Когда рука Пита добралась до самой шеи животного, он почувствовал вдруг мучительное сомнение. В другой руке у него был нож. Но что-то мешало ему воспользоваться им. Это было бы изменой. А между тем он потерпел страшный убыток, и сама судьба дает ему в руки вознаграждение за него. Он колебался, с нетерпением подбирая разные доказательства. И несмотря на это, он продолжал гладить крепкую, теплую, живую шею, и от этого прикосновения среди дикой тьмы между человеком и животным установилась дружба. Человек и животное находились в одном и том же положении и одинаково боролись за свое существование со слепым и грубым безумием бури. Ведь стадо спасло его. Ему следовало уплатить свой долг. Ласка, сначала ложная, превратилась в честную и искреннюю. Улыбаясь от смущения, Пит сложил нож и спрятал его обратно в карман.

Теперь он уже обеими руками гладил карибу, чесал ему за ушами и у основания рогов. Животному это очень нравилось. Только когда рука его коснулась длинной морды, карибу вздрогнул и фыркнул от испуга, почувствовав запах человека. Но Пит продолжал нежно держать его, и животное снова успокоилось. В конце концов Пит решил, что ему здесь лучше всего провести ночь или пока успокоится буря, согреваясь подле этого мирного и покоренного им животного. Он вырыл яму в снегу, завернулся в одеяло и, прижавшись ближе к карибу, спокойно и доверчиво уснул.

Чувствуя близость живого существа, Ноэль спокойно спал, не обращая внимания на шум бури. Его разбудило наконец движение под самым его боком. Он проснулся и увидел, что странный товарищ его вскочил и убежал. Буря стихла. Небо над ним было сплошь усеяно звездами. Кругом двигалось стадо, пыхтя, откашливаясь и фыркая. Вскоре Пит остался один. Начинало уже светать. Мороз стал еще сильнее. Прозрачный воздух был полон изморозью. Пит встал и взглянул на восток, вслед за стадом. И сердце его забилось от радости. В полумиле от него, подымаясь прямо кверху, выделялся на бледно-шафранном фоне востока серебристо-желтоватый столб дыма. Дым этот, говорил ему опытный глаз его, выходил из печной трубы. Он догадался, что дровосеки из Оттакунзиса перекочевали ближе к нему.

Поздно получил урок страха Хендерсон. Но зато вызубрил он этот урок хорошо. В Черной котловине научился он бояться.

Медленно, лениво следовали друг за другом еловые и сосновые бревна, — все вокруг да вокруг большой каменной котловины. Вода в ней была спокойная, глубокая, мрачная, покрытая сверху пеной. На одной стороне ее каменной стены находилась трещина, соединенная с шумным течением реки, которая стремительно и бурно неслась вперед, превращаясь затем в водопад, с ужасным ревом низвергавшийся в бездну. Над этой грохочущей, кипящей и бурлящей бездной подымалась белая завеса брызг, которая взлетала вверх, орошая зеленые березы. Трещина, которая соединялась с протекавшей мимо рекой и снабжала медленно текущей водой Черную котловину, находилась в двенадцати футах от краев водопада.

Хендерсон сидел у подножия старой белой березы, склонившейся над краем котловины. Он держал в руке незажженную трубку и, как зачарованный, следил за движущимися бревнами. Он смотрел, как они неслись с какой-то панической торопливостью по пенистому течению реки прямо к краю водопада, а оттуда делали чудовищный прыжок вниз. Когда бревно неслось вблизи берега, судьба его находилась всего только секунду-две под сомнением. Оно или перескакивало через край водопада, попадало в белую завесу брызг и мгновенно исчезало в ужасной бездне, или в последнюю почти минуту, попав в полосу воды, текущей в котловину, начинало бесцельно кружиться. Здесь был отдых для бревен, передышка перед прыжком. Совершив круг, бревно снова подплывало к отверстию, через которое вошло. Отсюда оно или снова шло в бесцельное круговое путешествие, или подхватывалось волной и безвозвратно уносилось в объятия ужасного потока. Случалось, что два бревна после небольшой остановки, во время которой между ними происходило, по-видимому, тайное состязание на жизнь и смерть, принимались толкать друг друга и затем вместе валились в бездну. Иногда, напротив, оба они благополучно обходили несколько раз кругом котловины. Но всегда у трещины происходила минутная остановка, полная невыразимого ужаса.

Этот последний миг так мрачно действовал на воображение Хендерсона, что он совсем забыл свою трубку. Он и раньше бывал подле Черной котловины, но не в то время, когда там плавали бревна. К тому же сегодня утром он чувствовал себя усталым, потому что всего только три дня тому назад испытал невероятное напряжение всех своих сил, преследуя отчаянного преступника, которого он, как депутат-шериф, обязан был арестовать и отдать в руки правосудия.

Преступник этот, полуфранцуз по своему происхождению, известный под названием «Рыжий Пимо», был одним из самых опасных членов шайки, которую Хендерсон задумал уничтожить во что бы то ни стало. Хендерсон был избран депутатом года два тому назад и с самого начала решил посвятить все свои силы на уничтожение шайки. Незнакомый ни с каким страхом, он в то же время не имел себе равных в стрельбе, в сметливости и выносливости.

Ровно два года прошло с тех пор, как он посвятил себя этому делу, и за это время одного из шайки повесили, а двух присудили к пожизненной каторге. Все находили, что Хендерсон вполне оправдал свое назначение. Не находил этого только сам он. Пока Пимо и его пронырливый помощник Митчель не были повешены, Хендерсон чувствовал себя неловко. Митчеля он презирал. Но Пимо, умом которого держалась вся шайка, он удостаивал ненависти и даже зависти, ибо Пимо, жестокий и вероломный зверь, имеющий на своей совести убийство женщины, был в то же время прирожденным вождем и отличался несомненным, мужеством.

Добравшись до водопада, Хендерсон вынужден был сознаться, что Пимо еще раз сбил его с толку. Убежденный в том, что разбойник находится среди путаных оврагов и лощин по ту сторону «Двух гор», он отпустил обоих усталых речных сторожей, которые были его помощниками, приказав им отправиться вниз по реке до Гринсвилля и ждать его там. Он решил остаться один и поохотиться еще дня два в надежде, что соперник его перестанет остерегаться. У Хендерсона была бесценная и никому неизвестная союзница — быстроногая дикарка, которая жила одна со своим отцом на прогалине леса. Она с детским обожанием смотрела на Хендерсона, как на героя. Эта робкая маленькая дикарка, известная в колонии под названием «Байсляева Сайси», изучила всю эту дикую местность, все дороги до таких мельчайших подробностей, что могла соперничать даже с самим Хендерсоном. Неукротимый депутат очень гордился ее дружбой. И вот теперь собирался он на прогалину, чтобы предложить несколько вопросов девочке. Но он хотел сначала кое-что сообразить. Надо собрать усталые мысли. Он поставил ружье между двумя молодыми деревьями, набил трубку, закурил ее с наслаждением и уселся под старой березой, откуда мог хорошо видеть, как кружатся бревна в Черной котловине.

Он так засмотрелся на путешествие этих бревен, что не в состоянии был больше думать. Трубка его погасла, а любопытство к попавшим в котловину бревнам дошло постепенно чуть ли не до бреда. Подхваченные капризным течением бревна избегали на некоторое время своей участи, а затем по какой-то непонятной причине выталкивали друг друга и неслись в стремительные волны потока. Хендерсон дошел наконец до того, что одухотворял каждое бревно и, наделив его чувствами, представлял себе его ощущения всякий раз, когда оно, затрепетав у входа в трещину, плыло дальше, еще раз избежав, хотя и не навсегда, своей гибели.

Затем он задремал с открытыми глазами, и ему приснилось, что сам он превратился вдруг в одно из этих бревен. И было это именно то, которое в эту минуту вертелось у роковой трещины. Пройдет ли оно мимо еще раз? Нет! Оно было уже в трещине. Течение сначала так нежно-предательски тянуло его, а затем с такой неудержимой силой повлекло за собой. С напряженными нервами и бьющимся сердцем старался Хендерсон удержать бревно своей волей и пристально устремленным взглядом. Все было напрасно. Медленно повернулось бревно в сторону от товарищей, с минуту стояло, вздрагивая, возле трещины, затем скользнуло быстро вперед и исчезло в потоке. С чувством невероятного ужаса пришел в себя Хендерсон и инстинктивно схватил револьвер, висевший у него за поясом. В ту же минуту кто-то накинул ему петлю на плечи, притянул ею руки к бокам и с такою силою дернул его, что он сразу перекинулся через корни березы. Падая, он ударился о ствол дерева и потерял сознание.