжелый труд, а рабочий день долог, и, закончив его, люди засыпают тяжелым, беспробудным сном. Мальчик видит все это; все это вынесет он из страны детства.

Осип Иванович Графтио — очень способный человек. Не имея законченного образования, он изобрел прибор для измерения скорости движущегося поезда; он рассказывает сыну о машинах, которые могут и землю копать, и рельсы укладывать, и многое другое делать. Часть из них уже сконструирована, другие вполне можно построить. Мальчик слушает, смотрит, размышляет. Как же так, почему же тогда столько людей заняты отупляющим, не приносящим никакой радости физическим трудом? Нет, когда он вырастет, то обязательно придумает что-нибудь такое, чтоб люди работали легко и чувствовали себя при этом счастливыми. Надо только выбрать главное направление. Тогда легче станет всем — и землекопу, и каменщику, и лесорубу.

1896 год. Петербургский институт инженеров путей сообщения. Студент Графтио выбирает тему дипломного проекта. Ему не о чем долго размышлять; он знает силу, способную изменить условия труда в любой области.

— На чем вы остановились? — спрашивает профессор.

— Тема моего диплома «Электрификация железных дорог», — отвечает Графтио.

Профессор смотрит на него с изумлением.

— Помилуйте, тема абсолютно нереальна…

— Надо же когда-то и начинать, — спокойно отвечает студент.

И следующие двадцать лет жизни он, не разбрасываясь, занят только одним: составляет проекты гидроэлектростанций. Реально удается сделать немногое. Вот в 1870 году пошел по Петербургу трамвай; Графтио был главным инженером строительства. Но ведь публика, которая любуется новенькими красивыми вагонами, понятия не имеет о том, как получается для трамвая электрический ток. На окраине города, на Казачьем плацу построено здание электрической станции. Целый день голые по пояс кочегары бросают в прожорливые топки уголь. Кипит вода в котлах; пар заставляет вращаться лопатки турбин. Чем отличаются эти кочегары от землекопов, на которых насмотрелся; Графтио в детстве? Та же грязь — только уголь вместо земли, тот же однообразный, отупляющий труд. Таких тепловых станций, работающих на привозном английском угле «кардиф», много. Они снабжают огромный город электрической энергией. Станции коптят и без того хмурое петербургское небо; работа на них грязная и тяжелая. А зачем все это нужно? Ведь Петербург окружен реками с большим напором воды. Пусть вода крутит лопатки турбин — и тогда исчезнут грязь, копоть и тяжелый труд. И Графтио составляет проекты гидроэлектростанций. Сначала на финляндских водопадах. Затем…

1909 год. Пароход министерства путей сообщения плывет по Волхову. Дождливый, холодный день. Графтио, завернувшись в плащ, стоит на мостике. Вот они, знаменитые волховские пороги. Бурлит, перекатываясь через камни, вода. А по обеим сторонам реки — глухомань, угрюмое место. Каменная церковь Михаила Архангела над водой, темная, покосившаяся от времени ветряная мельница, деревня Дубовики, заболоченный лес, маленькая железнодорожная станция Званка на пути Петроград — Вологда. И здесь вот должна быть сооружена гидроэлектростанция, какой еще не знала Россия.

Проект, разработанный в последующие лета, по смелости инженерной мысли опережает все, что было известно. Напряжение в 110 тысяч вольт, длина линий передачи в 120 километров — цифры эти на знающих людей производят ошеломляющее впечатление.

И тем не менее профессору электротехнического института, видному специалисту министерства путей сообщения пришлось превратиться в просителя. Он ходит по приемным разных чиновников, добивается решения, по которому можно было бы начать сооружение гидроэлектростанции на волховских порогах. На него смотрят по-разному.

Большинство говорит прямо и откровенно: «Генрих Осипович, не будьте Дон-Кихотом, не боритесь с ветряными мельницами. Допустим, построили вы электростанцию на реке, а те, что работают на угле, закрывать прикажете? Ведь в них капиталы вложены, ими солидные акционерные компании владеют, среди которых и иностранных много к тому ж. Осуществить ваш проект — значит разорить их, Да неужели ж они это допустят? Горой встанут, чтоб вам дорогу преградить. А влияние у них огромное».

Годы идут. Графтио не сдается, он все улучшает и улучшает свой проект. Но доведется ли начать по нему строительство? Правительство не собирается финансировать постройку гидроэлектростанции на реке Волхов, а капиталистов тоже не заставишь вложить деньги: слишком много их нужно. Неужели так и не доведется ему взяться за реализацию дела своей жизни, неужели все так и останется на бумаге?

Стоял январь 1918 года — холодная, вьюжная петроградская зима. Генриха Осиповича Графтио мучили дурные мысли. Всего два года осталось ему до пятидесяти; он накопил огромный опыт, у него были обширнейшие познания, коллеги считали его ведущим специалистом по строительству гидроэлектростанции. Но сейчас все так неопределенно. Уже четвертый год идет эта несчастная война. И вот нет царя, и Временное правительство тоже свергнуто. У власти большевики. Кто они, что смогут сделать для страны? Теперь уж наверняка не увидеть ему осуществленным свои проект. Всюду разруха, нет необходимого. Кто будет начинать сейчас постройку огромных сооружении. Скорей всего придется до конца жизни заниматься преподавательской работой, готовить людей — специалистов для электрификации страны, время которой неизбежно настанет. Но, увы, она будет проходить без его участия.