Глава 2.2

Они вместе дошли до въезда в поместье, где осталась их карета. Кучера не было. Поискав глазами, Рин обнаружила его по другую сторону дороги: он спал под деревом в теньке. Что ж, это только на руку. Рин зашла внутрь кареты и обнаружила, что матросы уже очнулись. Она сгребла их за воротники и по очереди выпроводила из кареты пинками.

— Вот эти два тела, — сказала она, — громили кондитерскую на Третьей Портовой линии.

— При чем здесь я? — спросил губернатор. Рин подняла палец.

— Кондитерская принадлежит Альберте Вонн, моей давней подруге. Когда я навела порядок, мне удалось выяснить вот от этого славного парня, что их послал некий Белый с приказом, цитирую, «зачистить лавочку и выкинуть кошелку». Когда я спросила, для чего это, мне ответили, что лавочка нужна для хранения товара. Ах, да, забыла пояснить. Мне любезно рассказали, что Белый — это капитан судна «Белый Ветер», который возит на Южные острова очень дорогой товар из Галдама. Но вот незадача: самым дорогим товаром в Галдаме являются люди, больше в маленькой рыбацкой деревушке, разрушенной войной, ничего нет. В Лейгесе многолюдно, на пристани толпы беженцев, и менее чем час назад вы сами признались, что их слишком много. Напрашивается вывод: они все на рабском положении, что вы подтвердили своими словами о том, что они у вас работают за еду. Когда я спросила Альберту, обращалась ли она в полицию, то была крайне неприятно удивлена, узнав, что полиция и пальцем не шевелит, чтобы пресечь разбой. Когда полиция работает таким образом, это свидетельствует о том, что она либо куплена, либо ей дано указание не вмешиваться.

— От меня подобных распоряжений не поступало, — мрачно проговорил губернатор.

«Не лжет», — с досадой подумала Рин.

— Вы, может быть, и не отдавали. Но вот человек по имени Френсис Закари вполне мог это сделать.

— Френсису совершенно незачем это делать.

«А вот это ложь», — отчетливо поняла она.

— Но вы не можете знать этого наверняка, верно? Судя по письму вашей дочери, вы ведете с ним дела, и довольно близко, раз хотите выдать ее замуж за него. «Мой отец решил выдать меня замуж за Френсиса Закари, владельца судоходной компании, в определенных кругах он известен как Массам», — процитировала Рин.

— Вы не можете знать, что Массам и Закари — одно лицо. Роза всего лишь ребенок. Она строит догадки.

— Ваша дочь пишет, что Закари развернул в городе сеть своих людей. К сожалению, — или к счастью? — когда я пришла на почтовую станцию, чтобы взять экипаж для герцога, мне не хотели давать карету, упомянув, что некий господин Закари будет очень недоволен этим. Только после того, как я предъявила удостоверение, мне дали карету. А еще начальник станции вел интересный разговор, в котором упомянул Закари и Массама как одно и то же лицо. А за полчаса до этого я услышала от моей подруги Альберты Вонн слова, что вот этих вот друзей к ней подослал Массам. И что этот самый Массам уже держит в своих руках весь Лейгес.

— Это все равно ничего не доказывает.

— Роза также пишет, что… Ваша светлость, позвольте письмо?.. «Сведения о происхождении его состояния я узнала от служанки Нэли, которую он продал нам». Продал. Понимаете? Это косвенное доказательство того, что Френсис Закари, он же Массам, — работорговец. И мне очень неприятно это говорить, но, по всей видимости, вы находитесь с ним… — Рин помолчала, подыскивая слово, — в незаконных деловых отношениях.

— Вы хотя бы понимаете, кого обвиняете и в чем? Вам это с рук не сойдет! — Алава встал в позу.

— Господин Алава, — угрожающе ответила Рин, — я здесь представляю закон. Его светлость увидел в ваших декларациях и отчетностях состав экономического преступления. А я подозреваю вас в уголовном преступлении, а именно: запрещенная законом Соринтии торговля людьми. Для вашего же блага будет лучше, если вы будете помогать следствию, а не противодействовать.

Губернатор мрачно смотрел на Рин, та отвечала ему таким же взглядом.

— Я требую законного следствия и суда, — наконец сказал он.

— Всенепременно, господин Алава, — пообещала девушка. — Вас пока еще ни в чем не обвиняют. Вы всего лишь попали под подозрение.

— Полковник Эмерси, немедленно отправляйтесь в отделение полиции и приведите следователя, — сказал Анхельм.

— Будет исполнено, ваша светлость! Что прикажете делать с этими? — она ткнула в лысого матроса.

— В дом. Мы с губернатором остаемся ждать вас здесь.

Рин вздохнула и принялась развязывать матросов. Освободив ноги первого, она достала револьвер и приставила его к голове громилы.

— Шаг влево-вправо расцениваю, как попытку к бегству. Стреляю без предупреждения и без промаха. Шагай.

Матрос послушно поднялся и пошел к своему связанному товарищу. Развязав его ноги, Рин ткнула его револьвером в бок.

— И как я пойду? — спросил тот. — Ты мне колено выбила!

— Не выбила. Прыгай давай вперед.

Рывком поставив на ноги второго громилу, Рин пригрозила ему оружием и повела в дом. Заходя в поместье, она увидела экономку Рейко, с неприязнью смотревшую на нее, и ответила ей таким же взглядом. Усадив матросов, Рин сказала:

— Мне нужна верховая лошадь. Карета слишком долго едет.

— Госпожа Эмерси, — подала голос Роза, — возьмите моего Алларда, пойдемте, я провожу вас к конюшням.

Девочка быстро пошла к выходу, не дожидаясь, пока ее остановят. Рин последовала за ней. Придя на место, девочка отдала приказ конюху оседлать ее коня и повернулась к Рин.

— Леди Эмерси, что же мне делать?

Рин огляделась вокруг и наклонилась к девочке.

— Роза, я не хочу вас огорчать раньше времени, но может статься, что ваш отец влип в темные дела гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Вполне вероятно, он будет обвинен в рабовладении. Вы понимаете, что это значит?

Глаза девочки расширились от страха. Она обернулась на дом, сглотнула и перевела взгляд на Рин.

— Что я наделала! Его казнят?

Рин только пожала плечами.

— Я не могу вам сказать ничего точно. Вероятно, его не казнят, а бросят за решетку. Но он перестанет быть губернатором — это факт.

Роза закрыла глаза, Рин наблюдала, как дергаются уголки ее рта.

— Хорошо. В конце концов, я была готова к этому, — ответила она и посмотрела на Рин. Та поразилась перемене: сейчас перед ней стояла не пятнадцатилетняя девочка, а взрослая женщина. Сильная, смелая и умная. Никаких слез, никаких истерик. Рин, которая совершенно разучилась держать лицо, позавидовала ей.

— Насколько я могу обещать, что все будет хорошо, настолько и обещаю. Что-нибудь мы придумаем. Роза, вы уверены на сто процентов в том, что Массам и Закари — одно лицо?

— Конечно, — девочка кивнула. — Госпожа Эмерси… Мне угрожает опасность?

— Я бы не назвала это опасностью, — ответила Рин. — Ваш отец попытается надавить на вас и заставить взять слова назад. Роза, если следствие начнется, я уже не смогу его остановить. Вы пойдете по делу как свидетель, а свидетели всегда в опасности. Есть вероятность, что вас попытаются убрать с дороги.

Роза прерывисто вздохнула и вопросительно посмотрела на Рин.

— У вас есть подруги, в чьем доме вы с сестрой сможете укрыться на некоторое время, если это потребуется? — тихо спросила Рин, краем глаза замечая выходящую из дома женщину. — Ваша экономка идет. Не поворачивайтесь. Говорите тихо, она может нас услышать.

— Подруг нет, но у меня есть такое место, — быстро заговорила Роза. — Та самая кондитерская. Я могу пойти только туда.

Рин мысленно выругалась: Альберта была нужна ей самой. К тому же неизвестно, кто еще пожаловал в ее лавочку, пока Рин отсутствовала. Массаму уже обо всем доложили, и наверняка он знает, кто брал карету и куда направился — личность приезжих без труда можно выяснить в пассажирской конторе. Возможно, что в доме губернатора есть люди Массама, и они слышали, о чем шел разговор в кабинете. А значит, необходимо перестраховаться и обеспечить защиту свидетелей. Розу и Альберту нужно спрятать. Плохо, что Анхельм остается с губернатором. Его тоже нужно охранять, неизвестно, что здесь начнется, пока Рин не будет. О боги, ей просто не хватает рук! Вот бы Фрис был здесь… О! А это мысль!

— Роза, я знаю, что где-то здесь совсем близко есть небольшая речка. Вы можете проводить меня туда?