Делегация СЕПГ была со своей стороны готова обсуждать в Москве эти вопросы и планировала инициировать меры по ограничению и затруднению транспортных коммуникаций Западного Берлина с прилегающей территорией ГДР. Правда, справедливости ради надо сказать, что и Запад готовил подобные шаги (например, рассматривалось прекращение судоходства через английский сектор Западного Берлина, что ставило ГДР в довольно тяжелое положение).

Лидеры СЕПГ получили, наконец, «добро» на начало продвижения к социализму. Однако Сталин советовал не кричать об этом на каждом углу, а проводить политику свершившихся фактов. Например, коллективизацию на селе можно было бы начать, по мнению советского лидера, осенью, не говоря ничего о колхозах и прочих непонятных для немецкого крестьянского уха вещах.

Вернувшись домой, руководители ГДР стали претворять рекомендации Сталина в жизнь, тем более, что они были с ними согласны. 26 мая 1952 года в день подписания Общего договора было опубликовано «Распоряжение о мерах на демаркационной линии между Германской Демократической Республикой и западными оккупационными зонами Германии». Согласно этому документу, МГБ ГДР поручалось принять срочные меры для предотвращения «дальнейшего проникновения диверсантов, шпионов, террористов и вредителей» в ГДР[127]. Вдоль границы с ФРГ создавалась пятикилометровая особая зона, в которую можно было попасть, только имея специальный пропуск. Первоначально не планировалось перемещать из особой зоны гражданское население в массовом порядке. В приказе по МВД ГДР № 38/52 от 26 мая 1952 года полиции разрешалось выселять из особой зоны иностранцев и лиц без гражданства, лиц, не зарегистрированных по постоянному месту жительства, а также тех, кто совершил уголовные преступления, и имелись основания полагать, что они могут стать рецидивистами. Большой простор для толкования оставляла последняя категория: «лица, которые ввиду их положения в обществе представляют опасность для антифашистско-демократического строя»[128]. Списки подлежащих выселению в глубь страны составляли совместно органы криминальной полиции и МГБ. В случае несогласия с выселением разрешалось применять силу, однако к таким мерам прибегать почти не пришлось. У «переселенцев» отбирали удостоверения личности. В отдельных случаях полицейские и сотрудники МГБ вели себя грубо, не давали людям достаточно времени на сбор необходимых вещей. Однако обращает на себя внимание тот факт, что подобные рассказы очевидцев были опубликованы только в ФРГ (там операция МВД и МГБ ГДР получила неофициальное название «Паразиты», которое на все лады использовалось западногерманской прессой). Переселяемых сажали в грузовики, и они переезжали на новое место. Кстати, СКК внимательно следила за этим процессом, обращая особое внимание на то, чтобы переселенцев на новом месте обеспечили жильем и работой.

27 мая 1952 года распоряжением министра государственной безопасности ГДР на границе с ФРГ была введена 10-метровая контрольная полоса и 500-метровый «охранный пояс» в рамках пятикилометровой особой зоны. Демаркационную линию (так еще продолжала называться внутригерманская граница) разрешалось пересекать только через специально созданные КПП и при наличии межзональных пропусков.

В конце акции по переселению выяснилось, что основную массу выселяемых составили частники (трактирщики, ремесленники, богатые крестьяне), активные деятели церковных общин, те, что часто посещал ФРГ и Западный Берлин, те, кто регулярно слушал американскую радиостанцию РИАС (находилась в Западном Берлине), а также бывшие члены НСДАП. В некоторых населенных пунктах, особенно в тех, где на выборах в Народную палату было подано много голосов против единого списка Национального фронта, было выселено до 20 % жителей. Многим удалось перейти в ФРГ, так как стали распространяться слухи, что выселяемых повезут в Сибирь.

Меры ГДР по укреплению межзональной границы были желанным подарком для Аденауэра, которому удалось переключить огонь критики за подписание «кабального» Общего договора с себя на «коммунистических правителей» ГДР. 18 июня 1952 года, выступая в бундестаге, федеральный канцлер резко осудил «массовые депортации» в ГДР, в результате которых в ФРГ прибыли 7500 беженцев[129]. Всего, по данным властей ФРГ, было переселено 50 тысяч человек, однако эти цифры были явно завышенными. На самом деле выселенных было чуть более 8 тысяч.

В любом случае в пропагандистском плане победа осталась за Бонном, тем более что государственное агентство новостей ГДР — АДН 18 июня поспешило опровергнуть «клеветнические слухи» о «массовых переселениях»[130]. Однако уже 26 июля 1952 года ГДР была вынуждена, хотя и косвенно, публично признать сам факт переселения, издав распоряжение об обращении с имуществом выселенных (недвижимость передавалась в пользование госпредприятиям или начавшим формироваться в 1952 году сельскохозяйственным производственным кооперативам).

Следует отметить, что в начале 1950-х годов переселение гражданского населения практиковалось и в ФРГ, когда там развернулось массовое строительство военных баз, полигонов и аэродромов. Другое дело, что переселяемым выплачивалась солидная денежная компенсация, на которую у ГДР просто не было средств. Но одновременно необходимо признать, что при осуществлении выселения из приграничных областей ГДР стал использоваться термин «деклассированные элементы», то есть меры по укреплению границы носили четкий социально-политический характер «очистки» чувствительных районов страны от недостаточно надежных лиц.

Вплоть до начала июня 1952 года ЦК СЕПГ не мог сориентировать своих членов относительно точной повестки дня предстоящей партконференции. Партийные газеты и журналы туманно писали о повышении производительности труда, экономии цемента и прочих неотложных задачах. Но лидеры СЕПГ и сами не знали, какую основную тему предложить делегатам конференции, так как советское руководство не давало окончательного согласия на провозглашение строительства социализма в ГДР. Вплоть до конца мая 1952 года Сталин надеялся (и как было показано выше, у него были для этого серьезные основания), что подписание Общего договора будет сорвано. Иллюзии рассеялись 24 мая.

В этот день СССР направил западным державам ноту, в которой содержалась необычно жесткая критика их позиции в германском вопросе. В документе явно просматривалось раздражение, и Аденауэр счел ее подарком небес. Нападки Москвы на ФРГ и ее западных покровителей серьезно ослабили позиции СДПГ, которая с каждым днем все больше и больше переходила в германском вопросе на нейтралистские позиции. Контраст ноты 24 мая с предыдущими двумя нотами СССР был настолько разительным, что многие в Вашингтоне, Бонне, Лондоне и Париже даже решили, что она была отослана без ведома Сталина. На самом деле ожидать от СССР дальнейших уступок в свете откровенно обструкционистской позиции Запада было бы, по меньшей мере, странно. В госдепартаменте США и так признавали (хотя и не публично), что СССР сделал максимально возможный в тогдашних международных условиях шаг навстречу западной позиции в германском вопросе.

После советской ноты 24 мая уже в начале июня было объявлено о созыве II конференции СЕПГ в Берлине 9–12 июля, а 24 июня ЦК СЕПГ утвердил лозунги, с которыми партии предстояло встречать свой форум. В них впервые говорилось о СЕПГ как авангарде немецкого народа в борьбе за социализм. Но пока это была «самодеятельность». Поэтому 2 июля 1952 года Политбюро ЦК СЕПГ обратилось с письмом к Сталину, в котором просило его утвердить проект отчетного доклада ЦК на партконференции. В проекте констатировалось, что СЕПГ превратилась в марксистско-ленинскую партию и в ГДР созданы все необходимые предпосылки для создания основ социализма (преобладание общественного сектора в экономике, контроль рабочего класса над всеми рычагами государственной власти). Но самой трудной частью письма для СЕПГ был раздел в конце этого документа, в котором делалась попытка объяснить совместимость социализма в ГДР с дальнейшей борьбой за единую демократическую Германию. В письме говорилось, что если СЕПГ открыто заявит о строительстве социализма, то классовое сознание рабочих в Западной Германии и Западном Берлине укрепится, так как они поймут, что в ГДР жить лучше, чем в ФРГ[131].