Поначалу я послал одного парня, чтобы припугнуть девчонку, он доложил потом, что все сделал как надо: подстерег в магазине, познакомился, проводил до дома и попросил ее передать отцу наше пожелание. Послушная, говорит, девочка, симпатичная, Ией зовут, обязательно выполнит поручение, потому что чуть не вырубилась от страха. А такие пугливые, как правило, готовы на все, лишь бы больше не встречаться с нашим братом.

Если по правде сказать, мне слабо верится, что предпринятые мной действия с первого раза сработают. Что ж, поживем — увидим, в жизни всякое случается.

— Меня зовут Ия. Научите меня каратэ. Я оторвался от графика занятий, который составляю еженедельно для своих орлов, и поднял голову. Девушка лет восемнадцати внимательно, даже с вызовом, смотрела на меня.

— Что вы сказали? — переспросил я, хотя отлично ее понял. Просто нужна была пауза, чтобы мой ответ не показался слишком поспешным и дал повод для упрашиваний, которых я не терплю. За день ко мне приходит немало мальчишек с подобными просьбами. Каратэ для них романтика, им кажется, стоит только захотеть, и они тотчас станут мастерами. Мало кто задумывается, что это прежде всего тяжкий труд, добровольное отречение от многих земных благ и подчинение всего себя избранной цели. Только полная самоотдача может принести успех. Бывает, что и принятые в школу ребята выдерживают лишь месяц-другой и уходят. Поэтому отбору нас очень тщательный. К тому же школа специализированная, рассчитана на то, что лучшие ее выпускники могут быть зачислены в систему МВД для дальнейшей учебы и службы в отрядах спецназа или для укомплектования оперативных отделов. Словом, нагрузка в школе ориентирована целиком на сильных и выносливых, причем только на мужчин. А тут девушка, да такая, что хворостинкой перешибешь.

— Ией меня зовут, — повторила она и замолчала.

— Ну и что, разве это причина для занятий каратэ? — спросил я как можно мягче. — Почему бы вам не попробовать себя в гимнастике, плавании, волейболе? Для женщин спорт — это грация, здоровье, молодость. А занятия каратэ связаны с большими физическими нагрузками, которые не каждому парню по плечу.

— Хочу в вашу школу, — упрямо повторила она, терпеливо выслушав мои доводы.

— А кто вам ее рекомендовал? — поинтересовался я.

— О вашей школе и о вас — кстати, как о прекрасном педагоге и профессионале — мне рассказывал ваш ученик Игорь. Он обещал поговорить с вами насчет меня.

Я вспомнил: действительно Игорь упрашивал меня принять в школу в порядке исключения его знакомую девушку, отличавшуюся, по его словам, прекрасными данными. Я тогда ничего не ответил, но после неоднократных напоминаний, в конце концов сказал, что пусть придет, поглядим.

— Мы дружили с Игорем, — продолжала Ия. И как бы предупреждая мой вопрос, заторопилась: — Нет, мы были просто товарищами, вместе гуляли, катались на лыжах, ходили в турпоходы по горам. Но не больше. Мы были очень разные.

— Были? Что случилось с Игорем? — спросил я ее.

— Это ужасная трагедия, — девушка закрыла ладонями лицо и всхлипнула.

Я подвинул ей кресло, налил из термоса горячего кофе. Ия послушно села, достала из сумочки платочек, приложила к глазам.

— Все произошло буквально в течение нескольких минут, — стала рассказывать она. — Мы с Игорем гуляли по парку. Живу я рядом, в микрорайоне Воронцово, и парк как бы примыкает к нашему двору. Прохаживались мы тут по аллеям, бывало, допоздна, и никогда не было никаких происшествий.

— В какое же время вас понесло туда? — спросил я.

— Часов в одиннадцать, кажется.

— Почему так поздно?

— Игорь позвонил, предложил пройтись по парку. У него ко мне был какой-то разговор.

— Действительно важный разговор?

— Абсолютно никакой. Когда прогуливались, я несколько раз напоминала Игорю о его намерении поговорить, но он только отшучивался.

Ия снова взялась за платочек. Сделав глоток кофе, она продолжала:

— Эти трое выросли будто из-под земли, я даже закричать не успела. Игорь вмиг разметал их, они оказались на земле. Мы побежали и уже были далеко, когда у нас за спиной загремели выстрелы, Игорь упал. Я попыталась его тащить, но не смогла. Вокруг никого не было, даже те, кого Игорь уложил, исчезли. Я закричала: «Помогите!», побежала к ближайшему автомату, позвонила по 03, объяснила, что произошло. Не успела повесить трубку, как увидела машину «скорой помощи», подъезжающую к парку. Из нее выскочили двое в белых халатах с носилками и направились к тому месту, где лежал Игорь.

— Значит, кто-то раньше вас предупредил врачей? — предположил я.

— Видимо так, — согласилась Ия. — Может быть, услышав выстрелы, позвонили в «скорую» жильцы ближайшего дома.

— Почему же вы не поставили в известность милицию, они ведь наверняка с ног сбились в поисках свидетелей? — упрекнул я девушку.

— Не хотела связываться. Замучают с вызовами. Что я могла им сказать, когда сама ничего не знаю и не понимаю? В темноте я и лиц не запомнила.

— Все равно, надо пойти к ним или пригласить следователя к себе. Вдруг найдется зацепка, о которой вы сами и не подозреваете, — посоветовал я.

— Ладно, — согласилась Ия, — сделаю.

Ничего она, конечно, не сделала, упрямая девчонка. Это я потом выяснил. А в тот день она показалась мне мягкой, уступчивой, откровенной. Мы долго разговаривали. Ия рассказала о родителях, о жизни, об учебе, о своей мечте овладеть каратэ. Я не скрывал, что школа — на особом дисциплинарном режиме, подведомственна МВД, и тот, кто учится здесь, подчиняется строгим правилам и законам. Ия отвечала, что готова на все условия, лишь бы ее приняли.

Не знаю, искренне она говорила со мной или иные помыслы владели ею, но я все же обещал подумать, как с ней быть, и, прощаясь, сказал, чтобы она позвонила или зашла дней через пять.

Почему я осторожничал? Научен горьким опытом. Однажды я поддался на увещевания начальника одного из отделов МВД и принял в группу дочь его приятеля. Тотчас все пошло кувырком. Девчонка была смазливая, фигуркой Бог не обидел. На занятиях она старалась быть в центре внимания ребят. А те вместо того, чтобы упражняться, пялились на нее во все глаза. Потом из-за нее начались ссоры и даже произошла драка. В итоге два месяца по нулям, ни малейшего прогресса на тренировках, шесть человек пришлось исключить, в том числе и эту красотку. С тех пор я зарекся: ни одной женщины в школе!

Школа каратэ — мое детище. Это единственное в своем роде учреждение, где готовят профессионалов. И мне совсем небезразлично, какая здесь обстановка.

Я сам с детства воспитывался в атмосфере восточных ритуалов, с малых лет жил в Японии. Отец, тогда первый секретарь нашего посольства, увлекался традиционными видами японской борьбы. Не было случая, чтобы он пропустил мало-мальски значительные тренировки, встречи, соревнования мастеров боевых искусств — дзю-дзюцу, кэн-до, иаи-дзюцу, кун-фу, каратэ. Почти всегда он брал меня на эти зрелища. Мать вначале противилась его увлечению, сердилась, когда отец уводил меня с собой, но в конце концов смирилась и даже, помню, стала немного разбираться в символике и терминологии, радовалась вместе с отцом, когда он рассказывал о победе своих кумиров. Ну, а я был всецело поглощен великолепием бойцов, ведущих поединок. В эти мгновения я забывал обо всем на свете, ставя себя на место то одного, то другого из них, в зависимости, разумеется, от того, кто был более ловким, наносил больше прицельных ударов, кто побеждал.

В двенадцать лет я стал учеником знаменитой в Японии школы каратэ, которой руководил Дзен, известный в стране мастер, одержавший в свое время немало ярких побед на соревнованиях по кэмпо, представляющего собой совокупность разных направлений и школ восточных воинских искусств. На вид ему было за семьдесят. Сухонький старичок, с острой серебристой бородкой и слезящимися щелочками глаз, опирался на палку. Казалось, он вот-вот упадет, но как обманчива была его внешность! На занятиях он преображался. Это был уже другой человек — молодой, ловкий, полный сил и энергии, с твердым, звонким голосом. Каждое движение он вначале показывал сам, а затем заставлял нас часами его повторять. Следить за правильностью выполнения упражнений он поручал своим помощникам. Особое внимание уделялось точности нанесения ударов, но не дай Бог было перейти грань — допускалось только легкое касание противника. Выработка в себе чувства меры занимала большую часть времени, особенно в первые месяцы учебы. Вместе с тем Дзен буквально вбивал в каждого из нас готовность и умение в любой миг перейти эту грань в случае необходимости отразить нападение, встать на защиту слабого, наказать зло. Но при всех обстоятельствах следовало руководствоваться соображениями справедливости, чести, здравого смысла.