Наша учительница истории Нина Ивановна вошла в класс и сказала:

– Сегодня спрашивать вас не буду. – Подождала, пока спадет радостное возбуждение в классе, и добавила : – Перейдем к изучению нового материала.

Мы приготовились слушать, но учительница почему-то не начинал? урок, оглядывалась на дверь, видно, кого-то ждала. Мы зашумели, зашевелились, начали тоже смотреть на дверь. Чтобы удовлетворить наше любопытство, Нина Ивановна тихо, будто по секрету, сообщила:

– Урок будет проводить наш гость из Минска.

А кто – не сказала. Мы думали, войдет какой-нибудь ученый-историк, возможно даже профессор, один из тех, кто учебники пишет. До этого в наши Копали-чи ни один ученый не приезжал на уроки.

– Какой-нибудь очкарик, – сказал Алеша Будай, мой сосед, и, согнув в кружки пальцы, поднес их к глазам: – Вот такой.

Нина Ивановна вышла из класса и вскоре вернулась. Я сидел около двери и раньше других увидел гостя. Учительница хотела пропустить его первым в дверь. А он так предупредительно показал рукой вперед: пожалуйста, проходите, вы женщина! Нина Ивановна вошла. Потом уже он, генерал.

Мы не встали, а вскочили, живо, по-солдатски. Ребята выпрямились, плечи расправили, вытянули руки по швам, как по команде «смирно». Генералу это понравилось, он улыбнулся и по-военному поздоровался :

– Здравия желаю, товарищи будущие бойцы!

– Здравия желаем, товарищ генерал! – крикнули мы не совсем слаженно, но зато громко, насколько хватило голоса.

Уселись за парты и на генерала уставились. Признаться, мы впервые увидели живого генерала. Седой, с морщинками под глазами, брови грозные, подбородок крепкий, строгий. Руки, как у кузнеца, большие, тяжелые. На генеральских золотых погонах по одной звездочке и крошечному танку. Значит, генерал – танкист.

Генерал положил руки на стол, обвел взглядом класс и спросил:

– Начнем урок?

– Начнем! – хором ответили мы.

– Меня пригласила в школу ваша учительница Нина Ивановна рассказать вам о Великой Отечественной войне. И хотя у меня мало свободного времени, я с радостью согласился приехать к вам.

– Вы наш земляк? – спросил Алеша Будай.

– Нет, не земляк. – Генерал немного помолчал. – Про войну, Советскую Армию вы, конечно, читали много, – начал он. – И ни одного фильма не пропусти ли, где война показана. Так?.. Известно. Я не буду рассказывать вам и о том, что написано в учебнике. Вы сами прочитаете.

– Прочитаем! – дружно ответили мы.

– Вот и молодцы… – Генерал улыбнулся. – Я уже сказал, что с радостью приехал к вам. И знаете почему?

Лена Ковальская подняла руку.

– Пожалуйста, – обратился к ней генерал.

– Вы знакомы с нашей Ниной Ивановной, потому и приехали, – сказала Лена.

Генерал взглянул на учительницу, улыбнулся ей.

– Доля правды в этом есть. Нину Ивановну я знаю давно. Многим обязан ей. Но есть и другая причина. В сорок четвертом году я освобождал вашу деревню.

– На танках? – воскликнул я.

– На танках. Это было весной, в конце марта. Наши войска подошли тогда к реке Синей. И остановились, чтобы подтянуть тылы и перегруппироваться.

Фашисты сидели в Копаличах. Их укрепленный рубеж проходил по Синей. Наша часть должна была выбить фашистов из Копаличей. Для подготовки к наступлению мы имели три дня. Чтобы разведать фашистскую оборону-доты, траншеи, огневые точки, заминированные поля, – наши наблюдатели сутками вели наблюдение за передним краем фашистов. Все, что обнаруживали, обозначали на карте. Радисты подслушивали в эфире разговоры гитлеровцев. Несколько раз наши артиллеристы открывали огонь по вражеской обороне, чтобы вызвать ответный огонь и засечь огневые точки врага.

Но всего этого было недостаточно. Решено было послать в тыл фашистов разведку.

В то время я командовал танковой ротой. По плану наступления моей роте предстояло первой идти на прорыв. И направление атаки было определено: возле кирпичного завода переправиться через реку и ворваться в деревню. На карте было обозначено, что река в том месте неглубокая и танки могут пройти.

– Там глубоко! – не выдержал кто-то из учеников.

– Нырнешь – и вот так, – поднял я руки.

– Правильно, там глубоко, мы об этом потом сами узнали. Разведали… Ну так вот. Вызвал меня командир полка и сказал: – «Тебе первому наступать, тебе нужно все и разведать».

«Вас понял, товарищ подполковник, – ответил я, – разрешите отобрать людей!»

Отобрал я восемь человек, объяснил им задачу: проникнуть в Копаличи и все, что необходимо, разведать и, конечно, захватить «языка». Надели мы белые маскировочные халаты и стали думать, как лучше перебраться на тот берег. Лежим на своем берегу, прислушиваемся, приглядываемся. С нами сапер с миноискателем. А фашисты не спят, все время пускают осветительные ракеты. Попробуй пройти незамеченным! Решили ползти. И только спустились на лед, как из штаба прибежал боец и передал приказ командира полка вернуться назад. Пришел я в дом, где размещался штаб, а там вместе с командиром полка командир дивизии полковник Алексеев, начальник разведки майор Захарченко.

«Что случилось? – спросил я. – Разведка отменяется?»

«Не отменяется, а пойдете по другому маршруту».

Подполковник пригласил меня к столу, показал карту. Я склонился над столом. Тонко очиненный карандаш подполковника двигался от нашего переднего края вдоль реки, через болото. Около деревни Кропивня карандаш круто повернул назад и остановился в кружочке с надписью «Копаличи».

«Зачем такой крюк?» – удивился я.

«Крюк немаленький, – согласился командир полка. – Проверишь, смогут ли там пройти наши танки».

«По болоту? Там же трясина!»

«Там есть гряда, возвышенность».

И тут, когда я отошел от стола, заметил на кровати девочку лет двенадцати, крепенькую, в сапогах, домотканой теплой юбке, вязаной кофте. Плечи ее закутаны теплым шерстяным платком. Там же на кровати лежал ее белый кожушок. Сидит эта девочка, черноглазая, видно, быстрая, бегает глазами по комнате, с любопытством всех разглядывает и ногой качает – такая привычка у детей. И стучит тихонько каблучками по ножке кровати: стук, стук…

Я подумал, что девочка живет здесь, в этой хате, и сказал, чтобы спать ложилась. Офицеры опять склонились над картой, что-то отмечали, советовались, потом полковник подозвал к столу девочку.

«Ты сказала, что здесь, у кирпичного завода, стоят пушки?» – ткнул он карандашом в карту.

«Шесть штук. – И девочка показала пять растопыренных пальцев левой руки и один правой. На карту она даже не взглянула. – А по берегу, от кирпичного завода до шоссе, мины в снег закопали».

«Ты сама видела, как мины в снег закапывали?»

«И сама, и мне учитель Иван Петрович говорил. Он даже знает, что мины противотанковые».

«Ты все рассказала, что просил передать учитель? Ничего не забыла?»

«Все. Иван Петрович говорил, что через Воронине болото танки пройдут по гряде».

«Это мы уже слышали. Спасибо тебе». И полковник положил руку ей на плечо.

Девочка снова села на кровать, застучала каблучком по ножке.

Командир полка мне тогда сказал:

«Значит, так. Проверите эту возвышенность, могут ли там пройти танки. Вместе с вами пойдет и она». Он показал на девочку.

Я догадался, что девочка с того берега пришла, из Копаличей.

Девочка соскочила с кровати, быстро оделась в свой белый кожушок, замотала голову белым платком и стала посреди комнаты. Ее даже маскировать не нужно было, вся белая, как заяц-беляк.

Начальник разведки проинструктировал меня, как вести группу, что делать в тех или иных обстоятельствах. Полковник строго предупредил беречь девочку, ни в коем случае не обнаруживать себя. В Копаличах, если туда удастся пройти, мы должны оставить девочку.

Вы, дорогие юные друзья, знаете и Воронине болото, и гряду, которая его пересекает. Идти нам пришлось километров шесть. Снега было уже мало. В ту ночь подморозило, лужи затянуло льдом, идти было очень тяжело. Это нам, а каково ей? Она второй раз проделывала этот путь.