Орк, прекрасное все губящий жадно!

15 Ты воробушка чудного похитил!

О, злодейство! Увы! Несчастный птенчик!

Ты виной, что от слез, соленых, горьких,

Покраснели и вспухли милой глазки.

Кораблик этот (он пред вами, странники!)

Клянется, что быстрейшим из судов морских

Когда-то был он: веслами ли движимый,

Летя ли вдаль под полотняным парусом,

5 Все баржи обгонял он и будары все,

Тому свидетель — бурный берег Адрии,

И круговые острова Кикладские,

И гордый Родос, Пропонтида страшная,

И Понта неприветливые гавани.4

10 Не кораблем, кудрявым лесом был он там.

На гребне Китарийском зеленел лесок,

С ветрами перешептываясь шелестом.

Поросший буком Китор, Амастрийский холм,

Вы видели, вы слышали, вы знаете

15 (Так говорит кораблик). В дни далекие

На ваших склонах подрастало деревцо,

В затоны ваши впились весла легкие,

От ваших скал, через моря бурливые,

Повез корабль хозяина. То в правый борт,

20 То в левый билась буря. То подхватывал

Попутный ветер с силой оба паруса.

К береговым богам мольбы о помощи

Не обращал он. И на затишь озера

Прозрачного сменил пучины дальние.

25 Все было и минуло. В сонной праздности

Дряхлеет он отныне, посвятив себя

Вам, двое братьев, Кастор с братом Кастора.5

Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!

Пусть ворчат старики, — что нам их ропот?

За него не дадим монетки медной!

Пусть восходят и вновь заходят звезды, —

5 Помни: только лишь день погаснет краткий,

Бесконечную ночь нам спать придется.

Дай же тысячу сто мне поцелуев,

Снова тысячу дай и снова сотню,

И до тысячи вновь и снова до ста,

10 А когда мы дойдем до многих тысяч,

Перепутаем счет, чтоб мы не знали,

Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,

Зная, сколько с тобой мы целовались.

Флавий милый! Давно бы показал ты

Мне подружку свою — ведь ты не скрытен,

Безобразной не будь она и грубой.

Вижу, вижу, в распутную девчонку

5 Ты влюбился и совестно признаться.

Не проводишь ты ночи в одиночку.

Молча спальня твоя вопит об этом,

Вся в цветах и пропахшая бальзамом.

И подушка, помятая изрядно,

10 И кровати расшатанной, на ножках

Не стоящей, скрипенье и дрожанье

Не поможет молчать и отпираться.

Ты таким не ходил бы утомленным,

Если б втайне страстям не предавался.

15 Расскажи мне про радость и про горе,

И тебя и любовь твою до неба

Я прославлю крылатыми стихами.

Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Милых губ твоих страсть мою насытят?

Ты зыбучий сочти песок ливийский

В напоенной отравами Кирене,6

5 Где оракул полуденный Аммона7

И где Батта8 старинного могила.

В небе звезды сочти, что смотрят ночью

На людские потайные объятья.

Столько раз ненасытными губами

10 Поцелуй бесноватого Катулла,

Чтобы глаз не расчислил любопытный

И язык не рассплетничал лукавый.

Катулл измученный, оставь свои бредни:

Ведь то, что сгинуло, пора считать мертвым.

Сияло некогда и для тебя солнце,

Когда ты хаживал, куда вела дева,

5 Тобой любимая, как ни одна в мире.

Забавы были там, которых ты жаждал,

Приятные — о да! — и для твоей милой,

Сияло некогда и для тебя солнце,

Но вот, увы, претят уж ей твои ласки.

10 Так отступись и ты! Не мчись за ней следом,

Будь мужествен и тверд, перенося муки.

Прощай же, милая! Катулл сама твердость.

Не будет он, стеная, за тобой гнаться.

Но ты, несчастная, не раз о нем вспомнишь.

15 Любимая, ответь, что ждет тебя в жизни?

Кому покажешься прекрасней всех женщин?

Кто так тебя поймет? Кто назовет милой?

Кого ласкать начнешь? Кому кусать губы?

А ты, Катулл, терпи! Пребудь, Катулл, твердым!

О Вераний, из всех друзей ближайших

Миль на триста ко мне всех прочих ближе!

Ты ль вернулся домой, к своим Пенатам,

К братьям верным и к матери-старушке?

5 Да, вернулся, — как рад я сладкой вести!

Видя целым тебя, вновь буду слушать

Об испанских краях, делах, народах

Твой обычный рассказ; на шее виснуть,

Без конца целовать в глаза и губы!

10 Много ль в мире найдешь людей блаженных,

Кто меня веселей, меня блаженней?

Вар9 мой с площади раз к своей подружке

Свел меня: посмотреть, — я был свободен.

Мигом я увидал, что потаскушка,

Но собой недурна и не без лоска.

5 Сели, стали болтать. Зашла беседа

Про Вифинию,10 — как, мол, там живется

И как много нажить сумел я денег.

Отвечал я как есть: что возвратились

Все ни с чем, как один, начальству даже

10 И тому не пришлось принарядиться.

Да и претор — свинья: свои же люди,

А ни на волос к ним вниманья!.. —11

«Все же, — отвечают они, — ты, верно, добыл

То, что там, говорят, вошло в обычай:

15 Для носилок людей?»12 И захотелось

Мне хвастнуть, что, мол, я других счастливей.

«Уж не так, говорю, мне было худо,

Хоть на долю мне край неважный выпал,

Чтоб шести не купить верзил здоровых!»

20 У меня же нигде, ни там, ни в Риме,

Ни единого нет, кто мог бы ножку

Старой койки моей взвалить на плечи…

А распутнице что? Она сейчас же:

«Мой Катулл, говорит, мне их на время

25 Одолжи, дорогой! Добраться надо

Мне к Серапису в храм»13. — «Ну что же, можно…

Завтра… только они… я спутал малость…

Так сказать, не мои… их мой товарищ

Цинна Гай…14 так сказать… себе их добыл…

30 Впрочем, он или я — совсем неважно:

Ими пользуюсь вроде как своими…»

До чего ж груба ты и настырна,

Человеку не дашь чуть-чуть забыться!

Фурий, ты готов и Аврелий тоже

Провожать Катулла, хотя бы к Инду

Я ушел, где море бросает волны

На берег гулкий.

5 Иль в страну гиркан и арабов пышных,

К сакам и парфянам, стрелкам из лука,

Иль туда, где Нил семиустый мутью