- Послушайте! – вскинул руки резидент, пытаясь унять ревнивца. – Я лучше пойду.

      Хотел было добавить: «Всё равно жучок с вами не поставишь», но вовремя прикусил язык.

      - Костя, прекрати, пожалуйста, - словно прося таксиста остановить возле нужного подъезда, спокойно прервал крикуна Илья. – Если у тебя ещё есть какие-то вопросы ко мне, обсудим их в другой раз. А сейчас я прошу тебя уйти. Не обижайся.

      И, на последней фразе, тронул сдувшегося певца за локоть, то ли извиняясь, то ли придавая ускорение, ловко встав таким образом, чтобы дать тому уйти и не выпустить Макса из квартиры.

      - У тебя есть три минуты, чтобы объяснить мне, что ты делал в моей квартире, - жёстко проговорил Аваров, когда "униженный и оскорбленный" убрался восвояси.

      В его облике не было и намёка на романтичного донжуана, который клеил Максима накануне. Никакого томно-ласкового тона в голосе, никаких улыбок. Сейчас он был типичным разъяренным хозяином квартиры, к которому вломился грабитель, и, набычившись, свирепо смотрел на нарушителя. Тот съёжился, вжимая голову в плечи, только сейчас понимая до конца, в какую херню вляпался. Оглянувшись на приоткрытый шкаф, он кисло спросил:

      - Вариант с Нарнией не рассматривается?

      Аваров сузил глаза.

      - Две минуты.

      Версия про Нарнию была первая и последняя. Дальше уже шла только правда.

      - Я пришёл, чтобы поставить тебе жучок с прослушкой, чтобы записать, как Рахимов будет вымогать у тебя деньги за подряд, - быстро проговорил Максим, честно глядя в глаза.

      Илья нахмурил брови. То ли пытался вспомнить, кто такой Рахимов, то ли оценивал степень правдивости дымовских слов.

      - Рахимов?

      - Да, Андрей Рахимов - чиновник, который…

      - Да, знаю я, кто такой Рахимов, - раздраженно отмахнулся Аваров. – Ты что, мент?

      - Нет, частный детектив, - спизднул Дымов, надеясь, что тот не будет докапываться. – Запись нужна моему клиенту для возбуждения проверки в отношении Рахимова службой собственной безопасности. В суде-то она доказательством являться не будет, а вот…

      - …а вот для ФСБ очень даже… - медленно кивнул Илья, глядя в сторону.

      Его лицо немного смягчилось в задумчивости. Максим решил закрепить эффект и протянул раскрытую ладонь, на которой лежал жучок – маленькая, чёрная фигулина с металлическим брюшком. Аваров взял жучок в руку, покрутил, разглядывая с интересом, и отдал его обратно. Макс положил жучок в карман рубашки и неуверенно посмотрел тому в лицо в ожидании вердикта. Илья молчал и смотрел будто сквозь него, очевидно анализируя возможность правдоподобности истории. Помучив бедного "детектива" зловещим молчанием, как-то нехорошо улыбнулся и произнёс:

      - Если всё так, как ты говоришь, ты же понимаешь, что за такие фокусы ты можешь лишиться лицензии?

      Так, дело, похоже, шло к прямому шантажу… Дымов тяжело вздохнул и решил, что надо бежать. Чем, собственно, он рискует? Бизнесмен не знает ни его фамилии, ни где он живёт. Как тот его найдёт, как докажет, что он был у него дома? Да никак! Даже отпечатки пальцев не будут доказательством – в конце концов есть куча свидетелей, что они вместе уехали накануне. От планирования побега Максима отвлек требовательный голос Ильи:

      - Переспи со мной.

      И Дымов рванул к двери. Это была чистой воды паника. Он дёргал за все ручки, ожесточённо отталкивая локтями наваливавшегося на него домогателя. Сейчас он сражался уже не за честное имя своей конторы, а за суверенитет своих ягодиц. Дверь не поддавалась, сластолюбец оттеснял Макса к стене. Ситуация переходила в прямое физическое противостояние, в котором агент уже готов был пустить в ход кулаки. Он развернулся к напавшему, занял устойчивую позу и замахнулся. Видит бог, ему не хотелось, чтобы до этого доходило, но никаких других вариантов выхода из этого уже не было – всё-таки он был заперт в квартире с агрессивным здоровенным геем, который впрямую заявил о своих похотливых желаниях и намерениях. Но этот оказался подкованным товарищем, он лихо увернулся от классического встречного правой и провёл ряд хитрых приёмов, в результате которых Дымов оказался на одном колене, с заломленной той самой правой, за спиной. Максим отчаянно вырывался, рычал и изворачивался, но захватчик держал его крепко. И тогда неудачливый агент-провокатор перепугался вусмерть. Он слабел, чувствовал, что не может справиться с насильником, и был готов уже на унизительные мольбы и упрашивания. Сердце толчками перекачивало кровь, ноги тряслись, в желудке - словно камень проглотил. Аваров отпустил его скрученную за спиной руку, но тут же обвил своими лапищами поперек груди, сжав в кольцо. Теперь Дымов, спелёнутый, был прижат к нему, дергался всем телом, извивался и пытался лягнуть ногой. Он похолодел, ощутив дыхание где-то у себя на затылке. Илья, похоже, зарылся носом в его волосы и как-то уж больно интимно там ему дышал. Потом наклонил голову и беспардонно прикусил за ухо. Тут уж Дымов не выдержал и заголосил что есть силы.

      - Уйди! Не смей! Убери грабли! А-а-а!

      - Ну, что ты орёшь? – неожиданно ласково спросили вопиющего. – Я ж тебя не насиловать собираюсь. Чего разошёлся-то?

      Максим замолчал и перестал дёргаться. Раз Илья с ним разговаривает, значит всё ещё есть шанс дипломатического, блядь, урегулирования - надо только попытаться убедить его себя отпустить. И вот когда начало казаться, что выход из кризиса не за горами, случился форс-мажор: Аваров наклонил голову, пытаясь заглянуть "жертве произвола" в лицо, а тот повернулся к нему, чтобы наладить контакт... Ну, и наладил... Вернее, как: Дымов-то не ожидал, что физиономия другой договаривающейся стороны так близко окажется, и поворачивался весьма резко. Если бы на месте коридорного конфликта находился независимый наблюдатель, ему было бы сложно установить, кто инициировал поцелуй: тот наклонился, этот повернулся – и вуаля. Мужчины практически врезались друг в друга губами. Макс застыл, чувствуя себя Роуз, стоящей на носу Титаника. Шустрый Илья отпустил одну руку и тут же обхватил ладонью шею оторопевшего визави, придерживая за подбородок, чтобы тот не смог отвернуться, и серьёзно так засосал его, без дураков. Максим зажмурился, что было его тактической ошибкой - с закрытыми глазами ощущения были острее. Аварова бог наградил экстремально талантливым ртом – с правдой не поспоришь. То ли у него были железы с ядом, парализующим жертву, то ли владел какой-то техникой языковой акупунктуры, но Максим сдался и перестал трепыхаться, послушно позволяя мять, сосать и вылизывать свои губы, расслабляясь и откидывая голову назад, Илье на плечо. И тот держал Дымова, зацеловывая в хлам. У неслучившегося насильника были очень напряжённые, жёсткие губы и расслабленный нежный язык, которым он так трепетно ласкался, что Макс обмяк и на ногах стоял исключительно благодаря тому, что его крепко прижимали к телу. Он снова уловил аромат знакомой туалетной воды, и этот запах тут же запустил цепную реакцию воспоминаний и ощущений вчерашнего вечера. И стало жарко. Максим уже плохо понимал, сколько прошло времени, наверное минут десять, а то и все двадцать, а Илья целовал всё с тем же запалом и страстью, что в начале. Он провёл рукой по груди ошеломленного пленника, потом вниз по животу и наконец мягко дотронулся до его отвердевшего члена сквозь брюки. У Дымова вырвался стон. Предательский такой, постыдный стон. Вроде как он тут на всё уже готовый, берите его тепленьким. Ну Аваров и взял, приподнял чуток и потащил в комнату, как статую. Тут-то наш Бонд и очнулся.

      - Э… Э… Стоять!

      Доктор Зло послушно остановился и даже поставил агента, как говорится, где взял. Тот одёрнул пиджак и повёл плечами, выпутываясь из объятий. Илья позволил ему выскользнуть и даже отойти на пару шагов. Максим встал напротив него и приготовился ко второму раунду переговоров.

      - Слушай, я… Я…