— Дилан, остановись. — Я встала и подошла к ним, но оба проигнорировали меня.

Вайнмонт рассмеялся, когда Дилан сжал его в ловушке своих коленей и начал бить по лицу. Вайнмонт не блокировался от него, просто принимал злобные удары, пока не подловил момент. Затем нацелил мощные кулаки на ребра Дилана. Дилан взвыл и упал в сторону, сжимая бок. Вайнмонт толкнул Дилана на спину и прижал его грудь коленом, прежде чем завел руку для удара.

— Нет. Пожалуйста, не надо. — Я схватила Вайнмонта за руку. Знала, что он может сделать, на что он способен. — Не надо.

Он повернулся ко мне, в его глазах плескался гнев и необузданность. Я отпустила его руку и погладила ладонью по его лицу, проводя большим пальцем по рассеченной губе. Его плоть горела под моим прикосновением, но глаза казались остывшими, и он слегка наклонился к моей ладони. Тогда я почувствовала это — единственное, что я хотела бы полностью искоренить с той ночи, когда он показал мне, насколько я была одинока. Связь, которая соединяла нас вместе, неумолимая связь, тянущаяся от его сердца к моему, ожила. Его тело напряглось, и он поднялся, когда Дилан сплюнул. Вайнмонт взял меня за руку и наклонился ко мне. Он был так близко. Все остановилось. Мои глаза невольно закрылись, и я хотела ощутить его губы в поцелуе, его кровь, самого его. Я просто хотела его.

— Дерьмо, Син. Если ты это не закончишь, это сделаю я.

Я открыла глаза, чтобы увидеть, как Люций нацелился ударить Дилана по ребрам.

— Стоп!

Слишком поздно. Дилан взвыл от боли, когда нога Люция врезалась в него. Я опустилась на колени и обняла Дилана, пока он свернулся в позу эмбриона. Я подняла свою свободную руку, пытаясь остановить Люция.

Люций поправил пиджак и улыбнулся.

— Урок дня, Дилан. Не еби мозг нам или нашей собственности.

— Она не собственность. — Дилан закашлялся и перекатился на спину.

Болтовня вокруг возобновилась, кратковременный кровавый спор забыт.

— Она моя, ты, мелкое дерьмо. Это все, что тебе нужно знать.

— Игнорируй его. Пойдем. — Я помогла Дилану сесть. — Ты в порядке? — Провела по его ребрам, и он поморщился. Они могли быть сломаны. — Ты можешь идти?

— Ду… думаю, да.

Люций переступил через ноги Дилана, чтобы встать рядом со мной и посмотрел на меня.

— Пойдем, Стелла.

Я посмотрела на него с яростью.

— Нет! Отвали, Люций.

Я взяла за руку Дилана, чтобы попытаться помочь ему встать на ноги, но жгучая боль в скальпе заставила меня закричать. Люций поднял меня с пола за волосы и навис над моим лицом.

— Ты делаешь, как я говорю, Стелла. Каждый. Ебаный. Раз. — Его глаза вспыхнули, а голос сочился злостью.

Я плюнула ему в лицо, злоба курсировала по мне, словно лава.

— Пошел ты.

— Хватит, — прорычал Вайнмонт и обнял меня за талию, уводя от Люция. Я впилась в него пальцами и попыталась вырвать руку. Его рот оказался у меня над ухом. — Прекрати устраивать сцену. Прекрати заставлять нас причинять тебе боль.

Я замерла у его груди, но с презрением посмотрела на Люция. Он вытащил свой платок и расправил его, прежде чем вытереть лицо. Улыбался, пока делал это, словно наслаждаясь одному ему известной шуткой.

Все превратилось в хаос. Больше крови, больше боли — меня омывало самыми жестокими эмоциями, и через несколько дней все станет лишь хуже.

Дилан попытался встать на ноги, резко и с трудом дыша. Я хотела подойти к нему, но не сделала этого. Сильные руки Вайнмонта приковали меня к месту.

Кэл и Маргарет появились из-за листьев за фонтаном, вежливо улыбаясь. Дилан разгладил пиджак и бросил на Люция темный взгляд, прежде чем обратиться к матери.

— И как тебе? — спросил он.

— Орхидея? Великолепна, — жеманно ответила Маргарет. — Заставила меня задуматься о том, чтобы сделать теплицу, когда поместье перестроят.

Кэл слегка поклонился и передал Маргарет Дилану, который улыбнулся, несмотря на то, что ребра болели с обеих сторон.

— Что я пропустил? — спросил Кэл.

Учитывая его прищуренный взгляд и даже более высокомерное поведение, я предположила, что Кэл никогда ничего не пропускал.

— Всего-то каплю агрессивного фиглярства. Ты знаешь, как это происходит, когда мальчики собираются вместе, — льстивые слова Вайнмонта скрыли рваные царапины и синяки, нанесенные всего лишь несколько минут назад.

— Знаю. Но мы всегда хотим относиться к нашим новым гостям с максимальным уважением. Мы очень рады, что они здесь, среди нас, — попрекающий тон Кэла был похоронен за слишком дружелюбной улыбкой, когда он похлопал Дилана по спине.

— Конечно. Рад быть здесь, — Дилан вернулся к своим обычным манерам, выученным в жизни в лучших школах, на роскошных ужинах, балах дебютантов и так далее. Он не ставился под удар перед Кэлом. Может, был умнее, чем я думала в прошлом.

Когда он пожал руку Кэла, я поняла, что что-то из того, что сказал Кэл, было правдой. Дилан был одним из них. Он родился и вырос, чтобы попасть прямо к этим людям. Сомнение поселилось в моем сердце. Маргарет, должно быть, сделала значительный взнос, чтобы попасть в эту игру. Дилан будет рисковать своей семьей и своим будущим, если попытается принять мою сторону во всем, что связано с Приобретением.

— Ну, это было весело, но Стелла превратится в крестьянку — я имею в виду тыкву — если мы не вернем ее домой в скором времени. — Люций слишком сильно хлопнул Дилана по спине, и от второго удара Дилан заскрежетал зубами.

Вайнмонт все время стоял у меня за спиной, его не смешанный ни с чем запах обволакивал меня, а его сердце билось напротив моего. Рука все еще оставалась на моей талии, так крепко удерживая меня у его тела. У меня возникло ощущение, что, если бы сейчас Кэл попросил меня посидеть с ним, Вайнмонт послал бы его в ад.

Когда Люций закончил с Диланом, то подошел ко мне. Я выпятила подбородок и встретила его взгляд. Я оказалась в ловушке между двумя Вайнмонтами: за спиной — загадка, перед глазами — открытое пособие по обману.

— Возьми меня за руку и выйди отсюда, Стелла, — голос Люция напоминал низкий, опасный рокот.

— Сделай это, — голос Вайнмонта прозвучал над ухом. Он переместил и отдернул руку, пальцы двинулись по моему животу и вызвали покалывание на коже. Я хотела остаться с ним. Хотела поверить, что, может быть, что-то изменилось, возможно, он почувствовал ту же связь, которой я не смогла избежать. Но он передал меня Люцию.

Дилан дал мне едва заметную улыбку, скрывающую послание «не вешай нос», которая попыталась согреть мое сердце, но тут же пропала. Он не знал, что уготовано на Рождество. А я знала.

Струнный квартет начал играть «Тихую ночь», когда я взяла за руку Люция и повернулась спиной к тому маленькому подобию укромного места, которое мне удалось найти впервые с тех пор, как все это началось.

Поездка на машине прошла в тишине. Я заняла переднее пассажирское сиденье, пока не разразилась еще одна идиотская ссора. Люк улыбнулся, открыв для меня дверь, возможно, осознав, что я собиралась сделать.

Как только мы остановились у дома, я выскочила из машины и поднялась по ступенькам, туфли остались в машине. Фарнс открыл входную дверь, и я пронеслась мимо него, ища укрытие в своей комнате. Я должна была подумать о произошедшем, чтобы разобраться, что может означать присутствие Дилана. И, прежде всего, мне нужно было поговорить с одним человеком, который мог бы пролить больше света — Рене.

Хоть я и не слышала шагов позади, закрыла дверь и прислонилась к ней, прислушиваясь. Чувство было такое, словно грязь вечеринки покрывала всю меня, отпечатки пальцев Кэла впились в мою кожу и оскверняли меня так же, как и все, к чему он прикоснулся. Я сняла платье, не заботясь о том, что оно осталось кучей на полу вместе с трусиками и драгоценностями.

Включила горячий душ и встала под парящими струями, макияж стекал по лицу, волосы обмякли. Я просто хотела очиститься, смыть любой след Кэла, или Рэда, или кого-либо еще на моей коже. Я вытащила шпильки из волос и вымыла их. Затем намылилась, терла себя, пока кожа не начала гореть, обмылась и вышла.

Потянулась за полотенцем, но на столешнице его не оказалось. Движение позади меня заставило обернуться. Это был Вайнмонт с полотенцем в руках. Он накинул его на мои плечи и стянул концы у меня на груди. На нем все еще были брюки от смокинга, но пиджак исчез, а рубашка была наполовину расстегнута, как будто он раздевался, но на половине процесса сменил курс и пошел ко мне. Его глаза были полуприкрыты, похоть и жар исходили от него, словно пламя.