- Потому, что нехуй лапы свои распускать! – гневно выдал он и снова уставился в столешницу.

- Во-от, - протянул Андрей. – Тебя заносит, Димочка.

Вдруг тренер неожиданно мягко улыбнулся, показывая, что неприятная часть подходит к концу.

- Я не принцесса в башне, и на меня не надо заявлять права. Иди ко мне.

Дима встрепенулся, поспешно подскочил с табуретки к улыбающемуся Андрею. Тот обнял его за талию и упёрся в Димин живот острым подбородком, глядя на парня снизу вверх.

- Обещай, что ты больше не доставишь нам неприятностей, - тихо попросил тренер, и Дима поспешно закивал, среагировав на слово «нам».

Парень полюбовался на своего непредсказуемого любовника и нагнулся к его лицу. Поцелуй получился очень эмоциональным – Андрей тоже был на взводе, хоть и не показывал виду. Дима опустился рядом с тренером на диван и обнял его за шею. Он чувствовал себя ребёнком, которого отругали и даже отшлёпали, но заверили, что он всё равно любим. Он жался к Андрею, испытывая чувство бесконечной благодарности сам не зная точно за что. Блондин отстранился от Димы и серьёзно посмотрел ему в глаза.

- А теперь самый важный вопрос, Дмитрий.

Дима затаил дыхание.

- Где Бантик?

После секундного молчания, оба покатились со смеху, хоть шутка и была, прямо скажем, так себе. Но после такого нервного дня, после соревнований и драки, смех расслабил лучше любого алкоголя. Напряжение мгновенно спало, и Дима ничего не заподозрил, когда Андрей сказал:

- Я там машину на полдороги раскорячил, пойду переставлю.

Парень кивнул и вернулся к бокалам. Он накинул на горлышко бутылки полотенце, скручивая пузатую пластиковую крышку с шампанского. Когда пробка звонко выскочила из шипящего сосуда, из прихожей раздался щелчок дверного замка.

Больше Андрей не возвращался.

Глава V

Когда тренер не вернулся через пятнадцать минут, Дима заволновался. Он набрал выученный наизусть номер, но телефон куда-то запропастившегося любовника оказался отключен. Дима спустился на улицу, обошёл дом, оглядел двор, но не обнаружил ни машины Андрея, ни его самого. Парень успокаивал себя тем, что тренер, возможно, отъехал в магазин и вот-вот вернётся. Просидев с полчаса под подъездом, Дима растерянно пошёл домой. В голову лезла всякая муть, одна другой страшнее.

Ещё через полчаса, парень практически был уверен, что такой спешный отъезд Андрея связан с дракой – возможно, этот Сергей позвонил с угрозами или ещё чем, и тренеру пришлось поехать разбираться. Дима клял себя последними словами за то, что подвёл любимого под такой монастырь.

Когда в руках звякнул телефон, Дима вздрогнул всем телом и уставился на экран. «Уехал по делам. Будет время – напишу», - гласила СМС от Андрея. И всё. Парень медленно осел на диван, перечитывая скудный текст на светящемся дисплее снова и снова. Его не покидало ощущение какой-то тотальной подставы. Что значит «уехал по делам»? Вроде как надо бы успокоиться – с Андреем всё хорошо, но, блядь... Какого лешего?! Дима то вскакивал, то садился обратно на продавленный диван. Ноги куда-то несли, тело рвалось за дверь, на улицу, но парень не мог понять, куда ему бежать? Телефон Андрея не отвечал – выключен. Дима растеряно оглядел комнату. Он буквально не мог сообразить, что ему теперь делать? Сесть за компьютер и закончить работу? Пойти в душ? Начать готовить ужин или трезвонить по всем телефонам, включая полицию?

Ночь была ужасной. В те редкие моменты, когда Дима проваливался в сон, его мучили тягучие, беспросветные кошмары, а между этими периодами забытья, парень крутился на кровати, пытаясь унять противное чувство какой-то неясной тревоги.

Первые дни после необъяснимого ухода Андрея, Дима был как в полусне. Иногда он отвлекался на однокурсников, зачёты, яркую рекламу по телеку, но гнетущее чувство, что случилось что-то страшное, постоянно маячило где-то рядом. Пока что Дима даже не знал, что ему думать и как оценивать такой вот финт тренера. Перебирая в голове все подробности их последней встречи, он искал причину, по которой Андрей мог так внезапно удрать. Дима что-то сказал или сделал? Чем-то напугал или разозлил Андрея? Да нет же!..

Каждый новый день начинался с ощущения, что уж сегодня-то мужчина проявится. Как иначе? Не переехал же он на другой континент с концами! И тут обнаружился факт, отрезвивший Диму в одночасье. Оказалось, что Андрей взял отпуск в бассейне аж до сентября, разделив свои группы между другими тренерами. С мая ребята разъезжались по дачам-югам-бабушкам, и группы занимались в сильно урезанном составе, поэтому, никто не возмутился, когда после соревнований Неволин подал заявление за свой счёт, сославшись на семейные обстоятельства. Всё это Дима узнал от болтливого Демидова, который в тот день после награждения проторчал в бассейне, что называется, до последнего клиента. Андрей даже заранее предупредил, что будет недоступен по телефону. Диму замутило от понимания того, что тренер приехал к нему, уже зная, что через час он пропадёт из жизни парня на несколько месяцев! Обмусолив этот факт со всех сторон, Дима чуть не довёл себя до истерики, готовя обличительную речь, которую он выдаст любовнику, когда тот появится. А потом на место ярости пришла боль.

Эта боль не имела ни начала, ни конца. Дима жил в ней, дышал, спал, говорил. Она держала его зубами, не разжимая челюстей ни на секунду. Эмоции и переживания не тревожили больше Диму, ибо на фоне этой нескончаемой боли, они терялись, словно звон колокольчика, заглушаемый гудком пожарной сирены. Однажды он обречённо подумал, что это навсегда, что его никогда не отпустит и до конца своей жизни он так и будет существовать в этом коконе боли, будто внутри осиного гнезда. Все проблемы и переживания других людей казались ему не заслуживающей внимания ерундой, сил на то, чтобы кому-то сочувствовать не было. Эта боль выела его до корки.

Майское солнце обманывало романтиков, словно старая цыганка, обещая им новый старт и новую жизнь. Дима чурался студенческих посиделок и компанейских выездов на "природы", даже не стараясь придумать вежливую причину для отказа и через какое-то время ребята перестали его звать, а, по словам его приятеля Лёхи, Димина репутация души компании была безвозвратно разрушена. Это волновало его меньше всего. Ровно как и резвые девицы, пытавшиеся взять Диму в оборот, отираясь вокруг него в Универе. Вечерами Дима валялся на кровати и пялился в потолок, вслушиваясь в щемящий голос Резнора, который пел о Something I Can Never Have. От воспоминаний щипало глаза. Смертельная усталость стала привычной.

Мама приехала в одну из очередных суббот июня, без звонка, без предупреждения. Поцеловав Диму в прихожей, она по деловому оглядела неубранную квартиру и пустой холодильник, и взяв сына за руку, заставила его сесть рядом с собой на диван.

- Рассказывай.

Материнское сердце не обманешь – Дима понимал, что рано или поздно она начнёт допытываться о причинах его состояния, и на минуту он стал ребёнком, который просто хочет, чтобы мама отвела от него все его горести и страхи. Капелька милосердия – это всё, о чём он мог сейчас мечтать. И этой минуты стало достаточно, чтобы Дима сделал то, на что и не надеялся решиться.

Он прижался лицом к её плечу и начал говорить. Что полюбил мужчину, что преследовал его, что сходил с ума и потерял контроль. Что иногда плохо так, что хоть в петлю. Что в каждом незнакомце ему чудится любимый. Что проклятый телефон молчит. И многое, многое другое. Когда он поднял голову, то с удивлением увидел, что вся мамина кофта на плече была насквозь мокрой. А с момента ухода Андрея он не проронил ни слезинки. На лице матери был испуг. Дима видел, что она так напугана, что готова вскочить и убежать из комнаты, подальше от него, но древний инстинкт самки пересилил и она осталась рядом со своим страдающим детёнышем. Она несмело провела тёплой рукой по Диминым волосам, видимо, собираясь с мыслями.

- Митенька, - тихо произнесла мать, гладя его по голове. – Как страшно-то... Что ж теперь будет?