В октябре 1919 года махновцы приступили к организации в «свободном районе» нового, до сих пор невиданного общества, основанного на уничтожении любой власти, государства и крупной частной собственности. Конечно, военный вопрос доминировал над всеми другими сторонами жизни махновского «государства». Хаос, голод, полный разрыв экономических связей, эпидемии, раскол общества — все это, казалось, было против планов Махно создать идеальное общество. Но он упрямо старался реализовать свою мечту...

Со временем память о провозглашенной махновцами Южноукраинской трудовой федерации старательно вытравливалась из народного сознания чекистами от науки. Хотя махновская федерация просуществовала в тылу деникинцев дольше, чем Парижская коммуна, о ней в советской исторической науке даже не упоминалось...

Организация «безвластной республики» должна была происходить не по указанию теоретиков свыше, а как «творчество» масс снизу. Принципы создания свободного самоуправляющегося государства были сформулированы в 1919 году в «Проекте Декларации Революционно-повстанческой армии Украины». В Декларации указывалось, что в Украине происходит третья, анархистская революция, которая должна уничтожить государство, революция, авангардом которой являются махновцы. Вот как Декларация подает конечную цель борьбы махновцев: «И когда революция эта, разгоревшись полным пламенем, охватит собой всю Украину и освободит ее от всех насильников и властителей, — тогда мы, ее верные бойцы, растворимся в миллионных лавах повстанческого народа и перейдем рука об руку с ним к свободному строительству анархии». Махно говорил народу: «Я освободил вас! Я принес вам свободу, а вы делаете, что хотите!»

Идея «свободного советского строя» предполагала советы, которые выступили не как политические, а только как общественно-экономические организации, регулирующие производство и социальные отношения. Махно настаивал, что «свободные советы» должны быть «делом широких масс» и создаваться без принуждения и своевольного вмешательства власти. Махновцы устанавливали «конкретные формы правосудия, при широком участии населения и при полном отсутствии предварительно определенных норм наказания».

Однако Военно-революционный совет (махновский парламент) так и не стал руководящей силой махновской федерации, а остался совещательно-декларативным органом. Реальная власть находилась у батьки Махно и его военных комендантов, командиров корпусов, полков и отрядов — то есть в руках атаманов. Власть этих военных, в военное же время, была полной и дополнялась махновской контрразведкой. Махно критиковали даже анархисты, называя махновщину «движением штыка и контрразведки, близким к народничеству в своей безвластной властности». Атаманская суть переломила в махновщине романтический анархизм.

Эпическая фигура батьки Махно — наиболее удачливого и наиболее идейного атамана — заслонила собой фигуры махновских командиров-атаманов, пытавшихся установить «режим» анархии на местах. В этой книге автор намеренно отказался от анализа биографии и идеологии батьки Махно, считая, что о нем и махновщине в последнее время написано множество книг и статей. В них есть упоминания об этих атаманах, но не более. И это при том, что местные махновские атаманы и придавали махновскому движению всеукраинский характер.

Эти атаманы, хотя и признавали батьку главой движения, однако сами бесконтрольно формировали «общество будущего», исключительно на свой «страх и риск». Их можно условно назвать «базовыми» атаманами махновщины. Они создавали свои «республики» вдали от Гуляйполя, свою уникальную структуру власти в нескольких десятках «базовых» сел, где они были «царями и богами». Обычно возле «базовых» сел располагались густые леса, в которых укрывался местный отряд, когда в села входили крупные части Красной армии или белогвардейцы и в которых рылись землянки и пряталось оружие, патроны, ценности. У махновского атамана Щуся таким «базовым» местом служил Дибровский лес, у Савонова — Изюмский, у Каменюка — Старобельский, у Бровы — Самарский лес у Новомосковска.

Интересно, что почти все махновские командиры имели большой опыт войны, отслужив как в царской армии, где за храбрость получили звания, так и в Красной армии. Не был исключением и атаман Григорий Михайлович Савонов (Гришка). Он родился в крестьянской семье Изюмского уезда Харьковщины, предположительно в 1895 году. До революции Григорий успел поработать портным и рабочим железнодорожных мастерских. С 1915 года он воевал на фронтах мировой войны «за Веру, Царя и Отечество». Дослужился до прапорщика (по другим данным, подпрапорщика), стал георгиевским кавалером.

С весны 1917-го Савонов «в революции», на фронте примкнул к эсерам, в октябре — к левым эсерам. Во времена Центральной Рады, вернувшись на родину, был назначен комендантом городка и станции Царевоборисов (ныне — Красный Оскол) на Харьковщине. С лета 1918 года Григорий партизанил в отряде, воевавшем против Скоропадского. Некоторое время он поддерживал восстание Петлюры, но когда в Харьковской губернии установился военный режим полковника Болболчана — больбочановщина, начал симпатизировать большевикам.

В январе 1919-го Савонов вступил в ряды Коммунистической партии Украины, стал командиром Красной армии. В феврале–марте 1919-го он — командир батальона 12-го полка 1-й бригады группы войск донецкого направления, которая вела борьбу с Деникиным в районе северного Донбасса. Однако за неподчинение приказам командования батальон был расформирован. В апреле 1919-го Савонов занимает должность помощника красного военкома Изюмского уезда. В мае он был направлен на трехмесячные курсы красных командиров в Киеве. «Без отрыва от учебы», как и все курсанты, участвовал в борьбе против атамана Зеленого.

С сентября 1919 года Григорию Савонову поручили организовать красный партизанский отряд в тылу белогвардейцев, в лесах у Сум. В декабре, когда белогвардейцы отступили с севера Украины, он получил пост ахтырского, а позже изюмского уездного военкома. В это время Григорий входит в число новой местной элиты. В июне 1920 года его назначили ответственным за ликвидацию дезертирства в Изюмском уезде, он возглавил карательный отряд, брошенный против дезертиров и повстанцев. Именно летом 1920-го у Гришки произошел перелом мировоззрения, он разочаровался в диктатуре пролетариата, когда получал приказы жечь «дезертирские» села и расстреливать крестьян-заложников.

Во второй половине июля 1920 года, когда армия Махно рейдировала в районе Изюмщины и даже на сутки заняла Изюм, Савонов связался с махновцами, договорился о своем месте в движении Махно. В начале августа он организовал восстание местного гарнизона и окончательно перешел на сторону махновцев во главе отряда из 210 конников и 40 пехотинцев при восьми пулеметах. Покинув Изюм, Савонов ушел в соседний Тепленский лес, где уже нашли себе укрытие отряды атаманов махновской ориентации Сыроватского и Колесниченко. Вскоре они перешли под командование Савонова.

Рейдируя в направлении Дона, головной отряд Махно захватил Константиновград (ныне — Красноград Харьковской области), а 27 августа 1920-го атаковал Изюм. В боях за Изюм отряды Махно и Савонова разгромили бригаду красных. В октябре Савонов собрал вокруг себя махновский отряд из тысячи повстанцев. На съезде местных повстанцев и крестьян Изюмского уезда он был провозглашен «батькой изюмских повстанцев».

В октябре 1920 года Махно пошел на военный союз с Красной армией против генерала Врангеля, захватившего Гуляйполе, Александровский уезд и Северную Таврию. Согласно договору с красными, Махно обязался привести свою армию на врангелевский фронт и заставить всех махновских повстанцев прекратить военные действия против советской власти. Савонову, который чувствовал себя довольно независимо в армии Махно, батька тогда грозил, что если Гришка не пойдет на союз с Красной армией, то он не будет считать его своим побратимом, «а при встрече морду набьет». Что означало у батьки «морду набить», Савонов уже знал: два непокорных атамана были расстреляны за неподчинение приказам Махно.