Побросав в попавшийся под руку пакет прищепки, свои кроссовки, полотенце и клей, а также тщательно протерев очки найденным единственно для этой цели спиртом, она повесила пакет на руку, сунула руки в карманы пальто и собралась уходить, но решила напоследок оглядеть место преступления. На столе лежал её мобильник. Вот идиотина, надо же так лохануться! Схватив телефон, она поспешно сунула его в карман джинсов, где уже лежал плеер. Устроить такой маскарад, но забыть на месте преступления собственную вещь с несметным количеством отпечатков пальцев — что можно выдумать глупее?! Она села на тумбочку и задумалась. Где она ещё могла лажануть? Прокручивая в памяти все свои действия, она ничего не смогла припомнить. В маскарадном прикиде было жарко, от лисьего меха всё чесалось, а от ваты в носу хотелось чихать, поэтому Строгова решила, что пора валить. К тому же ей почему-то начало казаться, что кто-то вот-вот обязательно позвонит в дверь, и тогда будет уже совсем не смешно.

Подумав, она наступила большим ботинком в кровь и как следует наследила в комнате и коридоре, наступая на торчащий нос ботинка другой ногой. Повезло, что у неё такая хорошая координация.

В последний раз окинув взглядом комнату, она повернула замок рукавом пальто, вышла на лестницу и с нарочитым стуком захлопнула за собой дверь. Едва не навернувшись, она с громким топотом сбежала по лестнице и хриплым гнусавым голосом обратилась к консьержке, которая дремала, но проснулась от устроенного Владой грохота.

— Вы не подскажете, который час? — поинтересовался странный рыжий человек, так внезапно возникший здесь и поднявший такой шум. Старушка почему-то решила, что он француз.

— Да четвёртый ужо, — ответила старушка.

— Ох, и засиделся я у Поликарпа Омарыча! — изумлённо прогнусавил удивительный, какой-то безумный на вид гость, — Пора бежать, а не то жена меня изобьёт! — добавил он и рассмеялся нервным смехом, после чего прошествовал к двери, как-то забавно задирая пальцы ног. Не менее странным образом посетитель покинул парадную: не вынимая руки из карманов, он не сразу сумел нажать кнопку домофона локтем, и, когда ему это удалось, навалился плечом на дверь и выпал наружу.

Влада отошла на десяток метров от дома и выдохнула. И как ей только удалось, в ботинках, что велики на три размера и в очках, через которые ни зги не видно, да ещё держа руки неотрывно в карманах, ни за что не запнуться, ни во что не врезаться и не потерять шляпу?! Если не учитывать увольнение и незапланированное убийство, ей сегодня очень везёт.

А теперь надо было, петляя по дворам и переулочкам, уйти как можно дальше отсюда, незаметно юркнуть в какую-нибудь парадную и переодеться. Стараясь не смотреть вперёд сквозь стёкла очков, так как от этого кружилась голова, а глядя по бокам и вниз под ноги, она торопливо зашагала в направлении Невы. Путь был неблизкий. Прохожих в такой час было совсем мало, и никто из них не видел в окрестностях места преступления Владу Строгову, зато все видели странного мужика с рыжей бородой и нелепыми ногами.

Взглянув случайно в сторону "Крестов", Влада содрогнулась и поскорее направилась через Литейный мост, который совсем недавно свели. Прохладное утреннее солнце светило сквозь дымку, город ещё находился в полусне, и кругом была удивительная, спокойная красота, но Влада, к сожалению, была сейчас не в состоянии как следует оценить её. Она была сосредоточена на том, что ещё надо успеть сделать за эту долгую ночь, а жаркий, тяжёлый и щекочущий костюм тем временем успел просто невыносимо её замучить. К тому времени, как город оживёт, ни рыжего хмыря, ни Всевлады Строговой на его улицах быть не должно.

На другой стороне Невы Влада довольно долго петляла, пока ни нашла открытую подворотню и незапертую парадную. Убедившись в отсутствии свидетелей, она юркнула туда и торопливо избавилась от своего костюма. Процесс отрывания бороды оказался весьма непростым и болезненным, но в целом всё прошло отлично. Убийца куда-то сгинул, есть только девица в коричневой куртке без всяких пятен крови — да и откуда бы им взяться? — и с большим мешком в руках, а такой персонаж имеет полное право разгуливать ранним утром по городу, не вызывая никаких подозрений. Хотя Владе всё равно будет спокойнее, если её никто не увидит. Ещё одна пробежка по петляющим переулкам — и девушка с баулом юркнула в знакомую тёмную парадную, поднялась на пятый этаж и тихонько скользнула в незапертую дверь. Это, конечно, очень неосторожно — оставлять дверь нараспашку, но Данька в последние пару месяцев использовал свою квартиру единственно для тусовок, а сам жил у очередного друга, так что красть здесь сейчас было нечего. Зато у него постоянно ошивались толпы каких-то людей, знакомых и незнакомых, вписавшихся на неопределённое время и иногда довольно занятных.

Закрыв, наконец, дверь как следует, Влада положила на пол крепко завязанный баул, повесила куртку кровавым пятном к стене и прокралась на кухню, где по обыкновению отрубились, положив головы на стол, братья-близнецы Вяшкины. Достав из шкафа чистый стакан, она плеснула в него остатки коньяка из бутылки и несколько раз коснулась стенок пальцами и краёв губами, чтобы он выглядел так, будто из него вчера пили, и оставила на столе. В комнате Алла и Данька спали на тахте валетом, Сашка дрых прямо на полу в обнимку с порожней бутылкой из-под вермута, Ульяна свернулась в кресле, как креветка, а Влада прокралась к дивану у окна, осторожно убрала с него гитару и улеглась, укрывшись пледом. Спать ей вовсе не хотелось. Вся надежда была на то, что друзья вчера напились до полного беспамятства и не вспомнят, что её с ними не было. Надежда, впрочем, была слабая: Даньку она видела в таком состоянии только один раз, Сашку, может быть, раза три, а Ульку и Аллу, кажется, вообще никогда... Это Вяшки вечно вырубаются после второго стакана, они-то вообще ничего, конечно, не помнят.

Светало. Тикали часы. От лёгкого сквозняка колыхалась лента серпантина, висящая на люстре. Влада воспалёнными глазами пялилась в окно на клочок неба между стенами. Даньке к девяти на работу, значит, в 7 должен прозвенеть будильник. Почему часы тикают так медленно? Она нервничала. Друзья, всё-таки, ещё не слабоумные. Убедить шесть человек в том, что ты вчера пил с ними, хотя ты не пил, может оказаться проблематично. Ладно, если они её раскусят, можно будет сделать вид, что сама напилась и всё перепутала. Придётся тогда придумывать другое алиби, но какое? А после этого надо успеть сгонять за город, сжечь на пустыре все улики, и потом ещё вернуться в редакцию требовать зарплату за последний месяц и рукописи, и страшно огорчиться из-за скоропостижной кончины бывшего начальника. Хотя вряд ли его так быстро обнаружат. Ведь это так славно, когда можно его не видеть, и вполне разумно подождать недельку, прежде чем ломать дверь в его квартиру. Мешок, конечно, можно было выбросить в мусорный бак или в Неву, но Влада сочла это слишком ненадёжным. Придётся сжечь и куртку, кровь с неё теперь ничем не выведешь. Да и ладно, всё равно она старая, как мир. Наконец заверещал Данькин будильник. Влада каждый раз ему удивлялась: более омерзительного звука она даже у других будильников никогда не слышала, хотя они все рады стараться.