Между тем бега закончились, ипподром опустел. В сквере, недалеко от только что построенного подземного перехода, сидел на скамейке Боря Резаный с двумя дружками и поджидал кого-нибудь из команды букмекеров. Хотел потрясти, чтобы узнать их коновода. Выходов с ипподрома много, мог не дождаться, но ему повезло: одного он поймал и вытряс из него все, что было возможно.

Антонину Кривцову, жену Игоря Николаевича, лишили девственности в четырнадцать лет. Пообещали модные импортные сапоги и, конечно же, обманули. С той поры она возненавидела мужчин и при всяком удобном случае мстила им, получая от этого садистское наслаждение.

Года три ее пилили одноклассники за разные мелкие безделушки. За это время ей удалось перессорить всех мальчишек в классе. Да что там перессорить, спровоцировать несколько жестоких драк, закончившихся тяжелейшими увечьями. В десятом классе она подхватила триппер и заразила весь класс. Со злорадной улыбкой наблюдала за страданиями ребят, вынужденных скрывать друг от друга, родителей, врачей венерического диспансера источник заражения, выгораживая ее.

В семнадцать Антонина сказала себе: «Все. Глупости в сторону. Теперь буду давать только за наличные. Причем деньги — вперед».

Она поступила на карандашную фабрику и начала самостоятельную жизнь. В картонажном цехе, куда ее определили, как и в остальных цехах, работали в основном женщины, и, как водится в таких коллективах, ее половое воспитание проходило по ускоренной программе, можно сказать, на уровне новейших технологий.

Антонина не отличалась большими способностями к наукам, тем не менее курс развратного ликбеза освоила с блеском, черпая познания не только из собственного опыта, но и из опыта подруг. Ей было уже двадцать пять, когда в поле ее зрения попал Кривцов. К этому времени она была уже магистром в искусстве обольщения. Знала больше, чем интердевочки, готовилась в элитные путаны. Больших усилий ей не понадобилось, чтобы соблазнить и женить на себе зацикленного на делах холостяка, к тому же на девятнадцать лет ее старше.

Разговаривая сегодня с мужем в директорской ложе, Антонина не обманывала. У нее действительно побаливала голова, по-видимому, от ночной бури.

На выходе с ипподрома она столкнулась с Николаем Рогалевым, очередным любовником. Он предложил проводить. Поломавшись, она согласилась. От прежних ее любовников этот мало чем отличался. Просто она не выносила однообразия.

— Куда поедем? — спросила она. — К нам на дачу или к Катерине?

— Поехали к твоей сестре, на Бронную.

— Слышал, шеф? На Бронную.

Как и предполагал Николай, Катерины дома не оказалось. Она работала костюмером в театре и по выходным обслуживала дневные детские спектакли. На стол выложили из холодильника все самое вкусное, немного выпили и улеглись в кровать.

Раскочегарив партнера своими потаскушьими штучками и доведя до изнеможения, Антонина, удовлетворенная и обмякшая, прыгнула нагишом на стол, встала в позу кариатиды и спросила:

— Ну как я? Похожа на Клаву Шиффер?

Фигура у нее была недурна: длинные точеные ноги, в меру широкие бедра, грудь — шестой размер. А талия! Вообще — блеск. Немного, правда, удлиненная, но тонкая, как у Гурченко в «Карнавальной ночи». Мордашку можно назвать смазливой, если бы не глаза, особенно в тот момент, когда Антонина смотрела в упор, — светло-голубые, они превращались в колючие льдышки, буравя как бор-машинка.

— Ну, чего ты молчишь? Похожа?

— А кто это?

— Эх ты, деревенщина. Клава Шиффер — всемирно известная супермодель. Я — ее точная копия.

— По-моему, ты немного переоцениваешь себя. На «Мисс Калуга», может, потянешь. Да и то при условии, если в жюри будут калужане, а из претенденток — одна ты.

Шутливый разговор, как его и воспринимал Николай, задел Антонину. Она не терпела никаких возражений со стороны мужчин, тем более в оценке своих внешних данных, привыкла считать себя королевой и была ею в постели. Будь на месте Николая кто-то другой, Антонина, не раздумывая, тут же дала бы ему отбой, доиграла бы до конца роль любящей подруги, никак не проявляя недовольства, а расставшись, обрубила бы все отношения. Но Николай — особый случай: с ним она связывала определенные планы, прощупывала его и подкрадывалась, как рысь.

Вернувшись из ванной, Антонина уселась за стол, уставленный разнообразной вкуснятиной, включила телевизор и забалдела, наслаждаясь красивой жизнью. Николай поддержал компанию, но не в столь благодушном настроении. У него были проблемы, можно сказать, жизненно важные, и он пока не мог разрешить их. Все не подворачивался случай.

— Тоня, попробуй рыбу из этой банки, — предложил он подруге, наколов на вилку кусочек. Знал, что Антонина обожает такие знаки внимания. — Это тунец? Или касатка?

— Это не рыба. Мидии в соусе. А что в той тарелке? Дай-ка попробовать.

— Смотри, как мы с тобой мило воркуем. Не пора ли подумать о совместной жизни?

— Ты это сейчас придумал или это домашняя заготовка?

— Я серьезно. Чем мы с тобой не пара? Жена — Клавдия Шиффер. Муж — Брюс Уиллис.

Он уже не раз заводил подобные разговоры, но Антонина постоянно уходила от прямого ответа.

— Сходство поразительное, с небольшой разницей. Оба они — миллионеры. А мы с тобой — нищие, подъедаем крохи с чужого стола.

Отбарабанив срочную службу в спецназе при Генеральном штабе, Николай приобрел все необходимые качества супермена. Умел драться, стрелять с обеих рук из любого положения, водил все марки автомашин. Как многие молодые люди с такой физической подготовкой, он искал кратчайший путь к успеху и готов был даже пойти на преступление. Не имея ни образования, ни специальности, ждал случая, подбросившего бы ему нужный начальный капиталец, чтобы стать бизнесменом, владельцем какого-нибудь доходного дельца. А пока без особого рвения подрабатывал рэкетом, расценивая этот промысел как временный и ненадежный.

Обнаружив в себе талант женского угодника, он с некоторых пор переключил все внимание на слабый пол и стал подыскивать женщину с капиталом, достаточным, чтобы открыть собственное дело. Познакомился с Тонькой. По его расчетам, у нее водились деньжата. Ее мужа он не принимал в расчет. Считал пронырливым начальником и не более того.

«Неужели, наконец, клюнула? — подумал, ликуя, Николай. — Теперь осторожненько, осторожненько, чтобы не сорвалась с крючка. Чуть отпустить, потом резко подсечь».

— Так уж и нищие. Кое-что мне время от времени перепадает. Хватит на первое время, чтобы не менять привычный уклад жизни. А там, глядишь, подфартит, сорву крупный куш, и заживем мы с тобой, как у Христа за пазухой.

— Все это — сказки. Мы с тобой взрослые люди и прекрасно понимаем, что всю манну небесную уже съели.

— Самой-то тебе не противно прыгать на задних лапках перед своим старпером?

— Он еще даст фору многим молодым вроде тебя.

— Но в постели-то он мне не соперник?

— Как сказать. В чем-то, может, уступает. Но все равно тебе до него далеко. Он в отличие от тебя не нуждается ни в чьих советах. Знает, где и как добыть деньги. С ним я как за каменной стеной.

Антонина специально заводила Николая, снова и снова прикидывая, созрел ли он для главного разговора. В последнее время у нее появились сомнения в искренности мужа. Она заподозрила его в двойной жизни, не той, что на ипподроме, о которой она все знала, а другой, неизвестной ей. Она точно выяснила, что муж завел собственный счет в банке и ни словом не обмолвился с ней. Хотя он по-прежнему позволял ей жить на широкую ногу, разрешая тратить деньги с общего счета, она понимала — продолжаться это будет лишь до тех пор, пока ее траты укладываются в отведенную смету. А если перестанут укладываться? Пока не поздно, она хотела освободиться от опеки мужа, сохранив все, что удалось урвать. Попутно у нее родился план путем шантажа выбить крупную сумму денег из Решетникова, начальника мужа. Случайно ей попались на глаза бумаги, подобранные мужем со знанием дела. Бумаги — бомба, если умело ими воспользоваться. Муж пока не решался, чего-то боялся. А время-то бежит. Можно и не успеть.