Что же может быть надежным ориентиром в этом море субъективности? Может быть, верующему стоит обратиться к самым авторитетным толкователям своей традиции и уже ничего не добавлять от себя? Именно это часто можно услышать от прав о славных христиан. При этом они нередко ссылаются на 19-е правило 6-го Вселенского собора, которое якобы запрещает толковать Библию иначе, чем отцы. Но, прежде чем соглашаться или спорить, стоит прочесть текст этого правила: «Предстоятели церквей должны по вся дни, наипаче же во дни воскресные, поучать весь клир и народ словесам благочестия, избирая из Божественнаго писания разумения и рассуждения истины, и не преступая положенных уже пределов и предания богоносных отцов; и если будет исследуемо слово писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлениям собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклониться от подобающего. Ибо, чрез учение вышереченных отцов, люди, получая познание о добром и достойном избрания, и о неполезном и достойном отвращения, исправляют жизнь свою на лучшее, и не страждут недугом неведения, но, внимая учению, побуждают себя к удалению от зла, и, страхом угрожающих наказаний, соделывают свое спасение».

Как мы видим, речь здесь идет только о проповеди в храме. Но даже если толковать это правило расширительно, относя его ко всякому исследованию Писания, мы увидим здесь призыв следовать отеческой традиции, отказываясь от неуклюжей «отсебятины» — собственно говоря, то же самое принято и в науке, только вместо отеческих писаний будут упомянуты классические научные труды предшественников. В то же время из этого правила никак не следует ни запрет на самостоятельный анализ текста, ни предписание ограничиться повтором или пересказом того, что уже было сказано отцами (хотя нередко так это правило и толкуют), хотя бы уже потому, что отцы — понятие широкое и расплывчатое; далеко не все вопросы ими были рассмотрены и далеко не все из рассмотренных решались единогласно.

Наконец, это правило совершенно справедливо ставит толкование Писания в зависимость от цели, контекста, аудитории: здесь речь идет о проповеди в храме для малосведущих в Писании христиан, соответственно, о духовном и нравственном толковании. Представляется вполне очевидным, что сообразовываться с задачей и с аудиторией надо и в других случаях, например, при переводе Писания на другой язык, и практические решения тут могут быть несколько иными. Кроме того, сегодня существуют научные дисциплины, немыслимые во времена отцов (например, библейская археология и текстология), сегодня нам доступны материалы, о существовании которых тогда и не догадывались (например, тексты из Угарита и Вавилона). Они едва ли добавят что-то к духовному и нравственному толкованию библейских текстов, едва ли изменят основы нашей проповеди, но они многое помогут понять точнее и полнее. Если бы все это существовало во времена отцов, то наверняка было бы введено ими в оборот, поскольку они достаточно свободно пользовались достижениями нехристианской культуры своего времени. Но если мы сегодня ограничимся повторением сказанного отцами, закрывая глаза на эти новые материалы, то мы скорее как раз нарушим их традицию.

Впрочем, следует сказать и о том, что научный метод как таковой все же был в те времена неизвестен, существовали лишь некоторые его элементы. Исследование любого текста, да и окружающего мира, строилось на совершенно иных принципах, прежде всего, на личной передаче знания от учителя к ученику. Мы можем либо отвергнуть науку как таковую, либо добавить ее к отеческим наставлениям, но невозможно ожидать, что она будет целиком и полностью им соответствовать: она просто иначе устроена и предназначена для совсем других целей.

Иными словами, 19-е правило не задает единого образца на все времена и на все случаи жизни, а скорее задает некий вектор, которому должен следовать церковный человек в своем отношении к Писанию. Впрочем, все равно есть и будут люди, для которых приемлемы только те толкования, которые встречаются у отцов; если же между несколькими отцами существуют противоречия, то необходимо следовать более авторитетным. Самостоятельный анализ при таком подходе только усложняет задачу: если он приведет исследователя к другим выводам, их все равно придется отвергнуть, а если они подтвердят сказанное отцами, то они ничего не добавят. При таком подходе задача кардинально упрощается, по сути дела, здесь экзегезы уже нет, она была создана прежде пас. Нам осталось только в каждом конкретном случае просто определить, какие отцы оставили толкование на то или иное место Библии, т. е. снять с полки нужную книгу и найти ответ. Исследователь при таком подходе — не библеист, а библиограф, который должен систематизировать и ввести в оборот накопленный прежде материал, не добавляя ничего от себя. Это прекрасная и нужная задача, но она чисто источниковедческая, а не экзегетическая, поэтому для тех, кто придерживается такого подхода, эта книга, видимо, будет бесполезна.

Здесь достаточно будет ограничиться ссылкой на издания, которые помогут в поиске. Существуют серийные публикации отеческих трудов, в конце каждого тома которых приведен индекс мест Писания, на которые даются ссылки в данном томе. На английском языке существуют серии ANF и NPNF (избранные произведения греческих, латинских и даже сирийских отцов), а для поиска на греческом стоит обратиться к продолжающемуся изданию ΒΕΠ. Для первых веков н.э. также существует прекрасный индекс ВР. Наконец, широко можно пользоваться такими серями, как SC или даже устаревшие PG и PL (см. библиографию). На русском языке тоже существует немало бумажных и электронных изданий отцов, многие из которых снабжены индексами. Однако сводится ли задача православного экзегета к тому, чтобы просто повторять сказанное им, или, в лучшем случае, систематизировать? Едва ли, наверное, вполне можно говорить и о продолжении традиции, о том, чтобы толковать самостоятельно в том же духе.

Казалось бы, такой подход не имеет отношения к протестантам, но на самом деле и многим из них свойственно точно такое же восприятие, только они будут называть некие авторитетные имена и тексты своей традиции, которая может восприниматься как нечто цельное и непогрешимое, не допускающее никаких исключений и послаблений. Соответственно, это будет не Иоанн Златоуст, а Ж. Кальвин, Дж. Уэсли или М. Лютер, но в целом схема останется такой же. Протестантам будет даже сложнее, потому что выбор между разными нормативными документами, между разными школами человеку будет сделать труднее, чем в относительно централизованном православии или, тем более, в католицизме. Католики, кстати, тоже накопили очень интересный и полезный опыт согласования традиционных представлений с новейшими научными данными, и с этим опытом мы в общих чертах познакомимся.

Конфессиональные границы вообще проходят не вдоль, а поперек «смысловых» водоразделов. В частных вопросах (например, об эволюции) спор пойдет не между православными, протестантами и католиками, а скорее между теми, кто считает для себя обязательным буквальное понимание первых строк Книги Бытия и потому отрицает всякую возможность эволюции, и теми, кто может видеть в «днях творения» миллионы и даже миллиарды земных лет и потому эволюцию считает возможной. И те, и другие встречаются в самых разных конфессиях.

Разумеется, кроме крайности слепого следования авторитету, существует и противоположная — исследователь открывает Библию гак, как будто до него никто этого не делал и ему приходится решать для себя все впервые или, как вариант, никто не занимался этим вопросом до тех пор, пока не возникла в XX в. определенная научная школа. Собственно, это зеркальное отражение того же самого подхода, только вместо авторитетных богословов здесь выступают авторитетные ученые, которые раз и навсегда устанавливают подлинное значение.

Так возможен ли диалог древних богословов и современных учепых? Эта пропасть представляется на первый взгляд непреодолимой — они как будто говорят не только на разных языках, но и о разных вещах. Студент семинарии изучает пыльные фолианты, студент университета листает новейшие журналы, и даже в одном библиотечном зале дороги их никак не пересекаются. Действительно, нередко это выглядит именно так, но нет никаких причин, чтобы эта разобщенность оставалась постоянной. С одной стороны, современная библеистика и патрология все больше внимания обращают на отеческие толкования, а с другой — студенты семинарий все чаще читают современную научную литературу[7]. И если мы начнем их сравнивать, мы убедимся, что многое в них созвучно.