Услышать такое от Джейрен, которая сама была из очень обеспеченной семьи, означало, что родители Дэниза действительно очень богаты, а по турецким меркам это автоматически сводило их отношения к легкому флирту. Наверняка ему уже подобрали в жены добропорядочную мусульманку из соответствующей семьи.

— Нет, — мотнула она головой. — Не знала.

Всю остальную дорогу, как Джейрен не старалась втянуть Леру в разговор, та односложно отговаривалась, погрузившись в свои мысли.

— Ну чего ты так расстроилась? Из-за того, что он богат?

Единственный ребенок в семье! Единственный сын! У богатых родителей! Наследник! Родителей-турков! Вот теперь она поняла, почему им никогда не дадут пожениться, можно даже не мечтать!

Это был удар, которого она не ожидала. Удар под дых, перехватывающий дыхание и сжимающий сердце рукой в железной перчатке, до невыносимой боли! Если бы можно было поплакать, но с Джейрен она старалась хоть как-то держаться. Надежда, затолканная куда-то очень глубоко, но все равно время от времени дававшая о себе знать, медленно таяла, истончалась, превращаясь в дымку. Всего лишь в легкий намек на надежду.

Кое-как проулыбавшись Джейрен весь обед, она с нетерпением ждала возвращения в офис, чтобы окунуться с головой в работу и не чувствовать как ноет сердце каждый раз, когда они вспоминают Дэниза. А Джейрен как будто ничего не замечая все разговоры сводила к их отношениям и характеру Дэниза.

Приехав наконец-то в офис, она укрылась в туалете, пытаясь прийти в себя и подумать, как ей быть дальше. Она вздрогнула, когда зазвонил мобильный:

— Валерьюшка! Ты где?

— В туалете, — буркнула она.

— С тобой все в порядке? Тебя не было на месте, я беспокоился.

— Нормально. Мы были с Джейрен на обеде. Только приехали, сейчас примемся за работу.

— Что случилось? — вопрос был поставлен не «Случилось ли что-нибудь», а именно «что именно случилось».

— Ничего, — привычно отмахнулась она.

— Я слышу по твоему голосу, — настаивал он.

Как он мог позвонить ей именно в этот момент? Как будто дотянулся за тысячу километров, прижал к себе, успокаивая. Даже не зная в чем причина, все равно хотел, чтобы ей было лучше, легче. И ей действительно стало легче от его голоса, от того, что он рядом во всем и всегда, несмотря на расстояние. Она всегда чувствовала его рядом.

— Ничего, просто слишком много съела, — улыбнулась она.

— Ну так, не зря же ты набрала всяких таблеток для желудка! Знала куда едешь!

Это правда! Она набрала и уголь и смекту и еще каких-то адсорбентов, которые ей порекомендовали в аптеке. Вспоминая прошлую поездку, она поняла, что в этот раз без помощи фармацевтики не выживет.

В Стамбуле забываешь напрочь, что такое чувства голода, и что оно вообще существует.

Естественно она вернулась домой в ужасном настроении. И срывала зло, конечно, на Дэнизе. Он видел, что с ней что-то происходит, но не знал причину. А она упорно молчала, просто истеря помаленьку по поводу и без. В основном в последнее время получалось истерить без повода. Просто от безнадежности.

Костя даже как-то сказал ей, что если бы на ее месте была его жена и она так с ним разговаривала, как Лера разговаривает с Дэнизом, он бы как минимум с ней развелся, а вообще убил бы, наверное, уже. А Дэнька ее терпит, все сносит молча.

— Ничего, — буркнула она в ответ. — Уже недолго осталось.

— Да ладно тебе! Ну подумаешь, отхватила богатенького буратину, — только Косте Лера рассказала правду о своем вечно испорченном настроении. Надо было хоть с кем-то поделиться. Матери такого не скажешь, они и так время от времени достают ее вопросом: «Когда?», приходилось все держать в себе, а когда уже было невозможно, жилеткой был Костя. — Да любая на твоем месте бы радовалась!

— Он не пойдет против воли отца, — устало сказала Лера. — Он для него царь и бог. Хоть Дэнька и пытается бунтовать, но для него очень важно отцовское одобрение, а со мной Дэн его точно не получит.

— Да ладно тебе! Все устаканится!

Лера благодарно улыбнулась в ответ. Уверенности в голосе Кости не было, но за поддержку спасибо!

Она как в сказку возвращалась в воспоминания о Стамбуле. Только они в последнее время поддерживали ее. Она взахлеб рассказывала Дэну где она была и что видела. В один из таких рассказов он не выдержал и вставил:

— Дорогая, ты можешь восхищаться Стамбулом, мы будем ездить туда в отпуск, будем гулять по набережным и наслаждаться вкусной едой, но жить мы там не будем, — сказал, как отрезал.

— Почему? — искренне удивилась она. Даже не придала значения, что он говорил об их совместном будущем, так ее поразило то, что он не хочет жить в своем родном городе. Или подозревает, что она строит планы по поводу его собвтсенности?!

— Ты видела Стамбул только с красивой стороны: жила в пятизвездочной гостинице, из европейской части почти не выезжала. Исторические места, рестораны и торгово-развлекательные центры. Есть другая сторона. В Стамбуле жить очень тяжело, традиции и суеверия еще сильны в людях, поэтому иностранцам там тяжело.

— Но почему? Что мне могут сказать или сделать?

Он немного подумал.

— Не могу тебе объяснить. Если подберу какой-нибудь пример, расскажу.

Вот так походя он разбил и эту ее сказку. Отдушины не осталось.

Наступил ее день рождения. День напомнил ей о ее неуменьшающемся возрасте и настроение и без того не приподнятое, устойчиво опустилось до нулевой отметки и ничего, даже его нежный шепот с утра «С днем рождения, Джаным» не смогли поднять его хоть на миллиметр.

В офисе еще задаривали букетами и подарками, только Дэна нигде не было видно. На обед он тоже не появился, позвонил ей с извинениями, что у него проблемы на объекте. В общем она не видела его целый день. Весь день, в течение которого все ее спрашивали, как ее поздравил Дэниз и что подарил. Она устала отвечать, что он поздравит ее вечером и видеть в ответ удивленные глаза. Ну какое кому дело, когда он будет ее поздравлять! Если вообще поздравит, ведь в Турции дни рождения не празднуются…

Ее поздравили даже из сотрудничающих организаций, единственный человек, который ее не поздравил, был Дэн.

Она сидела на диване и слезы давили на глаза. Она периодически поднимала голову вверх, пытаясь справиться с ними, потому что знала: если начнет реветь — уже не остановится. Дэн все не было и это угнетало больше всего. Какая может быть работа, когда у нее день рождения! Вспоминала, как в его день рождения слала ему смски каждые пятнадцать минут, посылала смешные картинки-поздравлялки по электронке и сердечки с поцелуями по мессенджеру. А он, кроме сухого «С днем рождения» утром — вообще ни-че-го!

Когда он пришел домой, она накрутила себя уже до такой степени, что демонстративно, и молча, стала готовиться ко сну.

Он пытался поцеловать, обнять, но она только отбрыкивалась.

На все его вопросы только буркала в ответ что-то односложное. В конце концов, ее прорвало:

— Меня все спрашивают, что ты подарил мне на день рождения, ведь у меня сегодня день рождения, если ты помнишь, конечно! — с саркастической усмешкой произнесла она. — У меня уже закончились отмазки. Подскажи, что мне завтра говорить в офисе!

— Ну тогда скажи ВСЕМ, — он подчеркнуто оскорблено произнес это слово. — Что я подарил тебе свое сердце, — он положил на стол черную коробочку и вышел.

Она сняла круглую крышку, развернула бумагу и увидела под ней… темно красное хрустальное сердце, размером с ладонь.

Только на следующий день она узнала, что на стройке к вечеру случился пожар. Загорелась краска в подсобном помещении, там же находились инструменты рабочих-верхолазов. И Дэн был там со своими прорабами и рабочими до самого вечера.

Через полгода в офисе появился некий господин Кемаль, заменивший на посту финансового директора Мехмета, к которому, несмотря на его нерешительность и боязнь любых обязательств, все привыкли и сработались. В силу своего имени, мерзкенького характера и брюк песочного цвета, неизменно поддернутых подмышки и смешно топорщащихся на его худой невысокой фигуре, весь офис прозвал Кемаля «верблюдом».