— Нет, оно в Вашингтоне. Я и сам думал, что ты просто не можешь иметь к нему никакого отношения, это просто невозможно. — Майкл нервно запустил руки в волосы, на его лице читалась мысленная борьба. — А Дорти знаешь?

— Кого?

— Там был упомянут какой-то Дорти…

Я отрицательно покачала головой. Что за Дорти? Его отец просто напихал первые попавшиеся имена в завещание!

— Микки, я клянусь тебе, что ничего не знаю. Ни Дорти, ни ответа на этот ребус, — прошептала я, обнимая его. — Я бы все отдала, чтобы помочь тебе. Ведь я знаю, каково это, терять родителей. Но… даже тут я оказалась совершенно бесполезна…

— Верю тебе, моя темная феечка, — обреченно ответил он и буквально сдавил меня в объятиях.

— Почему темная? — Надулась я.

— Потому, что у нее вечные перепады настроения и ПМС! И она отыгрывается на принце.

— Неправда. Феечка добрая. Только я уже хочу есть. А ты знаешь слоган: «Ты — не ты, когда голоден». Дай мне бутерброд, и, возможно, я успею остановить превращение в злую ведьмочку.

— Никаких бутербродов. Поешь у меня.

Я поела. И не только. Майкл решил, что лучше я останусь голодной… Он любил в постели злую ведьмочку. Мы опять устроили секс-марафон. Только в этот раз без всяких прелюдий. Ночью он будил меня раза три. Что это с ним? Горячка, как-никак. И я кайфовала. Передоза от сногсшибательного секса еще ни у кого не было!

Противозачаточные я купила, и днями пичкала себя таблетками. Флемиксин на ночь пить не получалось, поэтому я днём принимала двойную дозу. Надеюсь, так можно...

Весь месяц прошёл в таком духе. На улице успел выпасть первый снег. В этот день мы бегали, как дети, по парку и ловили снежинки. Кто-то даже получил снежком по первое число. Это я про Майкла. Он повернулся ко мне лицом, думая, что я не пойду в атаку, и я… запульнула этот снежок ему прямо в щеку! За это я была наказана шлепком по ягодицам и страстным поцелуем. Потом мы отогревались в Subway. А в другие дни — в кондитерских или суши-баре. Оба сгорали от страсти ночами и выкладывались по полной на работе днём. Денег я больше с него не брала. Только за ремонт отеля. К черту папашу. Так насобираю нужную сумму. Но больше — никакого обмана.

Жила я у Майкла дома. Это стало негласным правилом, так как засыпала я все равно в его объятиях… Ну, и просыпалась тоже. Смысл бегать между домами? Из-за него я каждый день опаздывала на работу и уходила раньше, чтобы успеть разрисовать отель. Он засиял новыми красками. Мы так гордились своей работой! А я… я гордилась собой. Я рассказала Майклу почти все о себе. Деньги были почти накоплены, осталось взять свою зарплату, получить рождественскую премию, приплюсовать туда деньги за оформление отеля, и вуаля — я свободный человек. После Рождества мы собирались съездить в Вашингтон, кого-то Майкл хотел там поздравить. Также он хотел, чтобы я прочитала завещание. И я этого хотела. Наконец-то, увижу эту злосчастную бумажку.

Двадцать третьего числа, перед самым Рождеством, я решила появиться на своей официальной работе. Не только же счастливой летать в облаках. Пора было и приземлиться.

— Джесс, привет! С наступающим! — сказала я, сияя улыбкой в тридцать два зуба.

На душе было солнечно и радостно. На улице приятно хрустел снег, дома также приятно хрустели деньги, которые обещали мне свободу уже через месяц, а ночами, у Майкла, хрустели простыни от наших игр. Ну, как можно быть несчастной в таких условиях? Я даже подумывала бросить пить Флемиксин, но потом все взвесила и поняла, что это была и его заслуга тоже. Только теперь стала пить его по утрам, по одной таблетке. Оставалось уже тридцать таблеток, и я была несказанно рада, что он мне так быстро помог. Была лишь одна загвоздка. Почему-то, иногда, мне жуть, как сильно хотелось умереть. В моменты одиночества накатывали панические мысли о том, что счастье моё скоро закончится, Майкл уйдёт, а отец вновь ворвётся в мою жизнь. Поэтому, не лучше ли, прямо сейчас сделать решительные шаги и оградить себя от будущей боли? Я рассматривала разные варианты. От таблеток до машин на трассе. Но потом резко приходило просветление, и я ужасалась своим же мыслям. Не знаю, почему так происходит, что это за выкрутасы моего сознания, но кончать жизнь самоубийством я ни за что не буду.

— С наступающим, Ники, — ответила Джесс, но без особого энтузиазма.

— Ты чего такая кислая?

— Да, так, ничего. Ну, как у тебя с Митчеллом?

— Ой, просто шикарно. Может быть, что-то серьёзное и получится. Я бы очень хотела, да и он вроде тоже. Скажу по секрету… я, кажется, влюбилась, окончательно и бесповоротно.

— Понятно. Очень рада за тебя.

Однако, было такое ощущение, что она засунула бы мне нож в сердце прямо сейчас, будь такая возможность.

— Как там с проверкой? От Антонии ничего не слышно? — поинтересовалась я, вешая свое пальто и настраиваясь на рабочий день.

— Нет, ничего.

— Странно. Ну, и ладно! Нам же лучше жить без всяких проверок.

Но это было действительно странно. Обычно, двадцатого числа уже всё было проверено, а мы получали праздничные бенефиты. Как же эти деньги мне были нужны сейчас! Ещё чуть-чуть, и я смогу рассчитаться с отцом, и, может быть, он оставит меня в покое, исчезнет из моей жизни навсегда.

Вечером случилось то самое, первое в цепочке фатальных неудач, событие. Приехала Антония. А я уже стояла у выхода и прощалась с Джесс, желая ей отличного настроения и побольше клиентов.

— Здравствуйте, мисс Кросс. И вам отличного настроения! Какое оно еще может быть, если Вы только и делаете, что отдыхаете? Я думала, Вы хотя бы последние смены перед Рождеством доработаете нормально, ан — нет.

О, нет…

— Антония? — Испуганно проблеяла я, поворачиваясь в ее сторону. — То есть, миссис Кит… Здравствуйте. Я… я хотела на улицу выйти, подышать.

— Да, что Вы говорите? Весь месяц Вы выходили подышать?

Тут я увидела довольное лицо Джесс. Сука! Тварь! Подставила меня! Эта белобрысая стерва чуть не треснула от улыбки. Так бы и пересчитала ей зубы!

В общем, оправдываться было бессмысленно. Антония славилась твердостью решений и непоколебимостью, поэтому, получив лишь половину зарплаты, я была уволена. Все произошло настолько быстро, что я даже не успела опомниться, как уже стояла на улице, вытирая слезы. А я так хотела купить Майклу подарок. Придётся без него обойтись… Придется, вообще, без всего обойтись.

В этот день я не вышла на работу к Майклу, объяснив это своим плохим самочувствием, и осталась дома. Ничего, переживу. Большая сумма была собрана. Осталось совсем чуть-чуть. Так, выпив две таблетки Флемиксина, дозу, ставшую для меня нормой, я уснула.

Глава 11.

Два дня до Рождества. Город украшен, дом Майкла — тоже. А я опять впала в какое-то уныние. Окружающая действительность резко потеряла цвет, посерела. Эмоции я ощущала лишь наполовину. Поцелуи Майкла приносили горькую радость, секс с ним — отчаянный оргазм.

Работы у меня больше не было, а значит, снова нужно думать, где достать гребаные деньги. Спать ночью опять стало трудно. Поэтому я делала вид, что заснула, а позже, удостоверившись, что Майкл спит, уходила в другую комнату. Могла просто смотреть в ночное небо, усыпанное звездами, и проклинать судьбу. А могла… могла тупо сидеть и не шевелиться, желая, чтобы меня убил разряд молнии.

Спасала лишь усиленная доза Флемиксина — три таблетки. Вот и сейчас я лежала и смотрела в потолок. В идеальный натяжной потолок дома Майкла. Абсолютно белый и чистый… Я чувствовала себя грязным пятном в жизни Майкла. Даже какой-то потолок был лучше меня. На глаза навернулись слезы. Господи, мне надо лечиться.

— Доброе утро, что ли, — сказал Майкл, накрывая мой живот своей рукой, подбираясь к трусикам.

Ага, доброе. От этой доброты хотелось повеситься. Настроение было настолько хмурым и паршивым, что я никак не могла взять себя в руки.

— Я хочу еще спать, — пробурчала, как гном, я, убирая его руку, и отвернулась, чтобы скрыть влажные глаза.