В подобных ситуациях охрана вооружена и осуществляется силами спецслужбы, которая не допустит никаких разговоров о происходящем. Здесь же курсантам сообщили разные сведения, и они лично видели, что с Гессом находится высший чин ВВС, причем герцог, и какой-то штатский!

Зато на следующий день не только в офицерской столовой и не только в училище, но и во всей округе знали, что здесь находится нацист Гесс, с ним герцог Гамильтон и еще кто-то, наверняка некая «шишка» из Лондона. Этого нациста герцог и человек из Лондона допрашивают в том шикарном доме…

Вот и все — такого спектакля с обязательной утечкой информации, разыгранного британской спецслужбой, было достаточно, чтобы в Берлине узнали, что англичане поверили в прилет настоящего Гесса. Допрашивать его могли бы и в тюрьме, а вот переговоры лучше проводить в нормальной обстановке — следовательно, операция идет строго по плану.

Также не случайно в Англии начали циркулировать слухи о встрече с Гессом Черчилля и других должностных лиц империи — эти слухи распустила английская спецслужба, чтобы «подыграть» немцам, и о которых нацистская агентура наверняка сообщила в рейх.

Однако операция с двойником немцам была необходима только на срок максимум в месяц-другой, дальше «мавр» был не нужен. Явно не случайно его карманы были набиты различными лекарствами и, как двойник заявил осматривавшим его врачам, он проходит шестинедельный курс лечения и должен иметь их при себе.

Но англичане могли изъять лекарства и проверить каждую таблетку, после чего поняли, что операция действительно была рассчитана максимум на шесть недель — прием одной из таблеток привел бы к летальному исходу.

Такой способ ликвидации двойника примитивен и ненадежен, поэтому немцы поступили хитрее — они предусмотрели, что англичане могут изъять и заменить лекарства, поэтому ввели в их состав природные или синтетические наркотические вещества, при отсутствии которых у двойника могло начаться что-то вроде наркотической «ломки». Эта «ломка» должна была привести его если не к смерти, то к тяжелейшему и необратимому психическому расстройству. Отсюда следует, что двойника еще до вылета в Англию должны были, как говорят сейчас, «посадить на иглу» (а ведь шприц у него нашли при обыске!), либо приучить к наркотикам в таблетках или порошках.

Опираясь на указ Черчилля об отношении к Гессу, военное министерство подыскало подходящий для его содержания загородный дом, называвшийся Митчетт-Плейс, близ военного городка Олдершот в Суррее. Пленный получил кодовое обозначение «Z», дом и прилегающая к нему территория — «лагерь Z». Пока готовились комнаты, устанавливалась охрана и микрофоны подслушивания, Черчилль распорядился перевести пленного в Тауэр, историческую королевскую тюрьму Лондона.

Продержав там немца несколько дней, 20 мая его перевозят в Митчетт-Плейс, и уже на следующее утро его поведение стало неадекватным. Он едва прикоснулся к завтраку, заявив, что еда отравлена, в последующем пленному стало казаться, что офицеры охраны замышляют убить его. Спустя шесть дней после прибытия в Митчетт-Плейс он сделал длинное письменное заявление, где утверждал, что здесь он «получает еду и лекарства с примесью чего-то, что оказывает сильное воздействие на мозг и нервы» и описал симптомы. Описание походит на эффект действия амфетамина с последующими симптомами воздержания.

Похоже, что начиналась «ломка», пик которой пришелся на 28 мая, т. к. на следующий день военный врач полковник Грем, назначенный следить за состоянием пленного, сказал начальнику охраны полковнику Скотту, что, по его мнению, «Z явно находится за границей, отделяющей психическую неуравновешенность от психической патологии». После этого Скотт позвонил «наверх», объяснил ситуацию, и через два-три часа ему сообщили, что в помощь Грему будет направлен психиатр.

В те годы не знали о героине, ЛСД и прочих сильнодействующих наркотиках, сама же наркомания не имела такого распространения, как сейчас. Поэтому тогда даже не каждый врач-психиатр знал, что такое «наркотическая зависимость» и «ломка», но надо отдать должное английским военным врачам — они поняли, что происходит с «Z».

Однако английские исследователи упорно отстаивают официальную английскую версию, что психологический срыв произошел у «Z» из-за известия о гибели 27 мая линкора «Бисмарк», хотя приказ Черчилля предписывал лишить его получения любой информации. Неужели кто-то осмелился нарушить приказ премьер-министра?

В ночь накануне «нервного срыва» близ Лондона были сброшены немецкие парашютисты с заданием: ликвидировать пленного. Слабость подготовки и отсутствие профессионализма позволяют предположить, что они были подосланы с единственной целью — подкрепить утверждение Гитлера, что Гесс летел без его ведома. Этот факт, согласно английским законам, не подлежит рассекречиванию никогда, т. к. на парашютистах была гражданская одежда, их судили и казнили как шпионов. Об этой неудачной попытке рассказал в 1979 году полковник Джон Мак-Коуен, который в 1941 году был майором при вице-маршале авиации Ли Мэллори, командовавшем 11-й истребительной авиагруппой.

В ночь с 27 на 28 мая Мэллори вызвал майора и сказал ему, что перехвачено зашифрованное сообщение о том, что в ночь на 28-е, под прикрытием бомбового налета, будут сброшены парашютисты. Их цель — убить Гесса. Самым интересным было то, что у Мак-Коуена по неизвестной причине создалось впечатление, что предупреждение, полученное службой радиоперехвата, было адресовано лично Ли Мэллори, и его отправителем был Вилли Мессершмитт!

Второй раз в передаче англичанам информации о Гессе упоминается глава германского авиаконцерна Вилли Мессершмитт. Неужели он, фюрер военной экономики рейха, работал на английскую разведку еще с начала войны? Вряд ли, здесь, возможно, другое…

О заявке Гесса на полет в Норвегию, поданной на аэродром Аугсбурга заранее, некий английский агент, работавший на заводе Мессершмитта, узнать мог. О такой заявке могут знать следующие лица: телефонист (если заявка делалась по телефону), руководитель полетов, диспетчеры, авиатехники, начальник охраны, руководители некоторых заводских служб. Число таких людей может достигать десяти-пятнадцати человек, а ведь у них есть еще друзья и родственники, общее количество знавших о полете может превысить полсотни. Так что кандидатура Вилли Мессершмитта в качестве информатора отпадает как маловероятная — это могли сделать многие другие.

Но о выброске парашютистов для убийства «изменника Гесса» в Аугсбурге знать никак не могли, спецгруппы не вылетают на задание по предварительной заявке с заводских аэродромов, находящихся в глубоком тылу. Однако существует вероятность того, что в обоих случаях информация шла от агента-двойника, работавшего под контролем СД. Он вполне мог жить и работать в Аугсбурге, где его и задействовали для передачи сведений о парашютистах, которых практически без подготовки послали на верную смерть как раз тогда, когда у «Z» был самый пик «ломки».

Немцы знали, когда у двойника, лишенного наркотиков, начнется «ломка»! Их расчет был прост до гениальности: получив донесение о выброске группы для ликвидации «Гесса» прямо в пик «ломки», англичане усилят его охрану, которая должна заметить, что пленному явно плохо и, не желая его потерять, займутся лечением. Врачи обязательно введут (дадут) ему что-то, что нельзя применять ни в коем случае. В результате спасительное лекарство превратится в яд и операция «Двойник» на этом завершится. Все будут считать, что Гесс умер в английском плену, и теперь его никто и никогда не будет искать…

Но организм двойника самостоятельно, без всякой помощи, выдержал критическую фазу «ломки», врачи занялись им лишь на следующий день и, хотя его психика явно пострадала, психического заболевания в тяжелой форме он не получил — скорее, в пределах средней тяжести.

Немцы могли предусмотреть и вариант с полной потерей рассудка, рассчитывая, что психика при «ломке» расстроится окончательно. Тогда двойника отправят в психиатрическую больницу навечно и никого уже не заинтересуют его заявления и рассказы. В этом случае все заявления германского руководства об «испорченной психике» Гесса будут выглядеть чистой правдой…