Серьги оказались похожими нитями серебра с изумрудом на конце. Я надела их и разгладила волосы.

Рене сложила руки перед собой.

— Это поможет нам. Должно.

— Нам? — Я повернулась к ней, ища ее темные глаза, чтобы понять, что она имела в виду. Очевидно, я была в этом платье не для того, чтобы помочь Вайнмонтам. Мне было все равно, кто станет Сувереном.

— Победа поможет всем, Стелла. Тебе в том числе.

Я посмотрела на нее.

— А тебе победа помогла? Ты все еще здесь, так ведь? Живешь своими самыми смелыми мечтами? Неужели что-то случилось после того, как твою любовь разрушили, став Сувереном?

Она отмахнулась от моего комментария, нетерпеливо заломив запястье.

— Ребекка была сильной, но мистер Синклер сильнее. Даже Люций сильнее. Когда кто-нибудь из них станет Сувереном, для них, для их матери, для семьи, для нас будет так много всего. — Она закрыла коробку из-под драгоценностей, ее пальцы слегка подрагивали. — Теперь, когда мы в игре, победа будет лучшим результатом. Нет никакого способа обойти суды. Но если ты выиграешь, — она повернулась с непоколебимым блеском в глазах, которого я никогда раньше не видела, — и правильно разыграешь свои карты, в твоих руках окажется немалая власть. Сила уничтожить тех, кто причинил тебе боль.

— Как с Розѐ?

Она кивнула.

— Как они и другие.

Я имела в виду это как угрозу, но она считала уничтожение Розѐ делом чести.

— Ты уничтожила людей, Рене? Тех, кто больше всего пытал тебя во время испытаний?

Она взяла меня за локоть.

— Мы должны доставить тебя вниз. Мистер Синклер будет нервничать.

— Рене, ты не можешь просто прервать меня. Мне нужно знать. — Я даже не рассматривала по-настоящему предложение Люция на Кубе — власть, которую он получит после становления его как Суверена. Но Рене вторит его чувствам: победа, а потом все остальное встанет на свои места. Права ли Рене? Была ли помощь Вайнмонтам самым верном путем к уничтожению всей игры? Убрать всех изнутри? Возможно, но для Рене это не сработало.

— Тебе нужно идти. Вам лучше не опаздывать на вечеринку Кэла. Это будет плохим началом для твоей ночи. — Рене пронеслась мимо меня и открыла дверь, прежде чем подтолкнуть меня в нее.

Я пробыла рядом с ней достаточно долго, чтобы понять, что информация будет сцеживаться по капле. Она практиковалась в уклонении от моих вопросов. Мне просто хотелось сломать ее стены, увидеть все изнутри и уйти с информацией. Но это никогда не произойдет. Не с Рене. Всегда ли она уклонялась от вопросов или была вынуждена стать такой из-за испытаний на судах Приобретений, я никогда не узнаю.

Я медленно маневрировала по лестнице на каблуках рядом с Рене. Оказавшись внизу, услышала голоса на крыльце. Люция и Синклера.

— Расскажешь мне все, когда вернешься. — Она вытащила длинный темный мех из шкафа в фойе.

— Это для меня? — Я не носила мех, но пальто светилось невысказанной роскошью и умоляло, чтобы до него дотронулись.

— Сегодня утром я привезла его из хранилища с климат-контролем. Это соболь. — Она протянула пальто.

— Не уверена.

Я провела пальцами вниз, каждая ворсинка мехового пальто казалась глаже, чем предыдущая.

— Зато я уверена. Давай. Там холодно.

Повернулась и скользнула одной рукой, а затем другой в пальто. Оно было тяжелым и теплым, самым мягким, что я когда-либо ощущала. Я рассмотрела свою внешность в зеркале фойе. Даже за пару месяцев, на протяжении которых я оказалась вовлечена в эту жестокую игру, мои глаза, похоже, ужесточились. Или, может быть, причиной тому что-то внутри, что изменилось, стало сильнее. Я слегка наклонила свой подбородок, словно подготавливаясь к тому, что должно было произойти.

Рене вытащила мои волосы из-под пальто и рассыпала их по плечам.

— Все будет отлично. Они не причинят тебе вреда вне судов.

— Ты наверняка это знаешь? — Я открыла входную дверь.

— Ничто никогда не бывает наверняка, — криво улыбнулась Рене.

С этой загадочной крупицей мудрости я вышла в холодную ночь. Вайнмонт и Люций умолкли, когда я приблизилась, но тяжелое напряжение взмыло в воздух.

— Стелла... — начал Люций.

Вайнмонт повернулся и выступил перед братом, протянув мне руку.

На обоих мужчинах были новые черные смокинги, пошитые по их фигурам. Волосы Люция были приглажены гладкими волнами, а Вайнмонт был обычным темным и взъерошенным совершенством. Чисто выбритые убийцы сердец. Они были красивы, каждый по-своему. Люций гладкий и изысканный. Вайнмонт грубый, почти твердый, хотя все в нем было отполировано.

Люк ждал на подъездной дорожке, лимузин конкурировал с чернилами темной ночи. Я проигнорировала Вайнмонта и схватилась за поручни лестницы, держась за них, как за дорогую жизнь, пока выстукивала каждый шаг в своих каблуках. Когда снова встала на ровную землю, вздохнула с облегчением.

— Мисс Руссо. — Люк коснулся края шляпы и открыл мне пассажирскую дверь. Я села в машину, мех скользил по коже, словно масло по дну теплой кастрюли.

— Даже, блядь, не пытайся, — голос Вайнмонта пронесся над шумом двигателя, и он сам сел рядом со мной.

Люций сел на переднее пассажирское сиденье, повернувшись и улыбнувшись.

— Ты чертовски великолепна.

Хоть я и знала, что это уловка, простые слова, все равно не смогла остановить жар на щеках.

— Спасибо.

— Езжай, — рявкнул Люку Вайнмонт.

Лимузин тронулся с подъездной дорожки, и вскоре мы проносились по межштатной трассе в направлении сердца Нового Орлеана.

Вайнмонт сверлил меня взглядом, пока я не повернулась и не ответила ему таким же. Его взгляд скользнул ко рту, затем опустился на открытую верхнюю часть моего пальто. Меня охватило тепло, и я была благодарна тому, что мех скрывал мои затвердевшие соски. Его язык увлажнил нижнюю губу, и я обнаружила, что не могу отвести взгляд.

Рот, резкая линия его челюсти, элегантный силуэт шеи в темноте автомобиля — все это напоминало приманку. И, как в любой другой приманке, под этой был острый крюк, готовый поймать и пустить кровь. Я отвела свой взгляд, хотя все еще чувствовала, как Вайнмонт впивается в меня, от чего мне становилось еще жарче до такой степени, что я ловила себя на мысли снять пальто.

— Сделай чертово фото, Син. Боже. Ты заставляешь ее чувствовать себя неудобно, — Люций поймал мой взгляд и подмигнул мне, его белые зубы тут же сверкнули в свете минуемого нами уличного фонаря.

— Ты ничего не знаешь о ее комфорте.

— О, думаю, у меня появилось несколько идей. Не так ли, Стелла?

Я подвинулась на сидении, подальше от них обоих.

— О чем он говорит? — Вайнмонт погладил по рукаву, прежде чем легко схватить меня через пальто. — Стелла?

Я отдернула руку и вжалась в сидение.

— Вы двое играете в свою извращенную игру. Ну а я пасс.

Люций рассмеялся и снова посмотрел вперед, прежде чем включить музыку до почти болезненного для слуха уровня громкости. Какая-то сердитая рок-песня с ударным битом. По крайней мере, он прекратил разговор. Я смотрела в окно на проезжающие машины, желая оказаться в одной из них. Подошла бы любая, если она могла увезти меня от этих людей, от Приобретения.

Остальная часть поездки была наполнена дурацкой музыкой Люция. Перед нами нарисовался город, огни засияли в ночи, как миллионы маяков, манящих нас в безопасную гавань. Люк вез нас в бьющееся сердце города с живой музыкой на углах улиц и запахами жареной пищи, просачивающимися через вентиляцию. Чем дальше мы ехали, тем старее становились дома, и в один момент мы оказались посреди сада. Особняки вырастали со всех сторон, элегантные и стильные, с высокими коваными железными заборами, отделяющими своих жителей от остальной части бурлящего жизнью города.

Мы в конце концов остановились перед трехэтажным домом в викторианском стиле, который, казалось, занял половину квартала. Он практически ослеплял своим богато украшенным великолепием — башенки и площадки с перилами на крыше дома. Две громоздкие магнолии стояли на страже над дорожкой, а весь дом огибало крыльцо. Свет горел в каждом окне, люди собирались на крыльце и выходили из главного входа.

Люк остановился и открыл мне дверь. Я поднялась и направилась к тротуару, не спотыкаясь. Это была победа. Но мой следующий шаг пришелся на камень или что-то еще, чего я не рассмотрела в темноте. Моя лодыжка подвернулась, и я придушила крик, когда начала падать.