— Притворюсь, что у меня болит горло и пропал голос. Скажешь, что меня продуло на корабле.

— Хорошо, подойдет. Моя задача — вынуть из него максимум информации, а затем сопоставить его рассказы с реальностью и тем, что ты знаешь.

— Если я захочу что-то сказать, буду писать тебе записки.

— Да. Твоя одежда… точнее, твое оружие тебя может выдать.

— Боюсь, что мы уже уехали слишком далеко от торговых кварталов… — покачала головой Рин. — При мне Соколиная песня, револьвер и кинжал. Попробуй-ка спрятать Песню в дипломат, под бумаги?

Рин отстегнула ножны и протянула Анхельму. Тот раскрыл дипломат и попробовал уложить, как она сказала. Крышка закрылась с трудом.

— Ну, никто не увидит, если будешь аккуратен, — понадеялась Рин. — Револьвер останется со мной, ты все равно не умеешь стрелять.

Рин отстегнула с бедра кинжал и взвесила в руке.

— Давать его тебе бесполезно, а на мне он будет выглядеть подозрительно.

Анхельм взял у нее оружие, отвернул полу пиджака и спрятал в потайной карман. Ткань заметно вытянулась вниз.

— Видно, что у тебя в кармане что-то есть.

— Ну и что? Может, я там кулек монет по три рема несу. Я герцог, он не посмеет задавать вопросы. Кстати, вспомнил: я все время забывал показать тебе, где держу деньги.

— Это еще зачем? — удивилась Рин. Анхельм усмехнулся и снова раскрыл дипломат.

— Ты как маленькая. Мы очень далеко от дома, мало ли что случится. Смотри внимательно. На мелкие расходы деньги лежат в дипломате, вот в этом кармане. С крупными счетами другая история. У тебя с собой записная книжка?

Рин кивнула и достала из бокового кармашка на бедре свою записную книжку и карандаш. Анхельм взял и стал листать, ища пустую страницу. Рин перевернула сама и ткнула пальцем в список адресов в самом конце книжки.

— Ты пишешь не на соринтийском? — спросил Анхельм, записывая номер счета.

— Нет, это аириго. Я пишу на нем, чтобы не забывать родную речь, и чтобы никто не смог прочитать мои дневники.

— Понятно. Так, вот мой счет. Запомни его на всякий случай. Основной банк, который обслуживает меня, находится в Кандарине, мои дела ведет… дай допишу… Горан Малкович. Если расходы крупные, я предъявляю паспорт, ставлю печать моим перстнем и называю банковский счет, на который потом приходит чек.

— Представляю, какие чеки тебе придут, когда мы вернемся домой, — пробормотала Рин, вспомнив обо всех украшениях и платьях, которые лежали в ее чемоданах. Герцог рассмеялся.

— Не волнуйся, это из разряда мелких расходов. Крупные расходы — это покупка домов, предприятий, ювелирных изделий и так далее. Вернемся к нашим баранам. Свою легенду помнишь?

— Да ни к чему здесь легенда, — поморщилась Рин. — Называй меня по фамилии, а ему не представляй.

— Хорошо. Я все же надеюсь, что здесь все гладко, а недоразумение с этими двумя — действительно недоразумение.

— Вероятность этого стремится к нулю.

Анхельм на это ничего не ответил, и они надолго замолчали. Рин распустила волосы, заплела косу и снова заколола стилетом в пучок, чтобы не мешались. Солнышко ощутимо припекало даже в карете, невыносимо хотелось пить и нырнуть в сугроб. От жары раскалывалась голова. Рин нервно дернула щекой и прикрыла глаза рукой.

— Кстати, не объяснишь мне одну вещь? — спросил вдруг Анхельм, копаясь в дипломате.

— М-м?

Вместо ответа он протянул ей газету. Рин рассеянно просмотрела большие статьи и недоуменно посмотрела на него.

— Некролог, — пояснил он.

Рин нашла заметку и прочитала:

«25.01.4010 года после продолжительной болезни в возрасте 45 лет трагически ушла из жизни Элеонора Кревилль, жена покойного Гюнтера Кревилля, начальника Службы охраны Императора, убитого в конце ноября террористами на приеме в честь посла Маринея. Элеонора Кревилль при жизни была покровителем эрисдрейского пансиона сирот, меценатом галереи изобразительных искусств, прекрасной матерью и просто хорошим человеком. Спи спокойно, милая подруга. Мир не забудет твоей доброты. Твои друзья».

Рин подняла взгляд на Анхельма.

— Жена Кревилля умерла, — сказала она. Герцог смотрел на нее внимательно, ожидая, что еще она скажет. Рин молчала.

— А Кревилль убит, — продолжил мысль Анхельм. — И это сделал не Арман, Рин. У него не было такого приказа. А сейчас я вспомнил, как дядя при первой встрече сказал тебе «спасибо за Кревилля». Ты ничего не хочешь мне рассказать, Рин?

Анхельм был очень серьезен и смотрел на нее так, словно бы он уже все знал, только ждал от нее ответа. Правдивого ответа. Рин вздохнула и собралась с мыслями. Но едва она открыла рот, карета остановилась, и кучер крикнул: «Приехали!» Рин поблагодарила небеса за возможность отмолчаться.

— Долго рассказывать. Потом поговорим об этом, — сказала она. Анхельм поджал губы и с досадой посмотрел на нее. Рин лишь развела руками и кивнула в окошко кареты. Анхельм вышел и подал ей руку.

— Давай будем решать проблемы по мере их поступления? — предложила Рин, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он только кивнул в ответ и отвел взгляд. Рин тяжело, но тихо вздохнула, предчувствуя бурю.