Часть 04

Память перепрыгивала через провалы, ныряла в дымку. Виднелись расплывчатые силуэты, слышались приглушённые голоса. Но внезапно память озарялась, и чудилось, что давние события происходят сейчас.

Задыхаясь от гордости и восторга, Адэр бежит по коридору: маленький мальчик, едва достающий до педалей машины, впервые сам проехал вокруг гаража. К кому лететь, как не к отцу? Пусть порадуется успехам сына, посмотрит на него с уважением, а может, на колени усадит. Дорогу преграждает секретарь. Выслушав сбивчивый рассказ, обещает сообщить Великому. И если Моган сочтёт встречу с сыном необходимой, его пригласят.

Каким же он был доверчивым и глупым. Несколько дней не выходил из комнаты, ждал приглашения, до головной боли прислушиваясь к шагам в коридоре. Пока не пришла Элайна и не попросила прокатить её с ветерком.

Вспомнилась сумасшедшая боль. Он упал с лошади. Его окружили конюхи и гувернёры. Среди обеспокоенных лиц мелькнуло белое лицо сестры. Адэра перенесли в спальню. Появился Трой Дадье, сдержанно поинтересовался, есть ли опасность для жизни наследника престола. Выслушав отрицательный ответ, исчез. Сестра несколько долгих дней просидела возле постели Адэра, а отец так и не пришёл.

— Ручная работа, — прозвучал вялый голос. — Очень красиво.

Адэр скользнул взглядом по обеденному залу. Элайна смотрела в окно и машинально мяла в руке кружевные занавеси.

— Хочешь поговорить о шторах?

Сестра недовольно повела плечом:

— Когда я сюда ехала, думала, что мы с тобой это обсудим, это и это. А сейчас выдавливаю из себя каждое слово.

Адэр отхлебнул из чашки остывший кофе:

— Не мучай себя.

— Я хотела тебя поддержать, но у меня не получается.

— Я не нуждаюсь в поддержке.

Элайна повернулась к Адэру. Хрупкая, нежная, ямочки на бледных щёчках, русые волосы, уложенные в чудную причёску — она удивительно походила на мать, будто супруга Могана Великого сошла с картины и прибыла в Порубежье.

Сестра изо всех сил старалась держать себя в руках, но глаза болотного цвета выдавали волнение с примесью тоски и усталости.

Элайна отвернулась к окну и вновь принялась мять в кулаке шторы:

— Кто тянул Вилара за язык?

— Дорогая, не начинай.

— Кто мог подумать, что он способен на предательство.

— Он не предатель.

Элайна опустила голову:

— А кто?

Адэр посмотрел на поникшие плечи сестры, на подрагивающие пальцы, сжимающие ткань. Неужели она до сих пор неравнодушна к Вилару?

— Он друг, который хотел меня спасти.

— От кого? — прозвучал тихий голос.

— От меня самого.

Элайна обернулась. Ей удалось надеть маску и придать себе шутливый вид.

— Поэтому ты стал похож на этот замок? Такой… одинокий. Здесь нет девиц?

— Не знаю.

— Ты не знаешь своих придворных?

— У меня их нет. — Адэр покрутил в руках чашку, поставил на стол. — Как поживают мои племянницы?

— Скучают по тебе. Их некому баловать.

Адэр улыбнулся:

— Почему ты не взяла их с собой? Им бы здесь понравилось.

— Кто бы сомневался? Ты бы разрешил им сидеть на ступенях, сутулиться за столом, бросаться едой, глотать слова. Продолжил бы учить их врать, не краснея.

Адэр вздохнул:

— Из меня получится плохой отец.

— Самый лучший. — Как в далёком детстве Элайна уселась на ковёр возле ног Адэра. Положила руки ему на колени и устремила на него лучистый взгляд. — Почему мой муж не похож на тебя?

— И слава богу.

— Ты полюбишь, Адэр, и твои похождения прекратятся.

— Ты сама себе веришь?

Элайна пожала плечами:

— Я надеюсь.

— Считаешь, что я не люблю Галисию?

Элайна с наигранным видом посмотрела по сторонам:

— А где она? — Вновь направила взгляд на Адэра. — Не отдавай своё сердце кому-то из здешних дам.

— Постараюсь.

— Ты же знаешь отца. Он не позволит тебе жениться по любви. Короли не женятся по любви. Тебе придётся оставить сердце здесь, а самому вернуться в Тезар.

— Ты говоришь так, будто я способен на сильные чувства.

— Отец никогда не примет твою избранницу, — проговорила Элайна, словно не услышав его. — Ты женишься на стране.

Адэр насторожился:

— Отец ведёт за моей спиной переговоры?

— Пока нет, но Трой Дадье уже составил список невест.

— Откуда ты знаешь?

Элайна выдавила улыбку:

— Ты забыл, что мой муж советник Великого?

— Вы с ним почти не видитесь. Что изменилось?

— Тебя выслали из Тезара, и я поняла свою ошибку. Если бы я знала, что задумал отец, если бы Модес предупредил меня, я бы сделала всё, чтобы не допустить этого. — Элайна сузила глаза. — Я тебя расстроила?

— Ничуть. Брак — это клетка для женщин. Мужчина всегда найдёт потайной ход.

— Ты неисправим… Тогда что тебя тревожит?

— Абсолютно ничего, — сказал Адэр и прижался губами ко лбу сестры. Его волнение так заметно? Устал держать себя в руках?

— Какой костюм ты наденешь? — поинтересовалась Элайна.

— Ещё не решил.

— Решай быстрей. Я хочу определиться с платьем. Наряд сопровождающей дамы должен гармонировать…

— Элайна! — Адэр отодвинул сестру от себя. — У меня уже есть сопровождающая дама.

— Вот как… Кто же она?

— Малика Латаль.

— Маркиза?

Адэр покачал головой.

— Графиня? — не унималась Элайна. — Неужели обычная дворянка?

— Простолюдинка.

Казалось, сестру хватит удар: лицо побледнело, по шее пошли красные пятна.

— Ты с ума сошёл… — прошептала она.

Адэр выпрямил спину:

— Не забывайся.

Опираясь на его колени, Элайна с трудом поднялась:

— Ты не вправе нарушать наши традиции.

Адэр встал:

— Ты говоришь о традициях своей страны. Позволь тебе напомнить: сейчас ты не в Тезаре.

Они стояли друг напротив друга. Она прижимала руки к груди. А он… Он поступит так, как решил.

Огромное зеркало увеличивало и без того большую гостиную. Вдоль стен стояли кресла на низких ножках. За все предшествующие дни в них никто не сел и вряд ли кто-то сядет — Адэр не любил посетителей в своих апартаментах.

На тёмном, почти чёрном паркете белый ковёр с бахромой. Возле окна софа, мягкая, широкая, обитая серой кожей. Что то, что другое — в прошлой жизни незаменимые вещи. Со своей возлюбленной Галисией Каналь Адэр развлекался в спальне, с благородными дамами забавлялся на софе или кушетках, а девиц низкого происхождения подминал на ковре. Здесь же, в замке, софу иногда продавливал коленями, открывая или закрывая окно, а ковёр протаптывал ботинками, когда не спалось.

Адэр так и бродил бы по гостиной, борясь с бессонницей, если бы не нашёл увлекательное занятие — разглядывание колонн из аспидного камня с выточенными фигурками девушек. Одной ночью он установил возле колонн канделябры, зажёг полупрозрачные свечи. Огоньки свечей затрепетали, отбрасывая блики на чёрный камень. Подключилось воображение, и выпуклые силуэты девушек ожили.

Адэр какое-то время наблюдал за их танцем, барахтаясь в пучине своих дум. Но взор то и дело останавливался на одной фигурке — тоненькой, изящной, с чудным изгибом рук. Сердце застонало: «Галисия…» С этого всё и началось.

Каждую ночь Адэр разглядывал девушек, выискивая в них сходство со своими любвеобильными пассиями. Округлые бёдра — Маньяра. Большая грудь — Ния. Копна кучерявых волос — Лита. Десятки фигурок — десятки имён. Имена закончились, а вверху на колонне остался последний силуэт, непокорный теням и пламени.

Как ни старался Адэр оживить фигурку, переставляя с места на место канделябры, девушка продолжала стоять, дерзко вздёрнув подбородок. Адэр копался в памяти до изнеможения, силясь вспомнить ещё хоть одну горячую подругу, а на ум приходила невыразительная и холодная, как камень, особа. И Адэр дал последней девушке имя — Малика, надеясь, что не за горами то время, когда её место в галерее образов займёт желанный предмет страсти и утех.

Но сегодня было не до ребячества и глупых забав.

Адэр подошёл к зеркалу, одернул чёрный фрак, поправил перекинутую через левое плечо белую атласную ленту, усыпанную алмазами — символ чистоты и открытости. Отступив на шаг, окинул себя взглядом. Как всегда безупречен, но глаза… Разволновался, как его встретят? Пустые переживания! Ему будут рукоплескать хотя бы за то, что он сын Великого.

Достал из кармана листок — его речь перед великосветской толпой. Сегодня он впервые произнесёт чужую ложь. Смял лист в кулаке и бросил в угол комнаты.