Пусть не буду, мой свет, тебе я такою желанной,

Как, мне казалось, была несколько дней я назад.

Если же в чем-нибудь я провинилась по юности глупой,

Это, по правде сказать, мне неприятней того,

5 Что я тебя одного оставила прошлою ночью,

Собственной страсти огонь скрыть захотев от тебя.

Нет, не разделит со мной иная женщина ложе:

Этим условием нас сразу сковала любовь.

Только тебя я люблю, и в целом городе краше

Нежно любимой моей нет для меня ни одной.

5 Но если б мне одному ты могла бы казаться прелестной!

Будь ты другим не мила, я бы тревоги не знал.

Дела до зависти нет; хвастовство пред толпой мне противно.

Пусть кто истинно мудр, радостен будет в тиши.

Мне бы отрадно жилось в глуши потаенной дубравы,

10 Где не найдется тропы для человеческих ног.

Ты мне — покой от забот, ты — свет среди ночи туманной,

Ты мне дороже толпы в уединенье моем!

Если бы даже с небес подруга к Тибуллу слетела,

Зря бы слетела она: не увлекла бы меня.

15 В этом клянусь я тебе священною волей Юноны,

Чтимою в сердце твоем выше всех прочих богов…

Что я наделал! Увы, залоги, безумец, теряю!

Глупо поклявшись: теперь страха не будешь ты знать,

Будешь смела ты теперь и станешь без удержу мучить.

20 Сколько бед натворил мне мой болтливый язык!

Что ж, поступай, как прихоть велит: твой раб я навеки,

Не убегу никуда я от моей госпожи,

Но припаду я в цепях к алтарям священным Венеры.

Любит просящих она, а непокорных клеймит.

Сплетня идет, что моя любимая мне изменяет:

О, как хотелось бы мне вовсе оглохнуть теперь!

Переносить не могу клевету эту я, не страдая.

Что же ты мучишь меня, злобная сплетня? Молчи!

Кинфии глазки меня впервые пленили, к несчастью,

А до того никакой страсти я вовсе не знал.

Очи потупило вмиг перед ней самомненье былое:

Голову мне придавил резвой ногою Амур.

5 Он приохотил меня не любить непорочных красавиц,

Дерзкий, заставив мою без толку жизнь проводить.

Вот уже целый год любовным огнем я пылаю,

Боги, однако же, всё неблагосклонны ко мне.

Меланион, о Тулл,299 жестокость смирил Иасиды

10 Тем, что на подвиг любой он безбоязненно шел:

Как одержимый блуждал в пещерах горы Парфенийской

И на охоту ходил он на косматых зверей;

Он и от боли стонал, оглашая аркадские скалы

В час, когда злобный Гилей300 ранил дубиной его.

15 Этим он смог покорить быстроногой девушки сердце:

Значат не мало в любви подвиги, слезы, мольбы.301

Мне же ленивый Амур не придумает новых уловок

Да и привычный свой путь он уж давно позабыл.

302Вы, что морочите нас, Луну низвести обещая,

20 Трудитесь жертвы слагать на чародейный алтарь, —

Сердце моей госпожи склоните ко мне поскорее,

Сделайте так, чтоб она стала бледнее меня.

Смело поверю тогда, что созвездья дано низводить вам,

Реки назад возвращать силой колхидской волшбы.

25 Вы ж, дорогие друзья, с запоздалым своим утешеньем

Сердцу, больному от мук, дайте лекарства скорей:

Стойко я буду терпеть и нож, и боль прижиганья,

Лишь бы свободно излить все, чем бушует мой гнев.

Мчите к чужим племенам, по волнам вы меня уносите,

30 Чтобы из жен ни одна мой не открыла приют.

Здесь оставайтесь, кому Амур, улыбаясь, кивает,

И наслаждайтесь всегда счастьем взаимной любви.

Мне же Венера, увы, посылает лишь горькие ночи,

И никогда не замрет, тщетно пылая, любовь.

35 Бойтесь вы этого зла: пусть каждого милая держит

Крепко, привычной любви он да не сменит вовек.

Если же вовремя вы не проникнетесь мудрым советом,

Позже с какою тоской вспомните эти слова!

Жизнь моя, что за нужда выступать, разукрасив прическу,

И шаловливо играть складками косских одежд?

Кудри зачем напоять ароматами мирры оронтской,303

Чтоб выставлять напоказ блеск чужеземных даров,

5 И, покупной красотой убивая природную прелесть,

Телу не дать своему собственным светом сиять?

Верь мне, наружность твоя ни в каких не нуждается средствах:

Ведь обнаженный Амур хитрых не любит прикрас.

Ты посмотри, как земля в своих собственных красках блистает,

10 Как неподвязанный плющ вьется по прихоти ввысь.

Разве не лучше растет земляничник в пустынных ущельях

И не привольней течет диким потоком ручей?

Берег красивей, когда он расцвечен камнями природы,

Птиц безыскусная песнь слаще гораздо звучит.

15 Кастор был покорен не убранством Левкипповой Фебы,

Не потому и Поллукс встарь Гилаиру любил;

Да и не этим зажгла раздор между Идом и страстным Фебом

Эвенова дочь возле отцовской реки,

И на колесах чужих увезенная Гипподамия

20 Мужа фригийца304 влекла вовсе не ложной красой:305

Облик живой этих лиц, самоцветами не искаженный,

В красках сумел передать кистью своей Апеллес.306

Жены, подобные тем, не ищут любовников всюду:

Мерою полною им скромность дает красоту.

25 Не потому говорю, что соперников я опасаюсь:

Дева вполне хороша, если влюблен хоть один.

Ты же — тем паче: тебе аонийскую лиру вручила

Мать Каллиопа и Феб песни свои подарил.

Речи прелестны твои, и тебе ниспослано свыше

30 Все, чем Венера мила, все, чем Минерва горда.

Этим и будешь ты мне всю жизнь мила и любезна,

Лишь бы противна была жалкая роскошь тебе.

Как на пустом берегу в забытьи критянка лежала,

В час когда уходил в море Тезеев корабль,307

Как Андромеда, Кефеева дочь, без оков задремала,

Лежа на твердой скале, первым объятая сном,

5 Как эдонида,308 упав, утомленная долгою пляской,

Спит на ковре травяном у Апидановых вод,309 —

Так же, казалося мне, и Кинфия сладким покоем

Дышит, головку свою к зыбкой склонивши руке,

Ночью когда я пришел, отуманенный Вакхом обильным

10 И освещали мне путь, факел колебля, рабы.

Тут я, еще не совсем потеряв помраченные чувства,

К смятой постели ее робко пытался скользнуть.

Хоть с двух сторон и Амур и Либер, страсть разжигая,

Оба жестоким огнем стали меня искушать,