— Какая аппетитная тёлочка! Пойдём ко мне в гости! — послышался пьяный голос. Всевлада, не глядя, показала в том направлении средний палец, — Да кому ты на х.. нужна, п…. тупая! — раздалось в ответ обиженно.

— Ещё один отголосок Вселенского Мудачества, — сказала Влада вслух.

— Чего?! — совсем злобно отозвался голос, — Я ни хрена не понял!

— Несомненно.

Всевлада молча встала и ушла, а голос ещё долго матерился и на разные лады проклинал «всех этих привередливых шлюх». По дороге Влада вспомнила, что так и не выспалась. Надо ехать домой.

Она уже не могла ни о чём думать. Скорее бы добраться до дивана и отключиться. Стоя у дверей вагона, она смотрела, как мимо несётся чернота тоннеля, и наконец-то полностью погрузилась в музыку. Ей удалось почти забыть обо всём, что её мучило. Но у метро дежурили менты, видеть их Владе было неприятно. Казалось, они её обязательно остановят. Ведь очевидно же, что она убийца. Или сумасшедшая. В любом случае, её надо держать подальше от мирных граждан.

— Хрена-с-два! — прошептала Влада и проскользнула мимо ментов, прячась за каким-то тучным дяденькой.

Дома она выпила успокоительное, купленное для тётушки, и прямо в одежде растянулась на тахте. В открытую форточку просачивался холод, но зато воздух был чистый и свежий, а по карнизу скоро застучал дождь. Она лежала, кутаясь в плед и глядя вверх, то на потолок, то на небо за окном. И потолок, и небо были одинакового серого цвета. Дождь, похоже, перешёл в мокрый снег, сильно потемнело, по углам комнаты сгустились тени, узоры на старых жёлтых обоях превратились в укоризненные глаза. В голове было тупо, на всё было плевать, и спать, как назло, уже не хотелось. Она довольно долго пролежала так, наслаждаясь теплом под пледом и слушая шум дождя, незаметно задремала и погрузилась в какой-то тягостный, гнусный сумбур.

Во сне её кто-то искал, кто-то ходил за прозрачной стеной, она наблюдала за ним и знала, что её вот-вот обнаружат. Надо было убегать, прятаться, но сперва необходимо было найти какую-то очень важную вещь. Она не помнила, что это такое, но отчаянно искала, искала... Потом появился красавчик из магазина, который слёзно умолял её не покупать старое пальто Рожнова, так как к нему всенепременно нужны рыжие усы. "А вы такая интересная девушка! Купите лучше перчатки", — советовал он. Она пообещала подумать и прошла в соседнюю комнату, где два кота танцевали танго. Из-за запертой маленькой двери в конце коридора неслись стоны и крики — там кого-то пытали. Влада влезла на подоконник, усилием воли поднялась в воздух и полетела над городом, она подлетала к окнам, оттуда высовывались люди, здоровались с ней и угощали пирожками. Но там, внизу, её продолжали преследовать, и приходилось суматошно летать с крыши на крышу, по каким-то высоткам, нельзя было расслабиться ни на минуту, а ей так хотелось улечься на какой-нибудь крыше, где её никто не найдёт, и спокойно поспать. Но ОНИ всегда знали, на какой она крыше, и нужно было улетать, пока они не успели подняться. Подлетев к очередному окну, Влада с ужасом увидела в стекле своё отражение в шляпе и рыжих усах. Вот почему её преследуют, она забыла переодеться! Влада схватилась за лицо, но усов не было. Они были только в отражении. "Невинная девушка смотрит на себя в зеркало и видит убийцу", — бесцветно прогнусило отражение, и стекло треснуло.

От треска глаза Влады распахнулись. Оказалось, что ветром захлопнуло форточку. Было уже совсем темно. Спать ей больше не хотелось, она не отдохнула, а устала от этого сна. В темноте с глазами обоев, тёмными углами и отдалёнными намёками совести ей вдруг стало страшно, она сама не понимала, от чего. Она боялась пошевелиться, издать какой-нибудь звук. Ей представилось, как со скрипом открывается дверь, а за ней стоит обезглавленный труп Рожнова. Сверкает молния и раздаётся душераздирающий крик... Ей стало смешно. На самом деле в трупе Рожнова нет ничего страшного именно потому, что он без головы. Ведь самое жуткое у мертвеца — это глаза.

Нужно было привезти с собой Крокуса. Всё-таки не одна. Сейчас бы заскулил, ткнулся в руку влажным носом... Хотя нет, бесчестно впутывать сюда ни в чём не повинную собаку.

Служебно-розыскная собака, появись она вовремя, вполне могла пройти по её следу до Данькиной квартиры. Хорошо, что прошло столько времени: там пробежали толпы народа, проехали тысячи машин, а теперь и прошёл дождь со снегом... Её что-то так беспокоило во сне... Перчатки! Уж их-то собаке найти — раз плюнуть. Да и человеку тоже. Особенно если они валяются прямо на месте преступления или в ближайших окрестностях оного. Хоть бы это было не так, хоть бы она потеряла их где-нибудь уже за Литейным мостом, лучше всего в парадной, где переодевалась!

Она не выдержит, если не пойдёт и не проверит. Да, время самое подходящее. И метро не работает, и погода разгулялась, и ночь на дворе, а идти-то всего примерно пару часов! Выругавшись, она поднялась с тёплой тахты, и вскоре уже шагала по Московскому проспекту навстречу хлопьям мокрого снега, натягивая на лицо капюшон нового плаща. Холодрыга. Разве это весна?! А в ночь убийства, как назло, было так жарко... Хотя нет, ей повезло. Мокрые шмотки горели бы плохо. Влада шла вдоль пустого проспекта и ничего не видела перед собой, а мокрый снег всё летел в лицо, которое замёрзло так, что уже даже не было больно, плащ успел промокнуть насквозь. «Я тоже очень люблю тебя, милый Питер». Она шла очень быстро, но всё равно дрожала от холода. В самой неприятной части Лиговского проспекта Влада чуть не налетела на кучу кирпичей. Слишком поздно подняв глаза, она увидела, что к ней, широко ухмыляясь, направляются три не очень трезвые детины старшего школьного возраста и, если помягче выразиться, крайне неинтеллигентного вида. И чего им в такую ночь дома не сидится?!

— Эй, солнышко, ты не замёрзла? — спросил один из них, остальные заржали. — Я готов согреть тебя своим телом.

Влада, будучи не в настроении вступать в разговор, попыталась молча проскользнуть мимо, но они сомкнулись, не позволяя пройти. Влада отступила назад. Они начинали её бесить.

— Ну, куда ты так быстро? Давай познакомимся! Нам скучно.

— Я вас развлекать не нанималась, — резко ответила Влада, — Отвалите.

— Ой, как грубо! Кажется, мы ей не нравимся!

— С чего бы это, — сказала Влада с сарказмом.

— Ты что, лесбиянка? — удивился тот, что считал себя главным.

— Да! — рявкнула Влада. Действительно, какие ещё у неё могут быть причины не отвечать взаимностью эдаким очаровашкам, да ещё троим сразу.