Даниэль и Барби поднялись, чтобы убрать со стола. Ребятишки повскакали со скамеек и ринулись к двери. В комнате остались Пьер, который сидел у огня, латая мокасины, и дед, посасывающий свою трубку.

— Хорошо, — сказал наконец Эмиль, когда молчание затянулось. — Я так полагаю, что, раз вы здесь, Реми Мишо, вы намерены вновь просить руки моей дочери.

Солей не выдержала:

— Ты ведь обещал, папа, что, если мы не раздумаем, когда Реми вернется, мы поженимся.

Эмиль выглядел усталым.

— Да, я так говорил. И сейчас я спрашиваю вас обоих: вы стоите на своем?

— Да, месье, — ответил Реми, а вслед за ним Солей:

— Да, папа.

Она уже приготовилась к его следующему вопросу: "А что вы собираетесь делать после свадьбы?" Но отец не задал его. Он положил руки на стол.

— Очень хорошо. Нужно сказать кюре, чтобы он обвенчал вас. Да благословит вас господь!

Он не стал дожидаться их благодарности и быстрыми шагами вышел из комнаты. Солей была ошеломлена. Они приготовилась к борьбе, а это оказалось не нужно. Она повернулась к Реми и увидела, что он ухмыляется. Ее собственная улыбка была неуверенной.

— Оглашение в воскресенье?

— Я поговорю сегодня с отцом Кастэном, — пообещал Реми, — а через две недели сыграем свадьбу, если ничего не случится. — Он обернулся к Барби.

Барби улыбалась.

— Нам предстоит куча дел. Я думаю, вам следует сейчас же отправиться, сын мой, к отцу Кастэну. Надо же с чего-нибудь начинать.

Реми чуть не перевернул скамейку, когда поднялся.

— Я сразу же пойду в деревню, чтобы не вытаскивать отца Кастэна из постели посреди ночи.

— Я поеду с тобой, — быстро сказала Солей, глядя на мать.

Барби кивнула.

— Скорее возвращайся обратно. Чем скорее мы начнем, тем будет лучше. Даниэль, отправляйся с сестрой. Я сама закончу уборку.

Солей была разочарована, что ее сестра будет сопровождать их. Ей так хотелось пройти весь путь до Гран-Пре, держась за руку Реми.

— Я не предполагала, что все пройдет так легко, — проговорила она. — Я боялась, отец начнет говорить, что мы должны подождать, пока улягутся политические страсти, или что-нибудь еще в этом роде.

— Было бы прекрасно, если бы политические страсти улеглись, — заметил Реми. — И можно было бы немного подождать, но, думаю, лучше всего поспешить в церковь. И… — усмехнулся он, — нужно известить дядю Гийома. Он будет настаивать на праве первого танца с невестой.

"Пройдет всего несколько недель, и я стану мадам Мишо, — думала Солей. — И интересно, как долго еще я буду ощущать это необыкновенное чувство полета".

Утро выдалось ясное и холодное. Солей не могла припомнить, ела ли она что-нибудь этим утром. Даниэль закончила суетиться вокруг прически сестры, и Солей надела новый капор, приготовленный матерью специально для этого случая. Барби была вездесуща: давала последние распоряжения, оглядывала свадебное одеяние Солей.

Наконец настало время отправляться в церковь. Появился Эмиль, начищенный и улыбающийся.

— Ну, — спросил он, — вы готовы?

Сквозь шум в ушах Солей услышала свой ответ:

— Я готова.

Он постоял, внимательно вглядываясь в ее лицо, затем кивнул.

— Моя маленькая девочка сегодня становится женщиной. Да благословит тебя господь, дитя! Отныне и навсегда!

— Спасибо, папа, — она поцеловала его.

Дорога в церковь была неблизкой, но сегодня она показалась Солей короче, чем обычно. Они прибыли туда намного раньше, а пока шли люди что-то говорили ей, она отвечала, хотя вряд ли осознавала что. Солей казалось, будто она обернута в кокон, отделяющий ее от всего, что происходит вокруг. Друзья и соседи повернулись в сторону Сиров, когда они входили в церковный двор. Солей знала, что все они рады за нее, за исключением нескольких молодых людей, каждый из которых сам хотел бы повести ее к алтарю.

Промелькнуло лицо Селест, и Солей подумала о том, как было бы прекрасно, если бы следующей стала Селест. Может, Антуан наконец-то обратит на нее свое внимание и лучшая подруга Солей станет ее невесткой.

И вот она увидела Реми. Он тоже был в свадебном наряде, его борода была аккуратно подстрижена. Он стоял перед входом в церковь, возвышался над всеми, в ожидании той минуты, когда сможет объявить ее своей женой.

После залитого солнечным светом двора церковь показалась на мгновение холодной и тусклой, а когда глаза привыкли к полумраку, взгляд ее остановился на мужчине, к которому она направлялась и которого она выбрала из всех других… Она все еще была "в коконе", и все, что окружало Солей, словно не касалось ее. Потом она ничего не могла вспомнить, кроме родного лица Реки и его темных глаз, глядящих в ее глаза и клянущихся ей в верности.

А затем все кончилось. Отец Кастэн, улыбаясь, благословил их, и Реми повел ее к выходу сквозь многоликую улыбающуюся толпу, и они вновь оказались на залитом солнцем дворе. Все начали их обнимать, целовать и поздравлять. Гийом заключил ее в свои медвежьи объятия и прошептал:

— Он славный парень, Реми.

Мари подняла свои огромные глаза и добавила:

— Я желаю вам такой же счастливой жизни, как у нас с Гийомом, и много детей, которые оберегали бы вашу старость!

Вокруг звучал радостный смех. Труделей сменили другие жители поселка, все стремились поздравить их, благословить и принять участие в празднестве. Селест с полными слез глазами обняла подругу.

Затем нестройная процессия, возглавляемая Эмилем, направилась к их дому.

— Слава Христу, это будет свадебный ужин, который надолго запомнят! — восклицал он.

Проходя по поселку, они миновали казарму, где был расквартирован английский конвой. Красномундирники, вооруженные мушкетами, взирали на процессию кто с любопытством, кто с изумлением.

Солей на секунду ощутила тревогу: Селест не упоминала больше о Томми Шарпе, но Солей знала, что он тоже наблюдает за ними.

А вскоре казарма осталась позади. Рука Реми, теплая и сильная, сжимала руку Солей. Селест шла между Антуаном и Франсуа и даже не взглянула ни на солдат, ни на казарму.

Солей постепенно начала освобождаться от своего "кокона", чувства обретали реальность, и волна безмерного счастья захлестнула ее всю. Остаток дня прошел как во сне, иногда прерываемом проблесками сознания. После нескольких дней, когда ее тошнило от любой еды, Солей вдруг почувствовала волчий аппетит. Она взяла миску и села рядом с Реми на одну из скамеек, вынесенных из дома, чтобы освободить комнату для танцев. Реми колдовал над кружкой брэнди.

— Оно так же хорошо, как и то, которое я пробовал в Луисбурге или Квебеке, — проговорил он, обращаясь к улыбающемуся Эмилю. Он предложил Солей попробовать чуточку, но она отказалась, поскольку уже и так была пьяна от счастья.

Никогда еще скрипачи не играли с таким энтузиазмом, никогда еще танцоры не отплясывали с таким удовольствием. Воистину каждый житель Гран-Пре надолго запомнит свадьбу Солей Сир и Реми Мишо!

Наконец наступила полночь, и новобрачным пора было отправляться к себе. Реми пристально посмотрел на нее, и она снова почувствовала, как громко забилось ее сердце. Она взглянула на мать и увидела, что Барби кивает ей.

Солей подумала, как хорошо, что их не подвергнут отвратительному обряду, которому подвергают новобрачных, устраивая адский шум, чтобы помешать им заниматься любовью до изнеможения в первую брачную ночь. Она заранее переговорила с родителями на эту тему.

— Нет, нет, — успокоила ее Барби. — Это делается только тогда, когда кто-нибудь снова женится сразу же после смерти одного из супругов, или когда человек в преклонном возрасте женится на молодой девочке. Вас это не касается.

Реми заключил ее в объятия сразу же, как только погасил свечу.

— Я так долго ждал этого, — проговорил он с нежностью.

— Как же долго тянулся этот день, — прошептала Солей, прижимаясь к нему.

— Ты очень устала? — в его голосе сквозило беспокойство, забота о ней, но не только это…