— Антонио! Разве для тебя существуют другие женщины?

Он закурил и усмехнулся:

— Точно. Только не люблю, когда за мной бегают. Женщины не должны этого делать. Нам, мужчинам, нужен вызов, нас нужно держать в напряжении. Мы же все-таки сильный пол.

Элен забавляло, когда Антонио, настоящий итальянский мачо, начинал философствовать на тему отношений между мужчиной и женщиной. Десять лет назад он развелся и с тех пор не скрывал того, что «озабоченный». Так же фанатично он любил свою работу, поэтому брался устраивать судьбу всех молодых и перспективных. Конечно, не обходилось без женских чар, которые на Антонио действовали безотказно.

Сначала Элен приходилось с ним нелегко. Он очень долго и не без изящества ухаживал за ней, но в конце концов сдался. Не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что ему что-то шепнул Маркус. Но в профессиональных вопросах Элен доверяла Антонио как самой себе. Это была его заслуга, что она быстро получила признание и уважение в совершенно новой для себя среде. Но чем громче были ее успехи, тем больше становилась и нагрузка. Антонио постоянно требовал, чтобы она посещала открытия дорогих бутиков, кинопремьеры, приемы и так далее. Иногда Элен даже получала от этого удовольствие: болтовня, как-никак, была частью ее профессии, и она владела этим искусством в совершенстве.

Весной было много работы, поэтому постоянные дожди не особенно огорчали Элен. Она занималась подготовкой и проведением ежегодных выставок — международной биржи туризма, телевизионной выставки, которая была крайне важна для акул пера. Нужно было уловить новые тенденции прежде, чем их уловит телезритель.

— У тебя отлично получается, моя птичка! — сказал Антонио и громко поцеловал ее в щеку. В руках он держал список важных встреч на следующий месяц.

— Ну что, стоило поднапрячься с этими выставками?

Элен была вне себя от счастья, когда узнала, куда поедет в следующем месяце.

— Еще бы, дорогая моя! — Он внимательно посмотрел на нее. — Я горжусь тобой!

Элен покраснела. К Антонио вернулась жажда деятельности.

— Ты хоть знаешь, где проснешься завтра утром? Давай, бегом за билетами!

Элен просто поражалась, сколько в нем энергии.

Ее работа не оставляла много времени на личную жизнь. И иногда Элен честно признавалась себе, что это очень кстати.

Том все больше замыкался в себе. Не говоря ей ни слова, он вдруг собирался и уезжал к родителям. У Элен появлялось еще время поработать, и, похоже, это становилось ее страстью. Иногда она забывала обо всем вокруг. А то, что ее работы были востребованы, означало, что они нравятся и читателям, и телезрителям.

Будь ее воля, так бы продолжалось вечно. Но Элен хорошо понимала, что одна-единственная ошибка, маленькая неточность может свести все на нет.

В редкие свободные часы у Элен возникала потребность разделить с кем-то свою радость, свой успех. Для Тома ее мир был чужим. Он искренне желал, чтобы у нее все получилось, но не хотел вникать в подробности. Так они и пришли к тому, что последние годы фактически жили каждый своей жизнью. Наверное, оба это понимали, но каждый для себя. И жили, не желая ничего менять, потому что так им было удобно.

Последние недели Элен ловила себя на том, что в газетах, в колонке объявлений, искала анонсы мероприятий в окрестных замках. Она предложила Тому хотя бы на выходные съездить туда вместе с ней, но он в ответ лишь устало улыбнулся.

Один раз Элен ходила с подругой на рыцарский турнир. В живописных окрестностях замка, недавно отреставрированного, удивительно правдоподобно была воссоздана атмосфера средневековья. К величайшей радости Элен здесь устраивали показ хищных птиц, и она с гордостью объясняла несведущей подруге тонкости соколиной охоты. Они наблюдали за птицами в небе, и Элен пришло в голову, что она не в состоянии отличить, где какая. А уж узнать в полете сокола она точно не могла.

Ежедневным заботам не удалось вытеснить мысли о Торальфе Ганзене из ее головы. Впрочем, что ужасного в том, что она думает о нем? Разве плохо, что она познакомилась с новым человеком? Почему это кажется ей чем-то предосудительным?

Много раз за последние месяцы Элен, глядя на телефон, думала, почему сокольничий до сих пор ни разу не позвонил. Может, его комплименты — не более чем жест вежливости? Но почему он должен звонить? Они ведь все выяснили. Сошлись на том, что Элен свяжется с новым сокольничим. Что еще обсуждать? Тем не менее Элен искала какой-нибудь предлог, чтобы ему позвонить. Сделать это просто так ей не позволяли слова Антонио. Никогда не звонить мужчинам без повода! Даже если очень хочется. Она ведь женщина! Это естественно, что мужчина добивается женщину, но не наоборот. Над этим Элен много думала в последнее время. Антонио она ничего не рассказывала о Торальфе Ганзене и иногда тайком лелеяла мысль позвонить. В конце концов, можно было сказать, что она так заинтересовалась соколиной охотой, что хочет написать об этом статью. Торальфу бы польстило, если бы она взяла у него интервью. Из всех мыслимых поводов этот был самым убедительным. Но для этого нужно было преодолеть страх, и только с четвертой попытки Элен нашла в себе мужество снять трубку и набрать номер.

Когда послышался гудок, у нее остановилось сердце, колени подкосились, руки задрожали. «Господи, Элен, тебе ведь уже не семнадцать!» — ругала она себя.

После десяти гудков она положила трубку. Как можно было быть такой глупой? Как можно было думать, что он, увидев ее номер, обезумев от счастья, схватит трубку? Он, наверное, подумал: «Опять звонит! Что ей еще надо? Мы уже обо всем поговорили».

Чем больше времени проходило со дня этого неудачного звонка, тем больше злилась Элен на себя. Нельзя быть такой слабой!

Антонио, как всегда, оказался прав. Если мужчине что-то нужно от женщины, он сам начнет действовать. Он полагал, что мужчины не задумываются над тем, должны они добиваться женщину или нет. Если женщина им небезразлична, тогда все просто. Элен поклялась больше никогда в жизни не совершать подобной глупости. Ей было очень стыдно. Торальф узнает, что она поддалась слабости, когда увидит ее номер на дисплее. Элен хотелось, чтобы этого досадного происшествия не было. К сожалению, того, что сделано, не вернешь. Но Элен была сильной и не уступила искушению позвонить Торальфу снова.

«В Нью-Йорке около девяти часов по местному времени случилось ужасное несчастье. Один из самолетов американской авиакомпании на полной скорости врезался в башню Всемирного торгового центра. На данный момент подробности катастрофы неизвестны. Мы сообщим, как только что-то станет известно».

Элен направлялась на конференцию и застряла в пробке, когда услышала по радио это сообщение. Ей показалось, что событие сильно раздуто, что ничего подобного просто не могло произойти. Она сетовала на страсть к сенсациям, которой грешат СМИ. Подобные сообщения только вносили сумятицу в сферу туризма, где и так дела шли не очень успешно.

Она вбежала в офис редакции и с удивлением обнаружила, что все сидят, уставившись в экран телевизора. То, что Элен увидела собственными глазами, в точности повторяло услышанное. Как раз в эти секунды с оглушительным шумом, поднимая клубы пыли, падала одна из башен торгового центра. Под ее руинами были погребены сотни людей.

С момента катастрофы не прошло и двух суток, а редакцию уже было не узнать. Никто не обращал внимания ни на распорядок вещания, ни на график работы. Все менялось каждый час, и никто не знал, что в такое время должен показывать канал путешествий.

У Элен телефон звонил не переставая. Трудно было утром готовить прямой эфир на вечер того же дня, поскольку многие рейсы были ограничены, а некоторые и вообще отменены.

Когда вдруг на дисплее появился номер Торальфа Ганзена, у Элен, несмотря на царящий вокруг хаос, земля ушла из-под ног. Но она тут же поклялась себе никак этого не выдать.

— Здравствуйте, герр Ганзен, — опередила она его своим приветствием.